Под японцев лечь?

В Индию поход еще затевали! Все мы знаем, бригада сибирская!

- Да бог с вами! Акститесь! Я японскую пулю с Хэйхэ в теле ношу! - кто-то крикнул.

- Я под Ляояном тридцатник тому как контужен!

- Что брешете, суки? Все нам известно! Берите их, голубков!

Кто перечить будет - к стенке сразу! Чтоб все видели!

Ма-а-л-ча-а-ть!!!

................................................................................................

Бойня в дому. Бегут кто куда может.

Где человек, где кто - не различить в суматохе.

Кровь из старых ран снова проливается -

Кровь живая,

Кровь горячая,

Зимой опьяненная,

Змеей по полу вьется, шипит, пасть алую скалит.

И кричит в сутолоке кто-то:

- Пейте, пейте, пейте все кровь мою!...

Кончился праздник.

Ушли гости незваные.

Тринадцать человек ушло с ними -

Трое стариков, осемь десятков старшему,

Четверо мужиков,

Парней молодых шестеро.

Большая участь их ждет -

Безупречная смерть, без следа, без памяти -

Только лагерная пыль,

Только черный ветер,

Только крест над пылью, ветром разметаемой.

Крест незримый... Долго он будет над степью стоять.

И только Параскева до конца дней повторять будет:

- И за что повязали родимых? У них ведь не то что сашек - седел даже не было!!!

А кони - были...

Осталась Параскева-заступница,

Осталась дочь ее Галина,

Племянницы две да внуки перепуганные.

Одни, одни...

Сидит бабка за столом,

На разгром в комнате смотрит.

Молчит. И дети притихшие молчат.

Словно понимают, что нету слов больше.

Тишина.

И завывание ветра.

Тишина...

...И только пес шелудивый до дворе воет -

Громко, горько, глубоко невыносимо.

Полыньи чернее и глубже вой этот,

Воды зимней студенее,

Обжигает, пронзает, бьет болью - до мозга костей!

Молчат люди.

Молчит все в мире этом -

Ранний снег на полях,

Ранняя седина на висках,

Ранняя мудрость во взглядах.

Ох, и рано нынче зима к людям пришла!...

Тяжелы они,

Поздние сумерки России -

Глухие, темные,

Неотзывчивые.

И сидит в этих сумерках бабка -

- Великая Матерь -

Одна за столом.

Пустую стопку перед собой держит.

И молчит.

Никогда не умрет, никогда... Никогда...

ЯВЛЕНИЕ 9

ХОЖДЕНИЕ ПО МУКАМ

Совершилось.

Владыко, Отче наш небесный,

Ныне отпущаеши нас, сыновей Твоих блудных, с миром,

С болью, с кровью из глаз наших -

В закат,

В закат,

В красный закат.

Пришла пора урожай собирать.

Пришла пора головушки буйные пожинать.

Пришла пора, как грушу цветущую, Сибирь растрясти.

Трясут её слуги Твои, трясут нерадивые,

Растряхают - белый цвет по-окрест на четыре стороны света летит.

Раскулачивание...

Расказачивание...

Родиночество наше...

Велика паутина лагерей на лице Руси-матушки...

Дышать уж от паутины нечем...

И пауки в ней - больно уж жирные, по глазам прям ползают...

Душно, гадко...

А что? Разве Бог нас из глины эдемской не лагерной лопатой да кайлом выбивал?

...Страна несчастная моя!

Морозная! За белым покрывалом

Не видел человеческого лика

Взор.

С кандалами, в цепях и робах арестанских,

С унылым, темным, злым огнем в глазах

Шли люди сюда,

Люди обвиненные, оклеветанные, растоптанные и брошенные,

Забытые, да не забывшие ничего.

Шли люди -

Верными грядами, темными нитками по полям белым,

Черным горем по белоснежью тянулась нить человеческая.

И сверкал в глазах темных и обезлюдевших,

В глазах угрюмых, кровью черной пропитавшихся -

Огонек.

Злой, жгучий, тусклый, сквозь все вьюги проносящийся -

Огонек.

Жестокий, страшный, всю страну сокрушить грозящий -

Огонек.

А за людьми шли они -

Люди и ловцы людей,

С когтями волчьими,

С жалами скорпионьими,

С пулями стальными,

Люди,

Чья опаленность внутренняя безлюднее

Твоих, страна моя, глухих урманов,

Твоих, страна моя, темных дебрей,

Твоих, страна моя, вечно нетающих снегов.

...Вот и нас везут, дружков хмельных,

С Параскевиных именин -

Суд да правду вершить.

Арестованы мы -

Никодим, Панька да еще соседей пятеро -

Под руку попались.

В чем обвинят нас? Что-то нам придумают?

В том, что хотели Сибирь отделить?

Царя мёртвого вернуть?

На Индию походом пойти?

Подумашь - мелочи какие!

Всё заране небось решено.

Едем куда-то

В вагоне зарешеченном.

Тишина. Немота.

Только колёса стучат.

Колёса, колёса, винтики механизма огромного -

Колёса и колёсики...

Как мы...

Тишина. Потное дыхание зэков рядом.

Молчат все. Трясутся.

Только кто-то рядом спрашивает: -

- Ведь это не страшно, да???

Молчишь.

Шуршит дыхание потное.

Стучат колёса дальше.

А кто-то рядом -

В ужасе, в ознобе загробном -

Спрашивает:

- Хорошо, что плохо, если нет Бога?...

Молчишь.

Только тишина,

Только озноб загробный,

Только стук колёс, стук, стук, стук,

Ведущий в никуда

По дороге темной.

Миновала дорога. В лагере мы.

Допросы нас ждут, ночи на нарах,

Документы, подписи, побои,

Кары египетские.

И мыслится в мозгу Никодима -

Само собой, без воли разумной:

... И вот он -

Самый совершенный ад

Фауста. Обретенный ад. Возвращенный ад,

С сотворения времен человекам

Завещанный.

Ад света. Ад просвещения. Ад познания

Добра и зла.

Ад, людьми возделанный,

плоды свои приносящий в год троекратно.

Вершина прогресса.

Вершина человеческая.

Ад.

Здесь скитались духи Канта и Платона -

К нарам заключенных склонялись,

Их ссадины трогали,

Изучали, исследовали, проверяли реакцию живого на боль,

Пытали нравственный императив

В отсутствие звездного

Неба,

Проверяли, наскольно действен глагол добра в царстве

Теней

И где оно, это царство идей невероятное, -

Не здесь ли,

В пещере,

Где за идеи люди тенями становятся?...