Смерть глотала воздух, чтобы его никому не досталось.
Смерть затыкала уши цветам, чтобы они не слышали крика.
Смерть вырывала глаза облакам, чтобы им нечем было заплакать.
Смерть поражала легкие листья прямо в зеленое сердце,
Чтобы они не чувствовали боли человеческой.
Смерть пронзала облака пыли, чтобы подрубить,
Подсечь,
Обессилить человека.
Застыли всадники, прислушались...
И вдруг -
Посвист пуль, пение пуль, танец пуль в воздухе,
Танец вселенский, миры и ритмы переплавляющий,
Марш потусторонний,
Бездна, в треске выстрелов разверзающаяся.
Пули летают, пули снуют, пули мелькают между деревьями,
Между людьми,
Между сердцами и душами человеческими.
Пули пляшут на мертвых и живых телах.
Пули пчелами снуют, дань меда кровавого с поля человеческого собирая
Для кельи стальной,
Кельи деревянной,
Кельи земляной.
Мелькают пули, в сердца вонзаются - и в землю с людьми уходят.
Треск, щебет, рассыпная дробь оружейная -
Вечный воробьиный щебет смерти!
Но и сквозь выстрелы что-то слышно...
Выстрелы - это тоже тишина.
- Ты слышишь - ангелы поют? -
Спрашивает в бою кто-то...
Или послышалось?
Тишина.
И только
Всадник без головы -
Огромный, чЁрный -
В толпе воинов едет...
Саблей машет...
Страшны пути твои, страна обезглавленная!
-- ГОРОД СОН
Скачет Георгий в бой, пули вокруг него свистят...
Вдруг - будто ужалило что под лопаткой...
Вдруг - заворковало что-то в голове...
Святая вода - красная почему-то - по пальцам течёт
И благоухает несказанно...
Неужели это смерть?
Падает Георгий.
Лежит в пыли, в бреду, не видит ничего,
Все видит, все знает, все понимает,
Ничего не укроется от него уже:
Мертв - и вездесущ.
Видит Георгий, лежа в бреду:
...Город спит. Улицы опустели,
Площади безлюдны, даже псы
Не выходят из конуры. Тишина.
Безмолвие.
На окраине города
Лежит белый человек, раненый в спину,
И кровь течет на белым снегом занесенные камни.
Кровь.
Кровь человеческая.
Русская
Кровь!
Человек в забытьи
Смотрит на небо белыми глазами.
Вокруг него возвышаются дома,
Собор вонзается в небо, здания
Толпятся, как зеваки, потрясенные зрелищем.
А выше - облака.
И тишина
Пульсирует в мозгу раненого, растет,
Перекатывается, ударяясь о стенки черепной коробки,
Как безъязыкий колокол. Тишина растет,
Бьется в висках, пробивает их,
Вырывается на свободу,
Плотная и вязкая, поднимается в небо,
Принимает формы и очертания, и вот уже из тишины, как из блоков,
Строятся здания. Камень на камень
Громоздятся удары пульса в висках раненого,
И ему кажется, что над ним в центре города,
Над площадью Соборной,
Над пустотой сибирской,
Над дорогой из златокипящей Мангазеи в далекую золотую степь
Возвышаются здания из тишины, замки, дворцы,
Храмы, - Вселенский собор тишины,
галерея снега, парадиз беззвучия,
простор без облика и отклика,
там, где видна форма бесформенного и слышны голоса беззвучного.
Город тишины. Город Сон,
Обнесенный высокими стенами,
С широкими проспектами, стройными башнями,
Богатыми рынками, дворцами, искусно построенными,
Галереями и музеями, театрами, где спектакли идут день и ночь,
Город Сон
Над рекой Тишиною,
Тихий, безмятежный,
Город небесный, грядущий в ночи...
Толчок крови. Гром в висках раздается.
Снова боль стискивает голову
Бредящего Пьеро, белого поэта,
Бледного раненого мечтателя,
И новые видения встают перед ним.
Воздух плотнеет, становится тяжелее,
Слои воздуха надвигаются друг на друга, сталкиваются лбами,
Бьют друг друга в грудь; полчища воздушные
Сходятся в сражении на улицах
Города Сна. И вот река уже
Полна крови; не Тишиной,
А Виной она зовется. Войска идут
Сквозь ворота города, идут обозы,
Идут цепью, заполняя простор полей
Вокруг города и разоряя площади.
Гроза разражается. Этот грохот
Раскалывающегося на части времени разрушает Тишину,
Крылья мечутся в небе, молнии
Летят от одного края мозга к другому;
Спазмы боли сотрясают тело
Человека и мира. Рана болит.
И вот - ветер холодит ее.
Тело ощущает холод. Кровь уже не в силах
Согреть человека. Ветер втекает
В опустевшие вены. Ветер течет
По жилам страны. Ветер заменяет миру
Душу. Ветер, ветер!
Он беснуется. Он поднимает
Столбы снежной пыли. Пыль заносит
Сложную архитектуру сновидения,
Белая, сухая пыль,
Душа, размолотая в порошок,
Порох, осыпающий мир, чтобы взорваться.
Ветер беснуется. Столбы пыли
Бродят по городу. У них нет
Человеческого образа, но они способны говорить,
Видеть, думать; у них есть язык,
И почему же он так непонятен!...
Ропот, рокот, трепетание согласных
Раздаются в мозгу Пьеро. Метель
Осыпает его. Холодные руки метели
Обжигают его, машут в лицо светом,
Поднимают в земли,
Кладут на что-то тонкое, как облако,
Несут, несут далеко... Несите меня,
Несите, руки метели! Я доверяю вам.
Я хочу навеки попасть туда,
В царствие ваше,
В город Сон
Над рекой Тишиной.
Сон рассеивается. Тишина
Больше не материальна. Пространство
И время вернулись на круги своя.
Человек лежит в больничной палате
С перевязанной бинтами рукой, лежит и стонет,
Еще не приходя в сознание, а над ним,
Над больницей, над бывшей столицей Сибири,
Над временем смутным
Стоит город,
Город светлый,
Город Сон,
В ночи к людям грядущий.
-- ПОЛЕГЛО ЮНОЕ ПЛЕМЯ!
Только Сон...
Только Война и Мир...
Только сын земли - голый на земле голой...
Только человек перед небом черным...
Только нагота сердец...
Только тщета - всего человеческого.
Когда ночью Георгия хоронили,
Темно было и страшно.
Ветлы ветвями шелестели, колдуя.
Ветры паутиной людей пеленали -
Нитями незримыми,
Цепкими,
Острыми.
Темнота кусалась, как крапива.
И в темноте этой
Други последние -
В слякоти земной, осенней, зыбкой
Похоронили слякоть человеческую...
Похоронили тело,
Что человеком было.
И сказал друг Алехан над могилой -
Тело умерло,
А человек не может умереть.
Сказал коротко -
И молча вперед указал, куда дорога вела.
А впереди было -
