Бокал прыгнул ей в руку.
— А что ты знаешь о Питере? — спросила мама.
Гарри не ответил. Он просто достал колдографию, с которой не расставался, и протянул ее матери. Та долго ее разглядывала, прежде чем сказать:
— Да. Здесь с Мародерами — Питер.
— То есть он сам не был Мародером?
— Он дружил с твоим папой. И с Сириусом. И с Ремусом. В школе они были неразлучны.
Гарри растерялся.
— Но почему? Как?..
— Ты и это знаешь? — удивилась мама и, когда Гарри кивнул, вздохнула. — Что ж… я тоже часто задавала себе эти вопросы. Почему? Как? Твой отец до сих пор считает, что именно они за ним не досмотрели и Питера запугали Упивающиеся Смертью. Но мне кажется, что он сам выбрал того, кого считал сильнее.
— Он просто вот так взял и перешел к Волдеморту? — с ужасом спросил Гарри.
Мама покачала головой.
— Не просто, — она побледнела, но по щекам поползли красные пятна. — Если бы он открыто сменил сторону… Но нет, он не афишировал, что стал предателем.
— Предателем? — тупо повторил Гарри. Он понял, что речь идет о чем–то гораздо серьезнее, чем просто открытая смена стороны.
— Именно. Питер Петтигрю довольно долго докладывал своему господину обо всем, что узнавал в Ордене. Можно сказать, что именно он виноват в смертях очень многих хороших людей.
— Но он же был из Гриффиндора! А гриффиндорцы так не поступают.
Мама слабо улыбнулась и провела рукой по голове, взлохматив и без того непослушные волосы сына:
— Ты уже полгода учишься в Слизерине, а все еще подвержен устоявшемуся заблуждению. Не факультет виноват в твоем выборе, а только ты сам. Понял?
Гари кивнул.
— Тогда беги в гостиную, поторопи папу и Сириуса. Через полчаса придет Ремус, и можно будет садиться за ужин.
* * *
В гостиной наряжали елку, хотя сейчас она напоминала скорее поле боя, а не комнату, празднично убранную к Сочельнику. Рождественское дерево оказалось ровно посередине, на линии огня между отцом и крестным. Смеясь и дурачась, они окатывали друг друга самовзрывающимся драже, лентами серпантина и конфетти. Стоял запах горелой бумаги.
Гарри попал под новую волну конфетти и невольно чихнул. Дуэлянты живо повернулись к нему.
— Смотри, Гарри, как твой папа сдается! — задорно крикнул Сириус и пустил серпантин змеей, опутывая Поттера–старшего.
— Гриффиндор умирает, но не сдается, — отец подмигнул Гарри, раздался новый хлопок, и серпантин раскрошился на тысячу мелких звездочек.
— Класс! — похвалили его в один голос Сириус и Гарри.
Джеймс шутливо раскланялся.
— Теперь, Гарри, твоя очередь нас удивить. Видишь, елка еще не наряжена.
Гарри растерянно оглянулся: поблизости не было ни одной елочной игрушки. Конечно, он не раз наблюдал, как родители наколдовывали украшения, которыми после он украшал елку, но сейчас ему предлагалось создать что–нибудь самому.
— Трансфигурация? — обреченно спросил он.
— Она самая, — кивнул отец, — ну давай, покажи, чему научился у Макгонагалл.
Гарри стало неуютно. Они только прошли простые превращения, и хотя у него сносно получались все практические задания, он сомневался, что металлическими коробками и иголками украшают елку.
— Смотри, — пришел на помощь Сириус. — Стекло можно трансфигурировать прямо из воздуха. Движение палочкой, запоминай, легко, но хлестко. Мысленно сконцентрируйся на форме. Нас интересует маленький прозрачный колокольчик. Представь его.
Гарри очень старался, поэтому зажмурил глаза, пока отчетливо не увидел колокольчик и не услышал его звон.
— А теперь движение палочкой — слева направо, словно завязывая воздух в плотный двойной узел.
Гарри почувствовал себя стеклодувом — оказалось тяжело получить маленький кусочек стекла. С первого раза колокольчик не вышел, получилось нечто конусообразное, мутного серого оттенка.
— E contario! — отец устранил неудачное превращение. — Давай еще раз.
Он взмахнул палочкой, и в воздухе появился небольшой колокольчик с красной лентой. Тихо звеня, он спланировал к Гарри, зацепился лентой за палочку и повис, покачиваясь. Гарри протянул руку, освобождая палочку от него.
— Запомнил, как он выглядит? — спросил отец. — Теперь попробуй еще раз.
Гарри попробовал. Вместо колокольчика у него получилась банка для хранения ингредиентов зелий, обмотанная красным шарфом.
— Однако, — прокомментировал отец.
— Отличная банка, — похвалил Сириус, — мама скажет тебе спасибо. Ты просто взял большой размах. А вот как получился шарф — я не понял.
— Он никак не получился, — ответил отец. — Гарри просто так хотел перевязать банку красным, что у него получились невербальные чары призыва. Это шарф из гардероба, я уверен.
— Непорядок, Сохатый. У Гарри лучше получаются чары, чем трансфигурация. Он же не маменькин сынок.
— Гарри, у тебя же хорошее воображение, просто представь, как меняется воздух. Он состоит из разных частей, как то же зелье. Представь, как ты меняешь консистенцию воздуха, меняешь его части, как он сам густеет и застывает. Чтобы тебе было проще, представь колокольчик из воздуха, а потом заморозь его.
Гарри честно попытался выполнить инструкцию отца.
— Есть! — Сириус и Поттер–старший кинулись осматривать новое творение Гарри.
— Нет, — с сожалением секунду спустя проговорил отец.
Гарри и сам видел, что не получилось. Колокольчик вышел замечательный, очень похожий на отцовский, правда, без ленты. Но он не был стеклянным. Он был ледяным.
— Форма получилась что надо, — похвалил Сириус. — Осталось поработать с материалом.
— Гм, это моя вина, — признался отец, — я сказал: «Заморозь», вот и получил ледяную фигурку.
— Да, Сохатый, тебе нужно точнее выбирать слова.
— Трудно, Бродяга. Вот попробуй объяснить, как правильно дышать.
— Смогли же мы натаскать Хвоста, а уж Гарри сам Мерлин велел.
— Хвоста? — разинул рот Гарри.
— Мы с ним учились, — объяснил отец. — Ему тяжело давались многие дисциплины. Приходилось выворачивать мозги, чтобы доходчиво объяснять ему домашние задания. Но мы справились.
— А потом упустили, — напомнил Сириус.
— Да, но это совсем другая история, не рождественская.
Гарри хотел показать им фотографию и сказать, что все знает. И что отец и крестный не виноваты, что их друг оказался предателем, они не обязаны отвечать за его ошибки… Но он не смог произнести ни слова.
Вместо этого он зажмурился и сконцентрировался. «Я не хуже Питера», — успело промелькнуть у него в голове, прежде чем он снова взмахнул палочкой.
Он открыл глаза, потому что услышал звон. Папа и крестный молчали, а в воздухе висел настоящий колокольчик, самый красивый колокольчик из всех, что Гарри видел.
— Гарри, нечестно водить нас за нос и делать вид, что не умеешь колдовать, — Сириус притворился обиженным.
— Я бы поставил тебе наивысший балл. Это, безусловно, «Великолепно».
От радости Гарри сотворил еще три колокольчика, а крестный развесил их на елке.
— Давайте перейдем к следующему уровню — шарикам со свечками, — предложил отец, и Гарри подумал, что на уроках профессора Макгонагалл, как ни странно, ему легче, но, конечно, не так весело.
* * *
Мама не стала сердиться, что в гостиной нет идеального порядка, наоборот, она включилась в общее веселье и наложила чары на шарики со свечками. Теперь каждые четверть часа пламя отплясывало, распевая рождественские гимны.
— У нас самая волшебная елка в Лощине, — похвалил отец маму и Гарри.
— И самая грязная гостиная, — ответила мама.
— Мы в два счета наведем порядок, — пообещал Сириус, — Луни все равно задерживается.
— Очень странно, — нахмурилась мама, — Ремус очень пунктуальный человек. Я не помню, чтобы он хоть раз опоздал без предупреждения.
— В праздник можно ненамного опоздать. Или нечаянно где–нибудь задержаться, — отмахнулся крестный.