Только одно было ему понятно точно: он больше не воспользуется кольцом, чтобы позвать на помощь. Быть психом в глазах… друзей? знакомых? соратников? однокурсников? …совершенно не хотелось.
Было больно, невыносимо больно. Будто бы его только что предали, оставили израненного умирать посреди леса, кишащего хищниками.
Шерсть Сириуса была такой мягкой. Мальчик зарылся в нее лицом и позволил своим слезам свободно течь, радуясь тому, что его сосед уже спит и не видит его позора. А во сне уже привычный Квиррелл ждал его около зеркала.
* * *
Первая дуэль в этом году прошла легко и быстро. В противники ему достался третьекурсник, который при виде него почему–то очень сильно занервничал и едва не выронил палочку вместо того, чтобы поставить щит, когда Гарри послал в него оглушающее заклинание. Время поединка составило не больше минуты.
Поттер был разочарован подобным. Желание сбросить накопившееся напряжение было слишком сильным.
Гарри уже собрался подняться в Музыкальную комнату, чтобы поупражняться с фортепиано, но его перехватил Гилберт.
— Поттер, стой! — прокричал он и для надежности вцепился ему в руку. — Перед твоей дуэлью я видел, как к Дориану подходили какие–то ребята. А Камелия, это девочка с моего потока, сказала, что они потом поволокли его к выходу из школы.
— Сколько их было?
— Я видел троих, но Камелия говорила о пятерых. Вдруг они что–то сделают со Станом? — обеспокоено спросил он.
— Немедленно найди директора и все расскажи ему!
Гарри рванул к выходу из школы. На улице было около минус двадцати пяти градусов по Цельсию. Радовало только отсутствие ветра, но холод и так пробирался под форму, а тратить время на переодевание было нельзя. Мало ли что задумали те парни.
Горная дорога к берегу была расчищена. Поттер преодолел ее за несколько минут. Слева от нее начинался лес. Сугробы там были безо всяких преувеличений по пояс мальчику. Видимо, тем ребятам тоже. Они прочистили себе дорогу магией, облегчив Гарри поисковую задачу.
Дориан обнаружился всего через десять минут пути. Поттер крепко сжимал в руках палочку, но практически не чувствовал ее из–за холода. Кожа на руках и щеках занемела. Только одни сапоги были приятно теплыми.
Стан лежал на снегу связанным. Его окружало пятеро парней, которые методично избивали его ногами, стараясь попасть по ребрам и голове.
— Отойдите от него! — голос Гарри прогремел безо всякого усиления.
Ребята вздрогнули, а Дориан неразборчиво простонал.
— Поттер, тебе лучше уйти! Мы научим этого будущего убийцу истинному значению боли! Думаешь, мы не знаем, что он напал на тебя в мае? Да все видели шрам от укуса на твоей шее. Ты ходил тогда весь месяц как пришибленный! — проорал один из них. — Моего брата убили упыри! Он из одного семейства с этими пиявками. Как только кто–то допустил, чтобы Это училось рядом с нами.
Гарри давно не чувствовал свою магию, которая раньше поднималась в нем горячей волной при любой стрессовой ситуации. Этого не происходило, пожалуй, с лета. Теперь же он всем своим существом ощущал огромный жар вокруг него. По телу прошла нервная дрожь, захотелось напасть, раздавить, уничтожить.
— Отойдите от него. Он никогда и никому не приносил вреда!
— Нет, — упрямо продолжил тот же парень.
Другие были с ним солидарны.
Дориан попытался пошевелиться и опять застонал. Снег был красным от крови, а лицо Стана было в кровоподтеках. Стало невыносимо больно и страшно. Страшно от той хрупкости, что присуща всем живым существам. Как же легко сломать, нарушить целостность, лишить кого–то жизни или искалечить, просто последовав своей прихоти и поддавшись инстинкту разрушения.
Перед Гарри были не люди, не дети, не сокурсники, это были твари. Мерзкие, отвратительные ничтожества, которых он не собирался щадить. Гнев затопил его сознание. Он уже видел, как Дориан умирал. Он никогда и ни за что не позволит произойти этому вновь.
Из леса вышли гриммы. Они остановились в тени деревьев, наблюдая оттуда за происходящим.
— Я не собираюсь вас уговаривать, — усмехнувшись, ответил Гарри. — Я вас предупреждаю.
Против пятерых он вряд ли бы выстоял, напади они сейчас на него. Да и гриммы просто наблюдатели. Это не те существа, что проявляют агрессивность, но, возможно, то, что они находятся здесь, поможет потянуть время до появления директора.
— Пусть меня исключат, но этого ублюдка я проучу!
Удар сапога пришелся по грудной клетке Дориана. Гарри показалось, что что–то хрустнуло. Это стало последней каплей.
Контроль никогда не был коньком мальчика, особенно с тех пор, как он понял, что может защищать себя и других. Они сами дали право напасть на них.
Магия, всегда жившая в нем, заклубилась, жар усилился. А потом сильный порыв ветра откинул нападающих, двое из них ударились о деревья. Энергия почему–то шла не изнутри, а собиралась вокруг мальчика, чтобы потом взорваться.
В памяти Тома существовала масса интересных пыточных проклятий, но все они отнимали много энергии. И Поттер почему–то почувствовал сожаление по этому поводу.
Кто из парней испуганно вскрикнул. Видимо, лицо Гарри действительно в тот момент было устрашающим. Связывающее проклятие на всех удалось наложить практически мгновенно. Возможно, просто никто из них не ожидал подобного и поэтому не поставил щитов. Такое ощущение, что они просто забыли о том, что стоит попробовать защищаться.
Какие же глупые. Преимущество на их стороне было изначально. Но раз они оказались настолько неблагоразумными…
Поднять на небольшую высоту их тела, а потом позволить рухнуть на землю, показалось мальчику слишком малым наказанием за ту боль, что испытал Дориан.
Мысль о нем отрезвила его. Стана стоило доставить в Дурмстранг как можно скорее, отыграться можно и позже, если захочется.
Гарри направил на Стана палочку и шепнул заклинание для транспортировки больных. В этот момент на него накатило сильное головокружение и тошнота.
Откуда–то из–за туманной дымки, внезапно ставшей перед глазами, возник Каркаров. Кажется, он что–то прокричал, но Гарри не понял его. Он очень устал и замерз, а снег был таким мягким, что захотелось немедленно лечь на него. На чуть–чуть, на минуточку…
Когда же в следующий раз он открыл глаза, то уже находился в Лечебном крыле. За окном была темнота, часы на противоположной стене показывали два часа ночи. А на подушке, рядом с головой, лежала черная карта.
«Страх за близких делает нас уязвимей всего…»
—
Глава 21. Новые обстоятельства
Гостиная Слизерина всегда была мрачной и холодной. Том искренне недоумевал по поводу того, почему нельзя наложить на подземелья больше согревающих чар или увеличить количество каминов. В конце концов, это было бы лучшим решением, чем заставлять студентов дрожать от холода и надевать на себя все имеющиеся теплые вещи.
Свой собственный факультет Том не особо любил, слишком уж много напыщенных индюков тут было. Они совершенно не имели представлений о том, что собой представляет обычная жизнь простых людей. Их мирок ограничивался политическими интригами, приемами и желанием улучшить свою родословную. При всем уровне образования, что родители давали своим детям еще до поступления в Хогвартс, они оставались совершенно глупыми и незрелыми.
Чванливость некоторых просто поражала и раздражала, они чувствовали себя королями мира, искренне веря в то, что после выпуска однозначно получат свое тепленькое местечко потому, что связи творят чудеса. Последнюю истину Том уяснил быстро, есть люди нужные, а есть бесполезные. Иногда встречался третий вид: подающие надежды — но поддерживать с ними отношения было напряжно и в некотором роде рискованно, они не просто могли не оправдать возложенных на них надежд, так еще и заставить тратить на себя собственные ресурсы.
На самого Тома на факультете смотрели внимательно, он был для многих темной лошадкой. Вечно держащийся чуть в стороне, старательный и умный мальчик, который практически сразу сумел очаровать почти всех преподавателей. Исключение составлял Дамблдор, но у него всегда были предубеждения против Слизерина. Реддл умел как никто другой бить по больным местам, когда его пытался кто–то оскорбить. На факультете его прозвали Коброй. Слишком уж напоминал змею в своей напускной уверенности в себе и в способности атаковать противника. Но Том был всего лишь ребенком одиннадцати лет и оказать достойный отпор тем, кто был гораздо старше, не мог. Тогда он просто шипел на них, демонстрируя свою готовность к противостоянию.
