Возможно, Азкабан был не слишком гуманным местом, но он давал возможность прочувствовать всю боль и отчаяние и, возможно, раскаяться.

В Хогвартсе шли экзамены, и Снейпа постоянно не было дома. Все свое время он проводил в школе, лишь изредка заглядывая в поместье. Обычно в эти моменты он начинал ворчать по поводу непомерной духоты дома и сразу же гасил огонь в камине.

Гарри же спешил скрыться в своей комнате. Поместье с приходом опекуна, не смотря на свои немаленькие размеры, становилось будто бы тесным. В такие моменты мальчик хватал любую книгу и пытался читать.

Снейп перестал его донимать своими саркастичными замечаниями и сравнениями с отцом. Он просто игнорировал Гарри и лишь изредка бросал на мальчика задумчивые взгляды.

На улицу выходить совершено не хотелось. Поттеру казалось странным, что когда–то он переживал по поводу невозможности покинуть дом.

День тянулся за днем, мальчик все глубже погружался в свою депрессию и окружающее потеряло для него весь свой интерес.

Гарри чувствовал себя пустым внутри и грязным снаружи.

Когда сработал камин, мальчик даже не вздрогнул. Он предполагал, что Снейпу пора появиться дома. Его не было уже три дня. Но из огня никто не вышел.

Мальчик перевел вгляд на камин. Среди языков пламени было видно лицо Дамблдора.

— Северус! Северус! — позвал он.

— Его нет, — меланхолично отозвался мальчик из глубины своего кресла. — Он тут не появлялся уже несколько дней.

Лицо в пламени нахмурилось.

— Ему стоит меньше работать и чаще бывать дома.

Гарри просто пожал плечами.

— Но раз его все равно нет, может, немного поговоришь со стариком? — предложил Дамблдор.

Мальчик внимательно посмотрел на него и тяжело вздохнул.

— Что вы хотите? — спросил он.

На лице старика промелькнуло нечто похожее на обиду.

— Не ищи двойного дна там, где его нет, мой мальчик. Мне просто интересно, как проходит твое лето. Скучаешь ли ты по друзьям.

Последний вопрос немного задел натянутую струну в душе мальчика.

От Офелии пришло уже семь писем. Она писала обо всем. И о конях в их конюшнях, и о том, как она летала на пегасе. Рассказывала о делах в их таборе и детях братьев. Описывала свадьбу, на которой была.

Эдвин же прислал два письма, в них не было написано ни слова. Только две зарисовки их отряда. По этому можно было понять, как быстро начал скучать по всем Эрстед.

Альберт писал нечто пространственное. В последнем из пяти писем он рассуждал о вкусе лета и глубине неба. В свои послания он вкладывал засушенные цветы, обычные маггловские фотографии или какой–нибудь мелкий мусор вроде песка или камешков.

От Мирославы он получил только одно достаточно короткое письмо. Она была очень счастлива наконец–то вернуться домой. Девочка все также наслаждалась дорогими сортами чая и занималась цветами в саду около своего дома.

Гарри, конечно же, был рад или, по крайней мере, признателен, что о нем не забывали, но так сильно ожидаемая сова с посланием от Дориана так и не прилетала.

— Мы переписываемся, поэтому не скучаю, — после продолжительной паузы ответил мальчик, отрешенно глядя в пространство.

— Ты выглядишь уставшим, — заметила голова директора из огня.

Поттер лишь усмехнулся.

— Тебя что–то мучает?

Мальчик с сомнением посмотрел на Дамблдора. Он не был тем, кому можно доверять, но боль как кислота разъедала Гарри изнутри. Возможно, ему просто нужно было спросить совет или услышать мнение со стороны.

— Вы когда–нибудь убивали? — голос Гарри прозвучал глухо.

Брови Дамблдора удивленно приподнялись.

— Нет, Гарри. Никогда… — произнес он не уверенно. — Но был момент в моей жизни, когда я думал, что убил… Это было очень тяжело. Я тогда думал, что меня самого больше не стало. Но если ты винишь себя в смерти Квиррелла, то делаешь это совершенно зря. До праха его развеяла защита твоей матери. Волдеморт не может дотронуться до тебя потому, что ты защищен любовью Лили, как щитом. Том уже давно не человек, то, что осталось от его души настолько ущербно, что не способно ни понять, ни испытать такого сильного и искреннего чувства.

Гарри встал с кресла и опустился на колени перед огнем.

— Вы не понимаете… — мальчик судорожно вздохнул. — Я душил его, а он сгорал. Я чувствовал под своими руками его бешеный пульс. Он кричал от боли!

Дамблдор печально посмотрел на Поттера.

— Когда Квиррелл пустил в свое тело Волдеморта, он уже начал постепенно умирать. Ты просто запустил этот процесс с бешеной скоростью. В школе он ходил в тюрбане, обвешанный чесноком, и все для того, чтобы скрыть запах разложения. А чтобы хоть как–то поддержать в себе жизнь, Квиррелл нападал на единорогов, убивал и пил их кровь. За это ждало страшное проклятие. Он не смог бы найти покоя. Но значила ли для него что–нибудь эта угроза? Думаю, нет. Квиррелл убил себя сам. Возможно, он тоже стал жертвой обмана Волдеморта, но факт остается фактом. Квиррелл сам пустил его в себя, абсолютно добровольно.

Гарри потер переносицу. Этого он не знал. Правильнее сказать, он ничего не знал. Но это не отменяло того, что мальчик хотел убить. Авадой или собственными руками, не имело значения.

— Но я бы сделал это в любом случае, — мальчик покачал головой. — Если бы защита матери не помогла бы мне, я все равно убил бы его. Конечно, если бы смог, или не умер раньше.

Дамблдор тяжело вздохнул.

— Знаешь, почему я стал сильным магом? — спросил он.

— Нет.

— Потому что я никогда не хотел убивать. Это стало моим стимулом для постоянного самосовершенствования. Только действительно сильный маг может избежать смерти сам и победить другого, не убив его. Но даже в этом правиле для меня существует исключение. Если бы я смог, я уничтожил бы Волдеморта. Он давно не человек. Это даже убийством нельзя будет назвать.

— Когда, вы думаете, Волдеморт возродится? — спросил мальчик и закусил губу.

Дамблдор какое–то время молчал.

— Скорее всего, у нас в запасе несколько лет. От двух до пяти. Сейчас он выбит из колеи. Ему нужно найти того, кто сможет помочь ему, и потом разработать какой–либо план. Философский камень был его надеждой. Сейчас ему необходим новый способ действий.

Гарри провел пальцем по ковру, вырисовывая на его ворсе какой–то узор.

— Как вы думаете, когда он вернется, под ударом окажутся все более–менее близкие мне люди?

Взгляд директора стал более тяжелым.

— Да, Гарри. Но ты должен понять, что, даже отстранившись ото всех, не решишь эту проблему. Волдеморт в этом случае возьмется за тех, с кем ты просто знаком. Он не начнет их устранять. Скорее всего, попытается, используя их, воздействовать на тебя. Только близкие тебе люди смогут помочь тебе выстоять против него. Твой путь сложен, мальчик мой. Одному его не преодолеть. Поэтому как можно тщательней выбирай свое окружение.

— Я не хотел бы, чтобы кто–то пострадал из–за меня…

— Тогда было бы честно предупредить их об опасности и дать им возможность выбирать самим. Не так ли?

Гарри лишь кивнул, все еще смотря на ковер.

— Если они уйдут, то это не те люди, что смогут пройти весь путь с тобой до конца. О них не стоит сожалеть.

— Да, вы правы, — голос мальчика прозвучал немного хрипло.

— Думаю, мне пора. Если Северус появится, скажи ему, что я его искал.

— Хорошо. До свидания.

— До свидания, Гарри.

Пламя снова стало ровным и мальчик позволил себе вытянуться на полу перед огнем.

Множество мыслей кружилось в его голове. Квиррелл был обречен изначально. Это было слабым утешением. Ведь именно Гарри стал катализатором. Он запустил этот процесс.

Поттер был слаб. Именно поэтому у него не было вариантов, кроме как убить или быть убитым. Все, что ему необходимо, — это стать сильным. Действительно сильным. Только так, и не иначе, он сможет защитить своих близких людей и никогда не останется один.

Гарри задумался. А были ли у Дамблдора близкие люди? Друзья или любимые? Нигде, ни в какой–либо книге или памяти Тома, не было об этом упоминаний. Только то, что у него имелся брат, от которого он был очень далек. Больше никакой любви или привязанностей. Только Гриндевальд в прошлом. Конечно же, директора боготворит огромное количество людей и стремится приблизиться к нему. Но он все же остается одинок.