Что это? Стремление обезопасить окружающих или попытка остаться в безопасности самому?

Гарри, лежа на полу, прижал колени к груди.

Он думал над тем, что же делать ему самому. С чего стоит начать. Возможно, то, что Дориан отошел от него — это правильно. Он не может упрекать никого за то, что кто–то стремиться жить безопасно. Стан чуть не умер. Он успел многое переосмыслить. Скорее всего, для него собственная жизнь дороже какой–то там дружбы.

Что есть дружба? Мальчик не мог облечь все свои чувства в словесную форму. Для него это было нечто бескорыстное, основанное в первую очередь на доверии. Дружба являлась особой формой любви. Это взаимная симпатия, некоторого рода тяга друг другу. И, конечно же, понимание.

Гарри вздохнул.

А есть ли вечная дружба? Наверное, нет. Ее тоже можно забыть или перерасти. Чувства, которые были связующими канатиками, истончатся и превратятся в тонкие веревочки или вовсе порвутся. И позже, глядя на человека, который был когда–то другом, а теперь превратился в просто старого знакомого, наверное, шевельнется нечто вроде ностальгии.

Гарри снова вздохнул.

Но душа по Дориану еще болела. Связывающие канатики лично для него не были окончательно разорванными. Несмотря ни на что, хотя, возможно, это и было эгоистично, отпускать его от себя не хотелось. Стан был первым, кто попытался понять Поттера. Первым, кто протянул ему руку. Их друг с другом связывало куда больше вещей, чем с кем–либо другим. Но Гарри не будет больше пытаться вернуть его. Он примет его выбор.

А что до боли… Ему ли привыкать к этому?

Теперь главное не потерять других, а для этого стоит попытаться понять их лучше, а не замыкаться только на собственных чувствах.

Гарри сильный, он справится.

С такими мыслями мальчик погрузился в сон. Ему снилось, что он вновь находится в комнате с зеркалом и снова душит Квиррелла. Но на этот раз все было иначе. Вместе с ним Квиррелла атаковала его призрачная мать. Ее руки были под руками сына. А из ее груди исходил луч, который и сжигал тело профессора. И Гарри казалось, что это действительно не он, а именно мама уничтожила его.

Когда от него не осталось ничего, кроме праха, Лили Поттер обернулась к нему. Она была такой же красивой, как и на фотографиях. Только одно заставило мальчика сжаться и чуть ли не закричать: из глаз матери катились кровавые слезы.

А потом Гарри коснулось что–то теплое. Оно провело по его волосам. Мальчику стало уютно, он попытался зацепиться за это чувство. А потом пришел спокойный глубокий сон. В эту ночь ему больше не снились кошмары.

Утром, когда Гарри открыл глаза, он обнаружил себя лежащим в собственной кровати в своей комнате. Хотя он прекрасно помнил, что уснул вчера вечером около камина.

— Наверное, это был домовой эльф, — тихо произнес мальчик, проводя рукой по стулу рядом.

Он все еще хранил тепло недавно сидевшего на нем человека.

Глава 2. Мысли

Северус Снейп в своей жизни ненавидел слишком много вещей. У него даже существовало специальное деление по уровням неприязни. Самой нижней ступенью являлось «терпимо мерзко», а верхней — «нестерпимо отвратительно». Как раз к последней категории для него относились дети.

Эти монстры в возрасте от одиннадцати до семнадцати лет с завидной регулярностью отравляли существование зельевара и периодически взрывали котлы с разнообразным варевом во время его уроков.

Многие считали, что быть учителем — это призвание от Бога. Снейп же мог с ними поспорить. По его мнению, преподавание было суровым наказанием свыше за все его прошлые прегрешения.

Снейп никогда не хотел преподавать. Он искренне ненавидел детей и они, похоже, отвечали ему взаимностью. Но Судьба решила посмеяться над несчастным зельеваром еще сильнее и помимо должности учителя ему еще перепала весьма сомнительная честь быть деканом Слизерина.

«Чем больше детей, тем больше неприятностей!» — это был слоган, прекрасно отражающий всю жизнь зельевара.

Пора экзаменов превращала детей в сумасшедших монстров. Они искренне верили, что именно им удастся обвести вокруг пальца его, Северуса Снейпа. Одни пытались варить сложные зелья, улучшающие память. Обычно это заканчивалось взрывом или небольшим пожаром. Чуть реже отравлениями. Еще реже успешно приготовленным зельем. Но только у таких зелий было несколько побочных эффектов: глаза от них очень сильно блестели, и речь становилась быстрой и сбивчивой.

Другие шли иным путем, пытаясь написать шпаргалки и как–нибудь их скрыть. Но на это у зельевара был целый арсенал весьма специфических заклинаний, позволяющих предотвратить списывание. Северус Снейп гордился тем, что половину из них он изобрел сам. Обычные бумажные шпаргалки превращались в иголки и начинали колоть своих владельцев. Подсказки, написанные на одежде, сгорали вместе с ней, заставляя хозяев громко верещать, а потом краснеть за свой непристойный вид. Перья–помощники отказывались писать, а самоправящиеся чернила впитывались в пергамент, не оставляя на нем ни единой черточки. Заколки–шептуны принимались кричать на всю аудиторию, оглушая нерадивых студентов.

Были те, кто пытался действовать нестандартно. Они пытались изобрести что–то новое или модифицировать старое. Обычно все это заканчивалось кроватью в Больничном крыле. Изредка чем–то работающим, но все же обнаружимым. Иногда Северус Снейп позволял таким студентам насладиться своей победой… насладиться примерно до того момента, как проходила ровно половина времени, отведенного на тест, а потом просто отнимал пергамент и аннулировал результат.

Были те, кто всегда писал тест сам, но, тем не менее, процесс изобретения шпаргалок увлекал их куда сильнее, чем попытки выучить материал. Такими индивидуумами были, например, близнецы Уизли.

Они–то и были виновниками сильного раздражения, которое в последнее время не покидало зельевара ни на минуту. Близнецы изобрели странное проклятие, заставляющее писать противоположный ответ тому, который студент считал правильным. Из–за этого успеваемость третьего курса Гриффиндора повысилась, а Слизерина упала.

Вообще, это было не настолько катастрофично, если бы не началась пора экзаменов. Проклятие было совершенно новым и обычными способами не снималось. Горе–изобретатели тоже не знали, как можно избавиться от этого. Они думали, что их заклинание не будет долго действовать. Северусу Снейпу пришлось провести большую часть времени, изобретая зелье, способное привести студентов в порядок. Он убил несколько ночей, рассчитывая оптимальную формулу взаимодействия компонентов и исключение побочных эффектов. Еще одна ночь ушла на варку зелья. Когда же все было готово, Снейп поспешил передать плод своих усилий в Больничное крыло, но именно в этот момент заклятие прекратило свое действие само.

Сказать, что зельевар был зол, — значит, не сказать ничего. Он был в бешенстве. Бессонница и переизбыток кофеина давали о себе знать. Стоит ли упоминать о том, что близнецы Уизли провалили экзамен по зельеварению?

Но у Северуса Снейпа была еще одна причина злиться и чувствовать себя не в своей тарелке. И имя ей было Гарри Поттер.

Его подопечный выглядел совершенно безразличным ко всему. Он часами торчал возле камина, глядя в огонь. Лето в Англии в этот год было достаточно жарким. От Поттеровской любви к созерцанию пламени в поместье просто нечем было дышать. Особенно в его любимой Малой гостиной.

Хотя Снейп иногда втайне радовался, что мальчику просто нравится смотреть на огонь, а не заниматься пироманством. Последнего он просто не выдержал бы.

Вообще состояние Поттера настораживало. Дети не бывают настолько тихими. Уж что–что, а это за годы своей ненавистной преподавательской деятельности он знал точно.

Да и если быть до конца честным с собой, мальчишка никогда не был нормальным ребенком. Иногда складывалось ощущение, что он вообще не был ребенком. Казалось, будто бы человека с несколькими десятками лет за плечами поместили в детское тело. Но в Поттере иногда проскальзывала некоторая наивность, которая и показывала, что все–таки он пока еще ребенок.