Поттер какое–то время наблюдал за этим и всячески старался помочь, но потом понял, что при любом раскладе они вдвоем так долго не выдержат. А срыв Виктора вообще был не за горами.

Когда началось очередное собрание глав, Гарри встал вместо Крама в центре стола, давая понять, что сегодня именно он будет решать все возникшие проблемы.

— Перед тем как мы начнем, я хотел бы обсудить с вами несколько вопросов. Первое, раньше вы занимались сбором дополнительных прошений связанных с праздником и выносили на обсуждение самые наболевшие вопросы, остальные прорабатывали мы сами. Теперь же, я прошу вас заняться контролем каждый своего курса. Крам у вас один, а групп, представляющих номера, четырнадцать. Заниматься курированием их всех одному человеку просто не под силу. Тем более, глава школы еще отвечает и за оформление зала. Ему, кстати, вместе с Каркаровым придется участвовать в открытии дня Дурмстранга. Так что теперь попрошу вас просматривать все переданные вам заявки и на основе их подготавливать вопросы, которые мы будем обсуждать здесь, то, что не требует коллективного курирования решать самостоятельно на месте. Второе, господин Каркаров хотел бы, чтобы мы периодически проводили беседы со студентами на разные темы. Возможно, устраивали что–то вроде конференций. Это нужно будет обсудить со всеми курсами. Теперь ваши вопросы.

Главы притихли и опасливо косились на Гарри, не зная, как правильно реагировать на услышанное.

— Я, конечно, все понимаю, но тогда обязанности будут отнимать у нас куда больше времени. Не слишком ли это? — поинтересовалась Каролина

— Нет, — резко ответил Поттер. — У Виктора вообще времени не остается ни на что, в том числе и на сон.

Все снова притихли. По их настороженным взглядам было понятно, что новым положением вещей они недовольны, но так же понимали истинность слов мальчика. Виктор вообще какое–то время молчал. До него даже не сразу дошел смысл предложенного, а потом когда он понял, что имел в виду Поттер, сначала покраснел, а потом попытался начать возражать.

— Гарри, может… — начал он, но был тут же оборван мальчиком.

— Нет, ты выглядишь не краше покойника в гробу. Хочешь не дожить до конца месяца? Отлично, пиши завещание и не забудь указать, что свое тело передаешь в пользование Эрстеду. Тебе оно уже будет ни к чему, так хоть другого человека порадуешь.

Именно шутка, отдающая черным юмором, разрядила обстановку в комнате.

— Я согласен, что Краму нужна помощь, и мы можем ее оказать. Это не выглядит очень сложным, — тихо произнес Готт, очень смутившись при этом.

Дориан согласно кивнул.

— Предложение обосновано. Мы справимся, — несколько сипло произнес он.

Следом за ним и остальные начали поддерживать внесенное предложение. Когда Гарри перевел взгляд на Гилберта, тот озорно подмигнул ему, как будто это не он несколько минут назад смущенно краснел.

Поттер сделал себе пометку о том, что с этим парнишкой позже стоит пообщаться чуть больше.

Виктор с благодарностью посмотрел на Гарри. Он действительно едва не валился с ног.

— Ты мне очень помог, — тихо шепнул Крам.

Гарри улыбнулся ему и кивнул. Как только шум в комнате затих, Крам встал со своего места.

— Давайте теперь решим, что же делать с предложением Каркарова и о чем вообще можно рассказать на так называемой конференции, чтобы слушатели не уснули или не начали кидаться щекочущими заклятиями?

Каролина положила голову себе на руки и, позевывая, внесла предложение.

— Может о квиддиче, все готовы говорить о нем часами.

Остальные посмотрели на нее с долей скептицизма.

— Гениальная идея, — раздраженно произнесла Альжбета. — Кто может предложить что–то более адекватное?

— Может, обсудим развитие зельеварения в разных странах? — предложила Марьяна Милошевич.

За столом раздалось сразу несколько болезненных стонов.

— Идея с квиддичем была прекрасной, я готов поддержать ее прямо сейчас, — пробормотал Поляков Олег. — Все, что угодно, кроме жутких отваров и их эволюции.

В комнате вновь повисла тишина.

— Что если устроить обсуждение спортивных магических игр в целом? Например, я никогда не слышал о гонках на ступах до того, как сюда попал, — предложил Гарри.

Конечно, Поттеру, кроме книг, о квиддиче и узнать было неоткуда. Его опекун всегда был не особенно разговорчивым. Да и Снейп, объясняющий какие–либо спортивные правила, выглядел бы слишком фантастичным и нереальным. Гарри был очень благодарен за то время, что провел у Уизли до того, как поступить на первый курс. Они помогли ему разобраться во многих нюансах их обыденной жизни и благодаря этому позже не выглядеть полным дураком в школе.

— О, отличная идея! Например, у нас в стране популярны плюй–камни, а здесь они не так часто встречаются. Давайте оставим эту тему! — радостно воскликнул Луческу.

Другие сначала переглянулись друг с другом, и так как не было высказано никаких других предложений, согласились с вариантом Гарри. Когда все обсуждения были закончены, Дориан первым стремительно вышел из помещения.

— Все образуется, — шепнул Виктор.

Гарри же оставалось только кивнуть. Он пытался спрятаться от самого себя и своих проблем за суетой обыденных школьных дней и кутерьмой подготовки.

Он пил снотворное зелье, что дал ему Снейп. Но делать это каждый вечер тоже не мог. Чем дольше на него не нападали, тем осторожней был Гарри. Страшно было пить зелье, которое притупляло бы его реакцию ночью. Хотя было весьма маловероятно, что кто–то попытается причинить ему вред при постороннем человеке. Все–таки его сосед, несмотря на свою замкнутость и тихость, не был слабаком.

В один из вечеров, когда Патрик где–то задерживался, Гарри решил лечь спать без зелья и ему вновь приснился Квиррелл.

Он опять стоял около зеркала, но уже не жадно вглядывался в него, как ранее, а обреченно.

— Зачем вы перерезали горло Дориану? — решился спросить Поттер.

Квиррелл перевел на него удивленный взгляд.

— Потому что он был лишним. Только мешался. Так пожелал господин, — пожав плечами, ответил он.

Гарри не мог поверить, что кто–то может так спокойно говорить об убийстве, как о чем–то обыденном, как встать с утра с постели и пойти почистить зубы. Он же не мог простить себя за совершенное. Мальчик сам себе казался безвозвратно запачканным. Гарри считал, что это все настолько глубоко въелось в него, что никогда больше не оставит.

— Вы раньше убивали?

Квиррелл вновь выглядел удивленным.

— Конечно же. Не так много, как могло показать, но достаточно. Где–то около семи человек в общей сложности. Возможно, кто–то из них и выжил.

Безразличие сквозило в каждом слове, во всей его мимике, в жестах… И от этого было странно больно. За себя и за него. Гарри тогда сел на пол и заплакал. От собственного бессилия, от чужой жестокости и несправедливости мира. Обрезать жизни целых семи человек без доли сожаления, без мыслей о том, кого они оставили после своего ухода.

Убийство не во имя чего–то, а просто так. Потому что кто–то был лишним или чрезмерно раздражающим.

— Они стояли на пути Волдеморта? — спросил Гарри.

— Не совсем, скорее просто мешались, — снова холодный тон без тени каких–либо эмоций.

Это подтвердило мысли мальчика. Этот мир казался насквозь прогнившим, если было возможно рассуждать так цинично о смерти. Боль скрутила мальчика и он вскрикнул от неожиданности. Гарри резко открыл глаза и увидел перед собой испуганного Патрика. Он сидел рядом с ним на постели, а с другой стороны находился взъерошенный Гримм. Они оба выглядели очень встревоженными. Оказалось, что мальчик во сне начал задыхаться и им никак не удавалось разбудить его.

После подобного Гарри вообще не мог сомкнуть глаз всю оставшуюся часть ночи и просто просидел, обнимая пса и снова думая о Дориане. О том, каково ему каждый день видеть в зеркале следы этой мировой несправедливости и жестокости. Каково, стиснув зубы, накладывать маскирующие чары, при этом еще и сдерживать свою жажду, подкрепленную желанием прекратить мучения.