Оля. Разрешите?

Роман. Вам это ни к чему.

Оля. Не помру…

Протягивает руку, Роман неохотно дает ей сигарету.

Роман. А может, не надо?

Оля улыбается; лицо ее светлеет и становится привлекательным. Роман тоже улыбается; похоже, теперь им будет легче понять друг друга. Роман начинает без обиняков.

Роман. Ординатор сказал, что ему трудно с вами договориться…

Оля. Да. Хотя все очень просто… Может, по мне не видно, но у меня есть голос…

Опять улыбается, немного смущенно.

Роман. Голос?

Оля. Голос. Я пою. Моя мать работает, как проклятая, и, понимаете… хочет вывести меня в люди. Чтобы я пела. В музыкальную школу меня не приняли — говорят, слабое сердце. Нельзя петь — сердце не выдержит. А мать хочет, чтобы я пела.

Роман. Что вы поете?

Оля. Баха, Малера… Вы знаете Малера?

Роман. Знаю.

Оля. Он трудный, но я пою. И мать мечтает, чтобы я пела, стала известной, знаменитой… ну… понимаете… Для этого нужна операция. Мать хочет, чтоб ординатор, а еще лучше вы…

Роман. А вы?

Оля. Я хочу жить. Мне достаточно, что я живу… петь не обязательно. Я боюсь… Ординатору нужно, чтобы, вы меня успокоили. Сказали, что это не опасно. Что потом я все смогу. Ну, скажите…

Роман. Нет, не скажу. Такие операции делаются для спасения жизни… В самом крайнем случае, когда другого выхода нет.

Оля. А у меня есть другой выход, правда?

Роман. Честно говоря, есть. Не петь.

Оля опять улыбается.

Оля. Вся штука в том, кому сколько нужно. Матери хочется, чтобы у меня было все. А мне нужно… вот столечко.

Расставив пальцы, показывает, сколько ей нужно. Совсем немного.

11

Роман ставит на проигрыватель заграничную пластинку. Аппаратура превосходно передает звучание песен Малера. В мелодию врывается телефонный звонок. Роман уменьшает громкость, поднимает трубку.

Голос(за кадром). Добрый день. Можно попросить пани Ханну?

Роман с трубкой стоит у окна и видит Ханку, быстрым шагом приближающуюся к дому.

Роман. Она еще не пришла.

Голос(за кадром). Спасибо.

Ханка, провожаемая взглядом Романа, скрывается в подъезде.

Роман. Что-нибудь передать?

Но на другом конце провода уже только частые гудки. Роман на минуту застывает с трубкой в руке. Потом кладет ее, снова прибавляет звук. Достает записную книжку-календарь и возле даты 10 ставит жирный крестик. Такими же крестиками отмечены несколько других — более ранних — дат. Роман прячет книжку — пока Ханка не вошла в квартиру. Слушает Малера, закрыв глаза. Ханка целует его в лоб. Роман делает вид, будто только теперь ее заметил.

Ханка. Что это?

Роман. Малер. Красиво, правда?

Ханка стоит, прислонившись к дверному косяку, и, не раздеваясь, слушает.

Ханка. Красиво.

Роман. Тебе звонили.

Ханка. Кто?

Роман пожимает плечами: он не знает. Ханка тоже пожимает плечами: не важно. Песня заканчивается. Роман выключает проигрыватель.

Ханка. Потрясающе.

Только сейчас вспоминает о довольно большом свертке, который все это время держала под мышкой. Достает из него пиджак в фабричной упаковке.

Ханка. Примерь.

Роман встает, надевает пиджак — он действительно сидит на нем великолепно, — отступает на несколько шагов, чтобы и Ханка могла полюбоваться.

Ханка. Видишь?!

12

Роман в телестудии ведет научно-популярную передачу о работе сердца. Глядя в камеру, объясняет, отчего возникают болезни сердца и какими способами врачи пытаются устранить неполадки. При помощи киноматериалов и наглядных пособий демонстрирует различные виды операций на сердце. Говорит доступно и остроумно, когда нужно — становится серьезным. На нем новый пиджак; сейчас на экране самый драматический момент: трансплантация — больное сердце вынимают и заменяют здоровым.

13

Продолжение предыдущей сцены: Ханка и Роман, сидя перед телевизором, смотрят передачу. Роман на экране произносит несколько заключительных фраз; затем появляются титры. Xанка с помощью дистанционного устройства выключает телевизор; Роман вопросительно на нее смотрит, Ханка кивает.

Ханка. Нормально, намного лучше.

Роман. Ты уверена?

Ханка. Опять мне будут рассказывать, какой у меня замечательный муж. Две наши девки уже в тебя влюблены. Скоро у тебя появятся фанаты.

Роман. Хорошо, что мы отрепетировали.

Ханка. А ты не хотел…

Роман. Я думал, нужно серьезно… Но так лучше, проще. Может, кто и поймет — если вообще смотрят такие передачи.

Звонит телефон. Роман замирает.

Ханка. Сейчас получишь доказательство. Поднимает трубку.

Ханка. Да, пожалуйста…

Передает трубку Роману.

Роман. Слушаю… Здравствуйте… Спасибо, очень рад… Правда?.. Это идея жены… Хорошо, передам. До свидания.

Кладет трубку; снова раздается звонок.

Ханка. Так будет целый вечер. Подойди.

Роман снимает трубку.

Роман. Алло.

Секунду слушает.

Роман. Тебя.

Передает трубку Ханке и, хотя она знаком просит его этого не делать, выходит из комнаты. Идет в дальний конец квартиры. Там, в крохотной каморке, Роман устроил себе мастерскую. Захламленный стол, паяльник, напильники, молотки, тиски. На столе телефонный аппарат; Роман с помощью маленькой клеммы подсоединяет к нему заранее приготовленный проводок с наушником. Вставляет наушник в ухо. Теперь весь разговор ему отчетливо слышен.

Ханка(за кадром). Могу.

Голос(за кадром). В шесть, хорошо?

Ханка(за кадром). Хорошо.

Голос(за кадром). На Доброй?

Ханка(за кадром). Хорошо.

Голос Ханки звучит так, будто Роман в комнате, — официально, сухо. Лицо Романа искажает гримаса боли; на нем появляется какое-то новое выражение: что-то заставляет его — вопреки сему — дослушать разговор до конца. Роман выходит на длинную лоджию. Ветер. Роман опирается локтями о перила балкона, прячет лицо в ладони. Его бьет дрожь — возможно, ему просто холодно. Ханка заглядывает в каморку, в спальню, в кухню, стучится в ванную и туалет — тишина. Встревоженная (и быть может, чувствуя себя виноватой), срывает с вешалки пальто и выбегает из квартиры. Роман сверху видит ее фигуру в развевающемся пальто.