Ханка. Спи здесь.
Говорит мягко, нежно — ей хочется быть ласковой с мужем. Роман молча расстилает простыню, кладет на место подушку и одеяло. Ложится рядом с Ханкой. Ханка протягивает руку выключателю своей лампы. С минуту оба лежат неподвижно. Ханка спит нагишом. Слегка кинув одеяло, кладет руку Романа себе на грудь. В тишине слышится музыка.
Роман. Я забыл выключить радио в машине.
Ханка. Не беда… В Кракове… никакая барышня не подвернулась?
Засовывает руку под одеяло.
Роман. Я сам себе противен.
Ханка прижимается к мужу, обнимает его, стараясь, чтобы в ее движениях не было ничего эротического. Говорит тихо, спокойно.
Ханка. Мне хорошо.
Роман. Врешь.
Ханка. Нет. Я тебя люблю — наверно, поэтому.
Роман. Я был у Миколая. Я тебе о нем рассказывал…
Ханка. Помню. Сукин сын.
Роман. Он сказал… Миколай в таких вещах разбирается. Обследовал, сделал анализы. Хочешь узнать?
Ханка кивает: хочет.
Роман. Незачем… притворяться или прятать голову в песок. Он мне прямо сказал. Никаких шансов. Ни сейчас, ни в будущем. Никогда.
Ханка. Не верю. Не верю в эти ваши обследования, анализы, приговоры. Да и… На свете есть кое-что поважнее… Чувства, любовь…
Роман. Но еще есть факты. Если мы сейчас решимся, нам удастся расстаться без ощущения, что кто-то у кого-то украл кусочек жизни. А именно: я у тебя.
Роман говорит бесстрастным голосом человека, который принял решение, руководствуясь здравым смыслом. Ханка уткнулась лицом в его пижаму.
Ханка. Ты меня любишь? Скажи.
Ждет некоторое время, не дождавшись ответа, отворачивается, берет со столика две сигареты, закуривает, одну — протянув назад руку — дает Роману.
Ханка. Боишься сказать: люблю — хотя любишь. А любовь не сводится к тому, что два человека раз в неделю пять минут сопят в постели.
Роман. Это тоже важно.
Ханка. Это биология. Любовь не сосредоточена между ногами. Для меня самое важное то, что нас связывает, а не то, чего мы лишились.
Роман. Ты молодая женщина…
Ханка. За меня не тревожься.
Роман. Тебе придется кого-нибудь завести.
Ханка поворачивается: теперь они смотрят друг на друга.
Роман. Если уже не завела. В конце концов, несколько лет…
Ханка. Прекрати. Не все нужно договаривать до конца.
Роман. Нужно, Ханя. Если мы хотим быть честными и жить вместе, — нужно.
Ханка. Ты сказал, что уже никогда не сможешь заниматься со мной любовью — по крайней мере, так утверждает медицина. А я тебе говорю, что, несмотря ни на что, хочу быть с тобой. А женщина всегда найдет выход, и мужчине необязательно об этом знать. То, что не названо, не существует, поэтому далеко не всё стоит называть своими именами. А может, ты что-то от меня скрыл? Скажи…
Роман. Нет.
Ханка. Что-то серьезное, о чем я должна знать.
Роман. Нет.
Ханка. Может быть, у тебя кто-то есть… а вся эта история с болезнью — только предлог?
Роман. Нет.
Ханка. Или…
Роман. Или что?
Ханка. Ты ревнуешь…
Роман молчит.
Ханка. Ревнуешь?
Роман. Немножко… как всякий нормальный человек. Все зависит… от стиля жизни… договоренности. Мы с тобой это уже проходили. И давно перестали вмешиваться… Не надо к этому возвращаться…
Ханка. Ты прав. Глупо было задавать такой вопрос.
Роман обнимает жену за плечи. Ханка кладет голову ему на грудь. Оба одновременно затягиваются: два маленьких огонька в темноте спальни.
Роман. Мы никогда не хотели детей…
Ханка. Не хотели.
Роман. Если б они у нас были… может, было бы проще.
Ханка. Может быть. Но их нет и не будет. По дороге из Кракова… ничего не случилось?
Роман. Почему ты спрашиваешь? Видела машину?
Ханка. Нет.
Роман. На стоянке кто-то помял мне бампер.
Ханка. Нет, по дороге… Я выписывала билет и вдруг почувствовала ужасную тревогу… как будто что-то случилось. Что-то плохое.
Роман. Ничего не случилось.
7
Утро. Роман садится в машину. Наклоняется к приборной панели, смотрит вверх. Ханка в окне поднимает руку. Роман повторяет это движение. Уже собирается тронуться, как вдруг его внимание привлекает молодой парень в яркой куртке; Роману показалось, что, поймав его взгляд, тот отвернулся. Роман упорно глядит на парня; медленно отъезжая, продолжает за ним наблюдать в зеркальце заднего вида. Сворачивает за соседний дом, останавливает машину. Возвращается — парня уже нет. Торопливо идет к своему подъезду.
8
Роман отпирает дверь, быстро входит в квартиру. Ханка пьет кофе и читает газету. Услышав, что открылась дверь, поднимает взгляд. Роман быстро осматривается.
Роман. Забыл квитанцию в прачечную.
Ханка встает. Перебирает мелочи на столике. Роман тем временем достает из кармана пиджака сложенный листок, украдкой его роняет, потом поднимает.
Роман. Нашел. Она упала.
9
Роман на машине подъезжает к больнице. Видит солидного пожилого мужчину в короткой дубленке и очках в серебряной оправе, тщетно пытающегося через воронку залить бензин из канистры в бак.
Роман. Добрый день, пан ординатор. Может, я могу вам помочь?
Ординатор. Если нетрудно… воронка. Канистра, чтоб ее, тяжеленная.
Роман поднимает с земли канистру, ординатор вставляет воронку в отверстие бака.
Ординатор. До чего дожили… Лучший кардиохирург с ординатором заливают купленный у воров бензин в старую развалюху, которая скорее всего не заведется. У вас с вашим дизелем этих проблем уже нет.
Роман. Знаете, я просто ожил.
Ординатор. Представляю.
Роман. Вы меня просили поговорить с…
Ординатор. Да, да. Молоденькая девчонка, я плохо ее понимаю. Фамилия Ярек, Оля Ярек. У ее матери прекрасная профессия, вы наверняка оцените. Стоялец. Интересно, почему стоялец, а не, например, стоялка?
Роман. В очередях стоит?
Ординатор. Да. Вам нужна стиральная машина — она стоит. Нужна мебель — достоится. Платите двадцать пять процентов, и никаких забот.
Роман наполнил бак, осторожно, чтобы ни капли не пролилось, отставляет канистру. Ординатор нюхает руку, в которой держал воронку.
Ординатор. Чертовски воняет.
10
В конце коридора, где можно курить, сидят Роман и молодая девушка — серенькая, неприметная, в больничном халате. Роман закуривает.
