Фигура его долго виднелась им — он стоял на выступе горы близ башни.

— Должно быть, друзей своих ждет?.. то–то попирует сегодня! — А вон и они! — заметил Луиджи и указал на пыль, густым облаком быстро несшуюся навстречу; в ней мелькали трое всадников в черных плащах.

Ян быстро своротил ослика с пути их и только успел сделать это, мимо проскакали трое молодых, богато одетых людей; за ними следовали четверо всадников–слуг; позади седел были перекинуты кожаные сумы; пешеходы успели приметить, что из одной торчали горлышки бутылок, а из другой вылезал еле вмещавшийся огромный запеченный окорок.

— Мессу отслужат сейчас славную! — проронил Луиджи, с завистью проводив взглядом встречных: курица не утолила, а только раздразнила его аппетит.

Вечер застал наших путников в поле; начинало смеркаться, а строений нигде видно не было; на горах кругом, то здесь, то там, желтыми звездочками зажигались огни.

Марк обратил на них внимание.

— Это все норы пустынников!.. — пояснил Луиджи.

— И все таких же? — спросил Ян.

— Всякие есть!.. А. пора бы и о ночлеге позаботиться?.. Куда свернуть?.. — вслух подумал Луиджи.

Долго затруднять себя решением этого вопроса ему не пришлось: из–за скалы выехал всадник и перегородил лошадью дорогу.

— Добрый вечер! — проговорил он, приподняв шляпу. — Синьоры не пилигримы ли?

— Вы обладаете даром всеведения, сударь!.. — ответил Луиджи и проделал то же движение со своей шляпой. — Мы кающиеся!.. Но можем и спеть, если вам это угодно!

— Тогда идите за мной: ночлег вам готов!.. — с этими словами всадник повернул коня и поехал в сторону от торной дороги; трое приятелей последовали за ним.

Местность началась неприветливая, угрюмая; четко цокали по камням подковы; над головами путников бесшумно и часто стали проноситься ночные птицы; иногда стаи их садились совсем близко на самой дороге и тогда она казалась посыпанной фосфорическими огоньками. Проступили искры звезд; месяца видно не было.

Луиджи отвернулся и незаметно для других положил на себя крестное знамение.

— Я убежден, сударь… — сказал он, — что вы ведете нас в превосходное место, но все же мне хотелось бы знать, как оно называется?

— Замком эччеленцы синьора Паоло ди Прато!.. — не без высокомерия произнес вожатый.

— А!!.. — с почтением протянул Луиджи. — Ваш господин не из последних в Ломбардии!..

— И даже во всей Италии! — поправил всадник. — Видите впереди огни — это уже замок!..

Дорога круто сорвалась в обрыв; узкое лесистое ущелье перегораживал замок, обнесенный крепостными стенами и башнями; с горы виден был двор, его освещали два больших факела, укрепленных по сторонам входа, имевшего вид церковного портала; на въездной башне горели другие факелы; подъемный мост был поднят, красные зыблящие- ся струи змеились на черной воде во рвах.

Вожатый вынул из–под плаща кривой рог, и глухие грудные переливы покатились в горную даль; в лесу, как бы все удаляясь, многократно пропело тот же зов эхо… Словно падающая стена, отделился от башни мост и медленно стал наклоняться вперед; из бойниц глядели несколько голов в шлемах; огонь золотил их и концы копий.

Путники вошли в ворота, залязгали и застонали цепи и мост поднялся. На дворе находились несколько слуг.

— Господин ждет!.. — произнес один, учтиво поклонившись прибывшим.

— А нельзя ли пообчиститься?.. — спросил Луиджи: он явно начал потрухивать, но бодрился. — Пыли на нас сегодня насело достаточно!

Пожелание его было исполнено немедленно; Марк вынул из сумы лютню, и трое друзей вступили в высокую переднюю; ее освещали пять желто–синих фаянсовых плошек с салом, дымно горевших на железном ободе, висевшем на трех цепях.

Слуги провели гостей в довольно большой зал; он знойно блистал от множества восковых свечей, зажженных на стенах; диковинными зверями выступали пузатые шкапы и сундуки из резного дуба.

Следующая комната была невелика; середину ее занимал круглый стол, накрытый на двенадцать приборов; вокруг него темнело столько же пустых кресел с высокими спинками; у стены слева, между двумя дверями, не шевелясь, как изваянный, стоял высокий рыцарь, весь закованный в железо и со шлемом на голове; забрало его было опущено; руки закрывали чешуйчатые перчатки; в огромном камине пылала груда пней и корней и будто отсвет пожара наполнял столовую и играл на доспехах рыцаря. Слуга предложил путникам обождать и исчез в маленькую боковую дверь.

Марк и Ян вежливо отвесили рыцарю по поклону, но тот не удостоил их даже мановения пальцем.

Луиджи, наблюдавший за этой сценой, вдруг прикрыл ладонью рот и тихо фыркнул. Товарищи покосились на него.

— Это же не живой человек, а манекен, простая подставка для доспехов — посмотрите на его ноги — они чугунные! — зашептал Луиджи; он подошел к рыцарю и пощелкал его по бедру; раздался металлический звук; рыцарь не шевельнулся.

— Вы сюда лучше взгляните! — добавил Луиджи и кивнул на серебряные приборы и кувшины, заполнявшие стол; все обратили внимание и на медный колокол, висевший на крюке над камином.

Дверь отворилась и появился невысокий, худощавый человек неопределенных лет; черные волосы на голове и острой бородке его казались посыпанными инеем; в сухощавом лице и крупных глазах было что–то властное, сразу заставившее пришедших угадать в нем владельца замка; на плечах его, поверх камзола вишневого цвета, был накинут черный плащ с маленьким меховым воротником.

— Добро пожаловать… — произнес он в ответ на низкий почтительный поклон трех друзей и обвел их испытующим взглядом; пришельцы ему, видимо, понравились.

— Вижу, что соловьи залетели в мой дом?..

— Мы художники, синьор!.. — ответил за всех Луиджи. — Но можем и спеть, если нас захотят слушать!

Ди Прато хлопнул в ладоши и одновременно из двух дверей показались несколько слуг.

— Три прибора!.. — приказал он.

Слуги бесшумно отодвинули от стены маленький столик, уставили его тяжелым серебром и исчезли.

Ди Прато опустился в самое высокое и изукрашенное кресло и указал рукой на столик.

— Садитесь!.. — пригласил он. — Не подумайте, что я не сажаю вас с собой из гордости! Делаю это потому, что все места за большим столом заняты!

— Синьор… — возразил, опять кланяясь, Луиджи, — для нас честь находиться хотя бы где–нибудь при вас!

Гости сели и почти тотчас же двое слуг внесли на толстых деревянных подносах небольшого кабана и целую гору жареных тетерек и куропаток; высокие стеклянные стаканы наполнились красным вином.

Ди Прато ел мало и все кутался в свой плащ; он сидел спиною к огню и лицо его казалось больным и бледным.

Ужин прошел и кончился почти в безмолвии; Марк и Ян чувствовали себя подавленными еще никогда не виданным ими великолепием; Луиджи, наоборот, оправился и был готов ко всякой случайности. Он подмигнул Марку и легким кивком головы указал на лежавшую неподалеку лютню.

Ди Прато заметил это.

— Пением мы займемся завтра!.. — проговорил он. — Эта ночь — ночь дурная и музыка к ней не подходит! Мы ее скоротаем у камина…

Он, не вставая, повернул свое кресло боком к огню и орлиный профиль его осветился и сделался еще чеканнее.

Слуги снова наполнили вином стаканы и удалились.

— Нас было двенадцать друзей… — начал Ди Прато, взяв в руку стакан. — И мы дали друг другу клятву каждый год, до самой смерти, в этот вечер собираться здесь у меня в замке. Ни бури, ни расстояние, ни нападения не останавливали нас. Весело прошло пять лет, затем с каждым годом число нас стало все уменьшаться. В позапрошлый год эту ночь мы встретили только вдвоем; в прошлом году я проводил ее один с одиннадцатью мертвецами… видите их окровавленные тени кругом стола?

Луиджи с испугом озирнулся влево: Марк и Ян повернули в ту же сторону головы. Там никого не было; свет от камина падал на спинки кресел и то темные, то алые пятна передвигались по ним; стеклянные венецианские чаши и стаканы играли переливами алмазов и радуги.