таким чужим и мерзким, родной город.

Внизу простирались мощеные мостовые, которые даже с наступлением темноты никогда

не пустели. Славец считался добропорядочным городом, уровень преступности в котором

практически был равен нулю. Все нарушения закона происходили в основном на

ведьмовском уровне и ограничивались банальным шкодничеством, вроде обледеневших

ступеней или розового масла с эффектом горчицы. Обычные люди, не обладающие

Талантом, в городе не задерживались, либо же вели себя вполне пристойно, поскольку

наказание за преступление против личности было равносильно самому преступлению, а

ведьмовские уловители не давали вору или убийце шанса уйти незамеченным. Таким

образом, несколько виновников, понесших участь своих жертв, наскоро отбили у всех

желание преступать закон на территории столицы.

Несмотря на еще не совсем позднее время, практически во всех окнах домов горел свет,

а в некоторых дворах резвились ребятишки, не желая заканчивать увлекательную игру.

Жизнь шла своим чередом, и никому не было дела до того, что где-то в данный момент

опустела комната, а где-то остался заброшенным чей-то дом, а у кого-то просто – напросто

рассыпался на мелкие осколки целый мир. Наверное, единственным человеком в этом

городе, кого действительно интересовала судьба нечаянно покинутой комнаты, была Цеса,

жизнь которой с такой молниеносной скоростью встала с ног на голову, что ведьма даже

не успела понять, что никогда больше не увидит маму и папу.

Цеса печально посмотрела на небо и, наконец, смогла дать волю слезам.

На исходе отведенных ведьме полутора часов, в замочной скважине четыре раза щелкнул

ключ, и дверь все так же со скрипом открыла опухшим от слез глазам Цесы вид на

готового к дальнему путешествию специального поверенного.

–Собственно говоря, ничего другого я и не ожидал. – Аратим закрыл за собой дверь,

быстрым шагом подошел к Цесе, взял её за подбородок и несколько раз повернул её лицо

вправо – влево, изучая последствия падения и истерики.

–Я уже успокоилась. – Ведьма действительно уже какое-то время просто сидела и

смотрела в одну точку, как это бывает после очень сильных потрясений, когда человек

вдруг осознает себя совершенно опустошенным и неспособным на какие-то действия.

Цеса рукавом смахнула остатки слез и даже умудрилась продемонстрировать что-то вроде

готовности отправиться в путь сию же минуту.

–Да, я заметил. Собирайся, лошади уже готовы. – Пара точных фраз, кинутых в

приказном тоне, действительно заставили Цесу взять себя в руки и подняться с кровати.

–Куда мы едем?

–Все расскажу в пути. Здесь у каждого предмета есть уши. Накинь капюшон и быстрым

шагом иди за мной.

Аратим в очередной раз запер комнату на ключ и практически побежал вдоль по

коридору до первого лестничного пролета и вниз до первого этажа. Цеса проворно

семенила следом, изо всех сил старясь не отстать от ретивого специального поверенного.

Параллельно она соображала, как бы ему покорректнее намекнуть на то, что она

совершенно не привыкла переносить тяжести конного путешествия налегке и наверняка

будет не самым приятным спутником, учитывая гендерную предрасположенность к нытью

и капризам. Однако сказать что-либо в напряженную спину Аратима у Цесы смелости не

хватило, и она продолжила, спотыкаясь, отсчитывать ступени вниз по лестнице, с ужасом

представляя себе, что ждет её дальше в этом уже совершенно чужом для неё мире.

А новая жизнь текла дальше своим чередом. Слуги сновали по коридорам замка, не

поднимая глаз. То и дело Цеса ловила на себе любопытные взгляды придворных, шепотки

высокопоставленных дам, голоса из-за приоткрытых дверей и даже недвусмысленные

всхлипы и стоны. Понятное дело, что специальный поверенный слышит и видит все это

каждый день, и даже, может быть, немного больше. Однако для юной ведьмы это было

совсем ново и непривычно, если не сказать, что совсем уж дико, потому как стены

родительского дома никогда не подслушивали её и не издавали таких многозначительных

звуков. Все это заставило Цесу еще острее, чем раньше, почувствовать свое гадкое

одиночество и обездоленность, осознать необходимость отстраивать свой мир заново на

обломках того, что некогда звалось родным домом.

Пессимистичный ход мыслей молодой ведьмы изредка прерывался резкими поворотами

Аратима по одному лишь ему известному маршруту. Цеса не успевала ориентироваться в

запутанных замковых коридорах, поэтому очень скоро оставила попытки смотреть по

сторонам и запоминать путь и положилась на топографические способности своего

спутника. Спустя пару минут Аратим резко распахнул неприметную дверь в конце

однотипного коридора и в лица спутников ударил свежий вечерний ветер с примесью

запахов кухни и конюшни. В нескольких метрах от выхода стояли три вороные лошади,

оседланные и готовые к долгому путешествию. Цеса с ужасом взирала на чересседельные

сумки, нагруженные на спины двоих непарнокопытных, и на фигуру в капюшоне,

сидевшую на третьем жеребце. Ничего примечательного в незнакомце не было, обычный

черный плащ скрывал особенности телосложения, так что невозможно было понять

мужчина это или женщина. Лица не было видно вовсе, только черные сапоги и

заправленные в них штаны для верховой езды открывали простор для буйной фантазии

ведьмы. Однако разыграться воображению Цесы помешал специальный поверенный,

который бесцеремонно дернул ведьму за рукав, когда она направилась к одной из лошадей

с твердым намерением оседлать её, во что бы то ни стало.

–Твоя – та! – Аратим указал в направлении самой загруженной кобылы с неприметным

белым пятном на вытянутой морде.

–Почему? – опешила Цеса, поскольку действие, произведенное специальным

поверенным, немало её озадачило. А еще пробудило в ней нешуточное внутренне

противостояние между огромным желанием зарядить в лоб специальному поверенному

магический щелбан и страхом перед этим самым субъектом. Минутное замешательство

тем самым выразилось в наиглупейшем вопросе, который ведьма смогла из себя выдавить

в этой неоднозначной ситуации.

–Потому что необходимо распределять нагрузку правильно. – Аратим ловко забрался на

жеребца по правую руку от ведьмы и вопросительно посмотрел на Цесу, всем своим видом

давая понять, что ей стоило бы поторопиться, поскольку терпение спутников

небезгранично.

Цеса собрала волю в кулак, подошла к лошади и с нервным смешком вспомнила, как она

неоднократно пыталась залезть на это строптивое животное во время тренировок в

магистратуре. Как назло в те солнечные дни её беззаботного отрочества ей попадались

исключительно несговорчивые животные, которые так и норовили отойти от неё

подальше, лягнуть, укусить или же в самый неподходящий момент, когда одна нога

ведьмы уже покоилась в стремени, погнать. Постепенно осторожное отношение к

непарнокопытным переросло у Цесы в настоящую фобию, но она упорно продолжала раз

за разом наступать на свои любимые грабли, что сделала и в этот раз, перекинув повод на

лошадиную шею. Судорожно сглотнув, ведьма схватилась за переднюю луку седла,

вставила левую ногу в стремя, и в самый ответственный момент лошадь естественно

решила пойти по каким-то только ей известным делам к ближайшим кустам. Мысленно

проклиная все на свете, Цеса попрыгала на одной ноге по лошадиному маршруту, молясь

только о том, чтобы эта плохо воспитанная домашняя скотина ограничилась походом в

несколько шагов.

Специальный поверенный наблюдал за всем этим действом со смешанным чувством

любопытства и нетерпения. Субъект в капюшоне чуть приподнялся в стременах и слегка

прицыкнул, после чего лошадь мгновенно остановилась и совершенно несвойственным