Решительно кладу конверт в сумку. В голове всплывает очередная рекомендация брошюрок: «Сохраняйте все письма, посылки и другие вещи, как бы они вас ни пугали и ни расстраивали». Я замираю.

Придется оставить кольцо. И не важно, сколько денег ты потратил. В конце концов, это подарок – только не в том смысле, в котором ты думаешь. Это кольцо пополнит мою неуклонно расширяющуюся коллекцию доказательств. Довольно впечатляющую коллекцию, хотя все еще недостаточно убедительную для полиции.

Кларисса наблюдала, как Роберт перелистывает папку с делом. Добравшись до страницы с фотографией салона минивэна, он внимательно изучил ее, а затем что-то быстро написал и отдал записку приставу, чтобы тот отнес ее судье.

– Нам рассказали историю о жестоком изнасиловании, незаконном удержании, нанесении побоев и других издевательствах, – говорил мистер Белфорд, устремив на мисс Локер недоверчивый взгляд. – Но где же следы на теле жертвы?

Судья прервал его и с присущей ему изысканной вежливостью попросил всех взглянуть на отмеченную Робертом фотографию. За водительским сиденьем, в самом центре вороха смятых жирных оберток от фастфуда, виднелась зеленая одноразовая зажигалка.

Мистер Морден не отрывал от Роберта сияющих глаз. До сих пор эту зажигалку никто не замечал, а ведь она косвенно подтверждала рассказ мисс Локер о том, как Годфри жег ей в машине сережки.

Когда мистер Морден и мистер Белфорд принялись вполголоса препираться, присяжных в очередной раз отпустили на перерыв. Кларисса сидела на своем обычном месте; Роберт занял стул напротив – в самом углу маленького предбанника, слишком ярко и неестественно освещенного.

– Бедная девушка, – произнес он, выражая свое сочувствие без малейшего смущения.

– Да. Настоящий кошмар, – грустно кивнула Кларисса. Интересно, многие ли мужчины отважились бы столь определенно высказаться при всех. – Не могу поверить, что вы заметили эту зажигалку. Вы, случайно, не детективом работаете?

– Нет. Я пожарный, – ответил он без всякой рисовки. – Я привык осматривать помещения в поисках возможного источника пожара. Занимаюсь этим с двадцати лет. Почти полжизни.

Вернулся пристав. Кларисса нашарила свою сумку и кардиган. Она еще никогда не встречала пожарных; она вращалась в кругу университетских преподавателей, в объятьях одного из которых в конце концов и оказалась, хотя сама учебу так и не закончила. Правда, Генри был скорее поэт. То, чем занимался Роберт, казалось ей очень интересным и важным.

– Это просто работа, – прибавил он, словно прочитав ее мысли и желая направить их в нужное русло. Даже простые, будничные слова в его устах звучали мягко и дружелюбно. – Все мы чем-то занимаемся в жизни.

– Мисс Локер, вы ведь способны на насилие?

Мисс Локер помотала головой, словно вопрос мистера Белфорда не заслуживал словесного ответа. Мистер Морден в негодовании вскочил, выражая свой протест, и присяжных снова увели.

Они опять были в маленьком предбаннике. Кларисса сидела напротив Роберта и Энни и вспоминала события прошлой среды. Она снова видела, как флакон с жидким мылом выскальзывает у нее из пальцев и вдребезги разлетается на кафельном полу уборной. Она не смогла разбить его об голову Рэйфа.

«Я ведь тебя знаю, Кларисса! Ты никогда не причинишь мне вреда!»

– Не думаю, что я способна нанести кому-то серьезные повреждения, – сказала она. – Хотя иногда очень хочется.

– По-моему, ты даже с мышью не справишься! – заявила Энни.

– Дело тут не в физической силе, – ответил Роберт, испытующе глядя на Клариссу. – Просто вы еще не попадали в ситуацию, в которой это было бы действительно нужно. Совершить насилие может каждый. И вы тоже сможете, если потребуется.

– А вы совершали насилие, Роберт? – спросила Энни.

Роберт молчал. Его лицо ничего не выражало.

– Впрочем, можно было не спрашивать. Конечно, совершали.

Мистер Белфорд сверлил мисс Локер взглядом все то время, пока присяжные отсутствовали. Он был похож на сокола, кружащего над полевой мышью, выжидая удобный момент.

– Верно ли, что ваш бывший партнер сейчас живет с другой женщиной?

Кларисса сочувственно взглянула на Энни, которую муж недавно бросил ради другой женщины. Потом подумала о Ровене. И о жене Генри.

Мисс Локер сидела, уставившись на свои руки. Кларисса попыталась представить, что почувствует, когда Генри найдет кого-то еще. Она знала, что ей будет больно, если с другой девушкой он успешно пройдет процедуру ЭКО. И знала, что должна быть выше этого. Впрочем, вряд ли он в ближайшее время опять решится на подобный эксперимент; Генри всегда хотел выглядеть этаким самцом, сочащимся тестостероном, и заставил Клариссу поклясться, что она никогда и никому не расскажет о жалкой горстке сперматозоидов-уродцев с пятью головами и десятью хвостами, которые как одержимые плавают по кругу, натыкаясь друг на друга.

– Вы угрожали убить ее? – продолжил мистер Бел-форд, так и не дождавшись ответа от мисс Локер.

– Конечно нет!

Мистер Белфорд покачал головой, всем своим видом показывая, что ответы мисс Локер слишком нелепы и говорить с ней дальше просто бессмысленно.

Кларисса, чье внимание целиком поглощено мисс Локер, мистером Белфордом и собственными записями, на публику не смотрела. Но краем глаза заметила движение в последнем ряду. Бесцветный мужчина сделал шаг вперед. Его бледное лицо перестало сливаться со стеной. Он неотрывно глядел на Клариссу, явно желая, чтобы она его увидела.

Роберт остановился, пропуская ее вперед. Она споткнулась и почувствовала, как запылали щеки. Дыхание участилось, сердце выпрыгивало из груди; ей казалось, все видят, как оно колотится под платьем.

9 февраля, понедельник, 17:55

Я сижу в комнате присяжных и делаю вид, будто слишком увлеклась чтением и не замечаю, что все уже давно ушли. Пристав громко собирает свои вещи, не спуская с меня выразительного взгляда; наконец он говорит, что на ночь здесь оставаться нельзя. Ну что ж… я не смогу оттягивать нашу встречу до бесконечности.

Ты ждешь меня у входа. Так я и думала. Уверенным шагом прохожу мимо, иду до конца улицы и поворачиваю налево. Тебя нет.

– Кларисса! – Ты меня догнал. – Глупо так молчать, Кларисса!

Я резко останавливаюсь напротив палатки с кофе. Она уже закрыта, как и все остальные на рынке. Никогда не видела, чтобы здесь было так пустынно. Правда, несколько прохожих еще бродят по рядам: формально можно считать, что я нахожусь в безопасном общественном месте.

– Поговори со мной, милая!

– Я тебе не милая! – огрызаюсь я. Не могу сохранять молчание, не могу выполнять рекомендации брошюрок! Ты делаешь шаг в мою сторону. – Не приближайся ко мне! – Голос срывается на визг, и я пытаюсь говорить тише. – Никогда сюда не приходи! Ты не имеешь права!

– Но это места для публики, Кларисса.

Если я и дальше хочу сидеть на скамье присяжных, если и дальше собираюсь участвовать в разбирательстве, то я должна заставить тебя не приходить. Иначе зал суда превратится в ловушку, и я весь день буду перед тобой, как в аквариуме. Раньше я не осознавала, насколько большое значение имеет для меня этот процесс. Оказывается, он нужен мне, и я необыкновенно горжусь тем, что стала присяжной: я всегда мечтала о чем-то подобном. Даже в твоем присутствии мой мозг фонтанирует избитыми фразами насчет общественного долга и гражданской позиции.

– Если ты еще хоть раз появишься в суде, я скажу судье, что знаю тебя. И тогда он может даже приостановить процесс. Присяжных нельзя беспокоить. Я должна быть предельно сосредоточенна и не отвлекаться на разных знакомых.