– Раз у нас есть дочь, то будет и внук, наследник.

Ксения с тревогой взглянула на мужа – уж не утешает ли он ее, неудачницу? Но увидев его улыбающееся лицо, она тоже улыбнулась:

– Непременно, Андрюша! – и прижала к себе рукой младенца. Ее глаза наполнились прямо-таки через край бившей материнской любовью.

«Материнская любовь… – вздохнул Андрей Петрович. – Нас, мужчин, Господь лишил такого чувства… Ну что же, буду любить свое дитя своей, отцовской любовью. И еще неизвестно, какая из них нужнее ребенку, – он улыбнулся своим мыслям. – Тоже мне, философ! Как будто не ясно, что тому нужна и та и другая, вместе взятые».

– Ты чего улыбаешься, Андрюша?

Андрей Петрович вздрогнул, как будто Ксения и впрямь проникла в его сокровенные мысли.

– Как думаешь назвать дочку, Ксюша? О мужском имени я побеспокоился, а вот к женскому оказался явно не готов.

– Подвела тебя твоя Ксюша, ох как подвела, – опечалилась та, но тут же улыбнулась. – А если серьезно, то я хотела бы назвать дочь Елизаветой. Ты как на это смотришь, Андрюша?

– А что? Елизавета Петровна была очень даже неплохой императрицей. Тем более что имя другой великой русской императрицы я уже дал открытой мной земле…

Ксения благодарно улыбнулась и, нежно посмотрев на девочку, ласково произнесла:

– Видишь, какой у тебя предусмотрительный папа? Будешь ты у нас Лизонькой, дочка…

Неожиданно к Андрею Петровичу через Петербургскую академию наук обратился капитан-лейтенант барон Врангель с просьбой о встрече.

Они были знакомы, так как барон служил мичманом на шлюпе «Камчатка» под командой Головнина, который в 1818 году инспектировал деятельность главного правителя Русской Америки Баранова в Ново-Архангельске. Это были неприятные воспоминания, ибо Баранов, которого Андрей Петрович очень уважал, был отстранен Головниным от должности в соответствии с высочайшими полномочиями и тот, не выдержав несправедливости, в том же году скончался у индонезийского острова Ява. Скончался на семьдесят третьем году жизни, на борту шлюпа «Кутузов» при возвращении в Петербург.

Тем не менее Андрей Петрович дал согласие на встречу. Он учтиво встретил гостя и провел его в свой кабинет, в то время как Ксения, напряженно наблюдавшая за ними, женским сердцем смутно предчувствовала что-то, что может коренным образом изменить ее устоявшуюся и вполне устраивавшую семейную жизнь с супругом.

Собеседники расселись по креслам.

– Прекрасная медвежья шкура, – учтиво отметил Врангель, настраиваясь на важный для него разговор. – Наверное, из Русской Америки? – предположил он.

– Вы совершенно правы, Фердинанд Петрович. Я добыл ее на побережье залива Аляска во время экспедиции по его описанию, – отдал должное наблюдательности гостя Андрей Петрович.

– У меня в кабинете тоже лежит шкура, но только белого медведя.

Хозяин не удивился, зная о том, что Врангель руководил экспедицией по обследованию и описанию берегов Северо-Восточной Сибири, из которой только что вернулся.

– Ох, и намучался я с ней, честно говоря, – улыбнулся барон, – пока доставил ее из Нижнеколымска через Якутск, Иркутск и Красноярск в Петербург.

– Прав все-таки Крузенштерн, предлагая доставлять необходимые товары Российско-Американской компании для ее колоний в Русской Америке на кораблях кругосветных экспедиций. Это было бы не только быстрее, но и значительно дешевле, – заметил Андрей Петрович.

– Целиком и полностью согласен. А я-то ведь там, в Русской Америке, находился всего несколько месяцев, да и то только в Ново-Архангельске, – с явным сожалением отметил Врангель. – В то время как вы, Андрей Петрович, исследовали владения Российско-Американской компании в течение полутора десятков лет, исходив их вдоль и поперек.

– Оказывается, вы хорошо осведомлены о моей персоне, – усмехнулся Андрей Петрович.

– А как же иначе? – неподдельно удивился Врангель. – Я же с большим интересом прочел ваш роман о приключениях как в Русской Америке, так и в Калифорнии, и в Новой Зеландии. А вот теперь с нетерпением жду вторую часть романа уже о перипетиях экспедиции Беллинсгаузена в поисках Южного материка.

Андрей Петрович улыбнулся и, подойдя к книжному шкафу, взял вторую часть, только что вышедшую из печати, сделал на ней дарственную надпись и протянул барону. Тот, прочитав вслух: «Фердинанду Петровичу Врангелю, мореплавателю и исследователю северных земель, на добрую память от автора, исследовавшего земли южные», – горячо воскликнул:

– Огромное спасибо, Андрей Петрович, за столь дорогой для меня подарок, – и, благодарственно пожимая руку автору, лукаво добавил: – А вы, оказывается, тоже очень хорошо осведомлены о моих скромных делах.

– Соответственно, Фердинанд Петрович, соответственно, – улыбнулся хозяин кабинета.

– Я действительно только что вернулся из экспедиции Магаданского отряда, которым руководил. И впал в унынье от вынужденного безделья. Но, к счастью, вскоре по протекции Василия Михайловича Головнина получил предложение возглавить кругосветную экспедицию на военном транспорте «Кроткий». К великому сожалению, это не научная экспедиция, а чисто коммерческая. В связи с необходимостью доставлять грузы Российско-Американской компании стали в большом количестве строить суда с повышенной грузоподъемностью и меньшей численностью команды. Как раз таким судном и является «Кроткий»… Тем не менее я надеюсь, что во время плавания мне посчастливится открыть еще неизвестные до сих пор острова или хотя бы один. Мне кажется, что вам, открывшему атолл Екатерины, эти мои устремления вполне понятны, – улыбнулся он.

Андрей Петрович, ностальгически вздохнув, утвердительно кивнул.

– В этом случае мне, как капитану, – продолжил Врангель, – хотелось бы иметь на судне человека, который был бы способен грамотно и достоверно сделать их описание. У меня в подчинении будет всего-навсего шесть офицеров. Поэтому кандидатуры, более отвечающей этим требованиям, чем ваша, уважаемый Андрей Петрович, я просто не вижу, – заметив скептическую улыбку, промелькнувшую на лице собеседника, Врангель напористо продолжил: – Я, конечно, понимаю, что, после Антарктической экспедиции с ее масштабами и уровнем научного обеспечения, мое предложение может показаться чуть ли не кощунственным. Но тем не менее счел возможным сделать вам его, – он выжидающе посмотрел на Андрея Петровича…

– Дело не в масштабах, Фердинанд Петрович. Вы все правильно рассчитали, – улыбнулся он. – Я сейчас действительно оказался не у дел, закончив оформление по высочайшему повелению экспозиций в музее Адмиралтейского департамента и дописав наконец-то свой роман, – он кивнул на книгу, которую барон продолжал держать в руках. – Одним словом, я нахожусь в том же состоянии, о котором вы только что упоминали. – Шувалов замолчал, задумавшись. – Однако для моего согласия необходимо соблюсти одно непременное условие.

– Какое, Андрей Петрович? – подался всем телом вперед Врангель.

– Полная независимость моих ученых дел.

– Какие вопросы, Андрей Петрович?! – барон вытер носовым платком выступившую испарину. – Я гарантирую вам полное невмешательство во все ваши научные исследования! В любые, которые соблаговолите проводить. А квалифицированную помощь вам в этом случае окажут лейтенант Матюшкин и штурман Козьмин, имеющие большой опыт в картографии.

– Открытие неизвестных островов – голубая мечта любого мореплавателя, Фердинанд Петрович. Только, к глубокому сожалению, далеко не каждому из них выпадает на долю это ни с чем не сравнимое счастье. Я, к примеру, разбуди меня хоть самой глубокой ночью, тут же назову точные координаты атолла Екатерины, – рассмеялся Шувалов.

Рассмеялся и его собеседник, благодарный ученому за понимание, чувствуя, что мечта заполучить в свою команду столь известного ученого близится к исполнению.

– Острова островами, их может попросту и не оказаться, – Андрей Петрович заметил, что барон при этом поморщился, как от зубной боли, – а вот проведение систематических метеорологических и гидрологических исследований на протяжении всего маршрута экспедиции – это вполне выполнимая задача.