Надо полагать, в длинную юбку облачится попозже… Пал Семеныч и его благородство обязывают, оне дамский пол в брюках не оченно одобряют-с…»

— …Фил, по существу у нас чуть ли не все готово. Наша Анфиска подкрасила губки, переоделась в маленькое трикотажное платьице, хочет, чтобы ты его заценил и похвалил.

Ты иди, передохни немножко. За лобстерами я присмотрю…

В спальне у рыцаря Филиппа состоялась беседа с кавалерственной дамой-неофитом Анфисой вовсе не о ее черно-голубом наряде.

— Рыцарь-зелот, во исполнение полученного приказания в разряде вашего секулярного окружения мною обнаружены множественные аномалии. Докладывать в деталях с эйдетикой?

— Лучше изустно, дама-неофит, выделяя принципиальные моменты. Текстовый рапорт вы протокольно предоставите в порядке текущего расследования внутренней инквизиции.

— Ваши прерогативы непреложны, отец инквизитор.

Итак, по степени угрозы обращаю ваше внимание на Раймонду Рульникову. Несмотря на то, что объект был подвергнут неизвестным мне адептом щадящему ритуалу купирования ведьмовского естества, он представляет собой серьезную опасность для окружающих.

В случае принудительной либо добровольной магической инициации данный ведьмовской объект подлежит немедленному упразднению, в соответствии с типовыми орденскими регламентациями. Тогда как уставной превентивный порядок ликвидации секулярных угроз предписывает обязательное прелиминарное удаление аналогичных объектов из ближнего круга орденского звена.

На второй позиции — Игорь Смолич, латентный довольно сильный ведьмак с неопределенным потенциалом. Станет подобным же образом опасен при условии обрядовой магической инициации.

— О Раймонде Рульниковой мне известно, кавалерственная дама. Я сам ее заглушил в бытность мою неофитом. Очевидно, не слишком обстоятельно.

Игорь Смолич также находится под моим личным контролем. Его ведьмаческое естество, жестко привязанное к военному опыту, персонализировано и ситуативно опосредовано рациональными требованиями обороны и нападения.

Что вы скажете о ребенке Иване Рульникове, дама-неофит?

— Вероятно, потенциальный харизматик, неизвестной мне предрасположенности и спецификации. Ответственно рекомендую провести его доскональное арматорское изучение.

Мои рекомендации инквизитора-дознавателя также относятся к вашему сэнсэю Кану Тендо, рыцарь. Он пригоден для посвящения в субалтерны, невзирая на возраст. Однако, формально заявляю, предварительные арматорские исследования столь же необходимы в его случае.

Последнее, помимо того, касается Екатерины Делендюк, отец инквизитор. Ее женская связь c Петром Гаротником обоснована минимумом природной магии у этого мужчины…

Петру, заявившемуся прежде всех на званый ужин, тоже потребовалось тет-а-тет укромно поговорить с Филиппом Ирнеевым. Отправив Катю поздравлять Настю, целовать и прижимать ее к груди, они присели на лавочку у подъезда, по случаю оказавшуюся пустынной и никем не занятой в теплый апрельский вечер.

«Ага, мой «лендровер» опять разогнал помоечных котов и скамеечные посиделки. Так их, нечестивых пенсюков, за старческое похоронное естество, ведьмовство и сглаз зложелательный…»

— Фил, ты в курсе насчет Джованни Сквирелли и Софии Жинович? — немного помолчав, спросил Петр.

— Дед Гореваныч поведал. Ему по долгу службы положено курировать гебуху и отслеживать контакты ближнего окружения босса.

— А мне Катька доложила. У нее связи среди гебистов… Так-то вот и живем, ничего не зная о ближних своих.

— Таковски оно лучше, Петь.

— Всем там нашим говорить, наверное, не будем?

— Зачем? Молча в кухне выпьем за помин душ невинно убиенных рабов Божьих.

— Прости их, Господи, и прими в царствии Твоем, инде несть гнева, печали и нужды… Так-то вот, апостол Филипп… Кто-то уходит, иные приходят…

В тот вечер библейское общество, собравшееся отметить именины и день рождения благоверной жены Анастасии, пополнилось новыми членами.

Сначала приняли как свою Настину двоюродную сестру Анфису Столешникову, по семейным обстоятельствам недавно переехавшую из Питера в Дожинск. Очень красивая стройная длинноногая черноволосая девушка оказалась ровесницей Петра Гаротника, и возраста своего не скрывала, хотя ей никто не давал 27 лет.

Затем наступил черед представляться новым подружкам Андрея и Матвея, двум милым и симпатичным сестрам-шатенкам — Вере и Надежде Сосонок.

Андрея Жмудского нисколько не смущало, что Вера старше его почти на два года. Не больно-то подумав, он лихо отпустил комплимент в ее честь, заявив:

— Истинной вере без малого две тысячи лет, а я как был, так и остался перед ней сущим мальчонкой.

Вера на Андрея нимало не обиделась. Она сама истово верующая и взаправду в него влюблена. Притом вовсе не принимает его за мальчишку студента, напротив, уважает, как хорошо обеспеченного и самостоятельного молодого мужчину, совладельца компьютерной фирмы.

Она же и младшую сестру, студентку истфака Надю, познакомила с Матвеем Кургузкиным, партнером Андрея по бизнесу. Ей же принадлежит прекрасная идея от всего библейского общества, о каком ей столько говорили Андрей с Матвеем, подарить имениннице большую икону Неупиваемая чаша.

Петр Гаротник, услыхав о концепции именинного подарка, много смеялся, поминая девочку Настю, которая табака не курит и спиртного не пьет. Но мысль Веры одобрил в качестве «геморройно-незабвенного и приснопамятного презента», рассказав ей, как друзья одарили Филиппа на новоселье кухонным телевизором.

— …В который Филька никогда не смотрит, ибо на кухне всегда делом занят.

Нику Триконич и Павла Булавина дорогой иконописный подарок от друзей привел в искреннее восхищение. Они внесли свою долю, а от себя присовокупили богато посеребренный оклад и для комплекта серебряную лампадку на трех изящных цепочках с кронштейном.

Званых гостей, включая Веронику Афанасьевну и Павла Семеновича, Филипп и Настя ублажили, ублаготворили многими экзотическими и деликатесными яствами, подкрепленными заокеанскими спиртными напитками.

«Хеннеси» хорошо пошел, с понятием…»

Филипп, понятное дело, позаботился и о кондитерских изысках с уклоном в пасхальную седмицу, достославно попотчевав библейское общество куличами и своего изготовления из собственной духовки, и монастырской выпечкой:

— …Ибо с молитвой, в благочестии иноческом духовно произведены в монастыре Петропавловском, братия и сестринство.

Христос воскресе!

— Воистину воскресе! — единомысленно грянули в ответ хозяину гости.

Ника Триконич, отведав окропленного святой водой продукта, расчувствовалась, расцеловалась с Филиппом, с Настей. Окончательно же встав из-за пиршественного стола, она во всеуслышание предложила Настиной сестрице Анфисе секретарскую работу в «Триконе-В» с очень привлекательным окладом и многозначительными премиальными. Засим потребовала, чтоб не фанфары и не аплодисменты, но гром аккордов раздавался.

Рок-музыкой и крутыми децибелами в тот вечер Настя с Никой весь четырехэтажный дом слишком уж не сотрясали, но гостиную в танц-пол быстро преобразовали, отправив в кухню тех, кому требуется задушевно поговорить.

— …Мой глубокоуважаемый Фил Алегыч! Я не в силах выразить, насколько чувствительно я вам благодарен за сердечное участие, тонкую деликатность и душевную чуткость.

— Пал Семеныч, не скажу, как если бы мое посильное внимание к психологическим нуждам нашего орденского звена не стоило вашей откровенной благодарности. Ибо сие предстало бы лицемерным ханжеством.

Мой округ — мои проблемы в ипостасях различных, не всегда совпадающих и противоречивых, откровенно говоря.

— Ваши прерогативы непреложны, рыцарь Филипп. Невзирая на то, количество наших проблем отнюдь не отменяет ваши душевные качества, мой друг.

То, что достойно вашего звания рыцаря-инквизитора, то и праведно есть.

Скажу начистоту, мне не пришлось по душе обращение дамы-неофита Анфисы в ранг и дарование инквизитора-дознавателя. Все же я в смиренномудрии склоняюсь перед вашим решением, рыцарь Филипп, каким бы шокирующим оно ни казалось многим клеротам конгрегаций Востока и Запада.