Льщу себя надеждой, рыцарь Филипп, у вас нет возражений против моего скучного стариковского общества?

— Как вы могли такое подумать, Пал Семеныч? Вы одарили меня огромной честью учиться у вас, прецептор Павел!

— Вы лишь в начале долгого, тернистого пути, рыцарь. Пребудет он во гневе и в ярости, далеко-далече не в радости, скорее, в глубокой печали, умножающей наши скорбные познания о нечаянно преподанных нам дарах духовных и мирских…

Прецептор Павел запнулся, словно бы в нерешительности, затем твердо произнес:

— Дабы не отставать от арматора Вероники, у меня для вас тако же имеется нарочитый подарок. Прошу к восьми пополудни посетить то пивное заведение на верхней набережной. Надеюсь, помните, Филипп Олегович, где оно располагается?

— Обижаете, Пал Семеныч! Пиво там отменное. Хотя раньше, когда я там бывал, оно не было столь великолепным.

— Вот как? Ну, я им хвоста и накручу, неумехам! Позвольте осведомиться, когда же сей неловкий пассаж имел место?

— В позапрошлом году, весной, да-да, в апреле…

— М-м… Тогда все в порядке, мой друг. Я токмо летось начал протежировать тамошних пивоваров. Итак, к восьми я жду вас там, рыцарь Филипп.

— К вашим услугам, прецептор Павел.

Филипп был бы рад услужить наставнику не только пунктуальностью. Он дал себе торжественное обещание, коль скоро такое случится и в его асилуме появится какой-нибудь артефакт навроде титановой зажигалки, то непременно его вручит глубокоуважаемому Павлу Семеновичу.

И в мыслях рыцарь Филипп теперь не имел обращаться к учителю как-то иначе, чем по имени-отчеству. Никого ранее он так не уважал.

«Павел сын Семенов не хухры-мухры, а столбовой дворянин. Ума палата. Надо расстараться с подарком для него.

Повезло же мне с прецептором и арматором. Я им ничего, а они мне все».

То, что его подарок Нике нельзя сравнить с ее ответным дарением, Филипп понял, едва загрузив техническое описание своего нового автомобиля, индивидуально доведенного до ума как эктометрически, но больше в эзотерическом плане.

«Джеймсу Бонду такая тачка и не снилась. Куда там «астон мартину» босса до моего «лендровера»!

Откуда у студента Ирнеева появился джип, он по совету Вероники и по большому секрету сказал боссу, когда они вдвоем выкурили по сигаре после обеда. Так, мол, и так, подарок любимой женщины, той самой мадам Ники Триконич из «Трикона-В»…

Конфиденциальная информация только для мужчин была с благодарностью принята к сведению. Одновременно положение Филиппа в семье Рульниковых значительно упрочилось.

«Патологической ревностью наш упертый босс вроде бы не страдает. Мне его боевая подруга сто лет как с дерева упала. Но даром ли чего?..

Молодчина, девочка Ника! Без деталей и бинокля на расстоянии фишку просекла. Аль она за мной в миру прочно присматривает? Ладненько. Надо так надо. Я ж не против. Легенда есть легенда, что у харизматиков, что у шпионов…»

Кроме всего прочего, вчера Ника ему со смешком сказала, с каким нетерпением она ждет злопыхательской вести и досужих кривотолков о том, как нагло ее молоденький альфонсик ей изменяет с малолетней блондиночкой.

Кстати, не одной мирской легенды ради Филипп заехал к пяти часам за Настей. Понятно, ему сначала хотелось похвастаться новым джипом, приобретенным сегодня утром за свои кровные в счет испанского наследства. «Женщину благородный обман несказанно возвышает».

Хотя имелась и другая причина его визита к любимой девушке. Каким макаром и манером на его автомобиль реагируют ее ухажеры, живущие по соседству в одном с ней дворе, он понял, понаблюдав минут десять-пятнадцать.

Давешняя битая компашка собралась будто по тревоге. «Видать, мало я им накостылял, расстрепаям».

Но желто-белый кроссовер их и впрямь отпугивал, будто репеллент-фумигатор зловредных комаров. Мало того, очевидно, арматорской машине не пришлось по нутру присутствие неподалеку потенциального хулиганья. Потоптавшись у мусорных баков и выкурив по сигаретке, несостоявшиеся хулиганы мирно пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны, наверняка вспомнив, что каждого ждут неотложные дела. Например, подготовка к гостестированию и сдаче экзаменов за курс средней школы. Или же еще что-нибудь такое же срочное.

Как видно, арматорское техописание соответствует действительности. Рационально и сверхрационально.

«Мадре миа! Ай да тачка! Она сама по себе могучий артефакт. Ведь Настины придурки заметить никак не могли, что я рядом с ними стою…»

Тетя Агнесса, по всей видимости, разделяла арматорское охранительное отношение к дворовым поклонникам племянницы. Галантного Филиппа с букетиком гвоздик и коробкой конфет она приняла как посланца небес. За чаем она неспроста заговорила об ужасных нравах нынешней молодежи, сетуя почему же, почему ужасно редко среди молодых людей встречаются очень душевные исключения из безнравственных правил.

Когда же Филипп ей невзначай, но со значением поведал, чей сын ходит у него в воспитанниках, она прониклась к новому знакомому настолько огромным доверием, что аж до десяти часов вечера милостиво отпустила Настю с ним погулять. Столько времени Филиппу, кошмарно занятому подготовкой к экзамену, вовсе не требовалось, чем он ее поразил до глубины души.

Думается, Филипп смог бы выправить у нее разрешение, чтобы и до утра задушевно выгуливать Мими и Настю на свежем воздухе. «Ага! Собачка подышит на балконе у Петьки с Мариком, покуда мы с Настей дили-дили, трали-вали, сверху-снизу не устали…»

Взяв с очень приличного юноши обещание бывать у них почаще, несмотря на работу и сессию, тетка Агнесса сумела лишь в прихожей закруглиться c комплиментами, наконец-то сказав нетерпеливой парочке долгожданное «до скорой встречи».

Как школьники, всласть нацеловавшись в лифте, — три раза вниз, два раза вверх, — они поехали на новом джипе смотреть квартиру, которую снял Филипп. Широкий жест героя своего нового романа Настя оценила правильно и тут же предложила собственную любительскую и профессиональную теткину помощь в обзаведении домашним хозяйством.

Квартирка ей понравилась, чего нельзя сказать о ремонтниках, трудившихся над благоустройством жилья для ее возлюбленного Филиппа. Он только диву давался, насколько жестко она их построила и каким непререкаемым тоном отдавала распоряжения и указания.

«Видимо-невидимо в некоторых женщинах генетически заложен инстинкт домохозяйственности. Да-а… курица — не человек, но женщина — птица. Чуть что сразу гнездо вьет… Психологи говорят: инстинктов у людей не бывает. Им бы на мою Настеньку глянуть. Практически и в естественном эксперименте…»

Филипп не понимал женской психологии; на круг то же самое, естественно, касается и любого другого мужчины. Ведь Настя сверхъестественно пребывала в самых возвышенных чувствах, если не на седьмом небе, то уж точно она парила над землей, в заляпанной краской, штукатуркой, шпатлевкой двухкомнатной квартире на третьем этаже. Поскольку полностью ощущала себя героиней дамского романа, занятой обустройством места будущих встреч с возлюбленным.

Да-да, мои вдумчивые читатели-мужчины. Как немного нужно нашим женщинам для полного счастья! И как же мало мы его им даем! Разве что получают они эту радость бытия лишь на страницах романтических повествований. Но отнюдь не там, где мужчины собираются выпить пива и поговорить.

Филипп Ирнеев прибыл в оговоренное место ровно за пять минут до намеченного времени. Пиву с креветками и с Пал Семенычем не пришлось его долго ждать за столиком спецобслуживания в тихом защищенном уголке шумного питейного заведения.

— Рад вас лицезреть, коллега. Видит Бог, много времени я у вас не отниму.

— Добрый вечер, Пал Семеныч. Я весь в вашем распоряжении. Хоть до утра, ежели мы попросим Веронику Афанасьевну отменить мои вечерние занятия.

— О нет! Ни в коем случае, Филипп Олегович. Коль скоро она любезно взялась обучить вас технике эйдетической трансляции, то пусть побыстрее доводит до собственного уровня.