Инквизитор правомерно действует исключительно в настоящем времени…»

Предписанная орденскими наставлениями катехизма возымела теургический результат и когнитивный эффект. В ипостаси безучастного инквизитора Филипп полностью избавился от всеохватного воздействия на его чувства ниспосланного ему экстраординарного видения. В прошлом ли оно свершилось или же как ныне происходит в остановленные прерывистые мгновения…

«Токмо на какое-то время, покамест очевидная фабульная предопределенность не двинется далее. Без жалости и сострадания от века и мира сего…»

Наутро рыцарь Павел вернулся на место исторических событий, где четвертый день полки белого главнокомандующего вооруженными силами Юга России Лавра Корнилова безуспешно штурмовали Екатеринодар. С невиданным ранее от красных упорством город оборонял корпус Алексея Автономова и подкрепления, прибывшие из Новороссийска.

Пулеметы обороняющихся раз за разом сметали и укладывали в расквашенных полях штурмовые цепи офицерских батальонов генералов Кутепова, Романовского, Казановича. Артиллерийские батареи красных грамотным сосредоточенным огнем подавляли, рассеивали конницу генерала Эрдели, тяжко вязнувшую в весеннем бездорожье.

Только бригаде генерала Маркова, где всякий рядовой ходил в офицерском чине, самоубийственным броском удалось зацепиться за кирпичные стены артскладов и казарм на окраине Екатеринодара.

Страшный корниловский Ледяной поход, начавшись в пасмурном феврале 18-го, заканчивался солнечным весенним днем 31 марта в крови и грязи ужасающими потерями. За четверо суток ожесточенных боев смертью храбрых пали свыше половины генералов и офицеров, призванных составить боевое ядро будущей непобедимой белой гвардии…

Инквизитор Филипп отныне знал, что и кто стоят за отчаянными атаками белых контрреволюционеров и окаянным бешеным сопротивлением красных революционеров. Но подсказать рыцарю-зелоту Павлу, откуда на противоборствующих секуляров исходит колоссальное магическое воздействие, он был не в силах.

Рыцарь-адепт Рандольфо также все превосходно понимал. И он тоже бессилен хоть как-то помочь брату ноогностику Павлу, взиравшему окрест себя на высокой церковной колокольне у Черноморского вокзала.

Оба посторонних наблюдателя смотрят на обстановку и театр военных действий глазами Павла Булавина. Но наблюдают они происходящее из будущего, зная о свершившемся в прошлом…

Последовательно рыцарь Павел переводил взгляд, исследуя боевые порядки наступающих и обороняющихся. Напряженно всматривался в окуляры бинокля, изучал интенсивность, точность, схему огня артиллерийских батарей красных. Он тоже сейчас мало-помалу стал понимать, как ему определить месторасположение дотоле скрытого источника мощного потустороннего руководительства секулярными событиями.

Одна-единственная большая дьявольская пентаграмма и единый колдовской обряд должны непременно манипулировать, наводить на цель, подталкивать множество мелких бесов с печатями кровавых пятилучевых звезд. Злокозненную красно-белую бойню требовалось прекратить, как можно скорее.

В этот день рыцарь Павел облачился в секулярный камуфляж из черной кожи. А именно, в уставное обмундирование военнослужащих мотоциклетных подразделений русской армии. В начале 1918 года ее никто не считал униформой большевистских комиссаров.

Беспрепятственно рыцарь-зелот пересек привокзальную булыжную площадь, кишмя кишевшую разномастной вооруженной оравой красных, повернул к старому собору с золотыми куполами. Стараниями новоявленных революционеров-безбожников двери и окна храма наглухо заколочены крест-накрест толстыми дюймовыми досками.

Позади церковного здания за углом дома настоятеля собора рыцаря Павла караулил мордатый детина в рваной долгополой кавалерийской шинели и в новеньких пехотных ботинках с зелеными обмотками. Караульщика рыцарь-зелот молча разделал четырьмя выстрелами, поставив андреевский крест на возможной торжественной встрече и начавшемся волховании.

Теперь Булавину нет нужды скрываться.

Силы и знания обретены! Время действовать!

Червем извивающийся нечеловеческий обрубок без отстреленных рук и ног рыцарь Павел перевернул на брюхо серебристо мерцающим стволом длинного револьвера. Выстрелом в затылок, он как гнилой орех вдоль и поперек расколол череп ведьмака, милосердно прекратив агонию тварной плоти.

Далее без каких-либо разговоров рыцарь-зелот словно из огнемета рубиновым лучом, грянувшим из распятия на его груди, сжег знакомую ему фигуру в коричневой коже и краснозвездной фуражке. Переступив через обгоревшее до угольной черноты недвижимое тело, Павел Булавин скользнул в дверь бокового притвора храма.

Опираясь на предзнание, внутри собора рядом с коридором, ведущим в архиерейскую ризницу, он встал на мраморную плиту. И вместе с ней бесшумно покатился по роликам наклонной плоскости вниз, в тайное подземелье под церковью.

Никакой крипты под храмом не должно быть, но она там сравнительно недавно появилась. Оскверненный коммунистической идеологией и природной дьявольской магией православный собор перестал пребывать Домом Божьим.

Инквизитор Филипп замедлил восприятие. Ему понадобилось оглядеться в пятиугольном подземном зале, ярко освещенном пятью пирамидами, утыканными десятками зажженных красно-черных свечей.

Сейчас не видение им владеет, но он им управляет.

Стены и сводчатый потолок подземелья отливали свежей ядовито-зеленой штукатуркой. Однако же не они притягивали взгляд, не имея большого значения в творящемся заклятии-волховании.

В геометрическом центре красной гранитной пентаграммы, выложенной на белом известняковом полу, идолом высится обнаженная атлетическая фигура волхва, бугрящаяся мышцами бедер и предплечий, но с уродливым грузным животом будто у беременной женщины и чудовищным гигантским пенисом, переполненным кровью, перевитым вздувшимися венами. Такой же, раздутой до несообразных нечеловеческих размеров, предстает и гипертрофированная мошонка колдуна.

Какова должна быть заключительная часть колдовского обряда, ни двум наблюдателям, ни рыцарю Павлу, выступающему в роли действующего лица, нет нужды воображать или догадываться. Потому как на острие лучей большой красной пентаграммы белеют крутыми пышными ягодицами пять обнаженных женских фигур, невероятно изогнутых в каталептическую дугу.

Запястья и лодыжки пяти молодых ведьм намертво закреплены ярко-желтыми деревянными колодками. Каждая из них в нетерпении подрагивает широкими вожделенно распяленными бедрами, истекает влагалищным соком, каждая готова в животной позе принять в себя жуткий пенис волхва и его кровавое семяизвержение.

Отвратительно непристойному магическому действу рыцарь-зелот Павел Булавин не дал завершиться:

— Изыди, Сатана!

Тремя первыми револьверными выстрелами с левой руки он незамедлительно разнес в кровавые клочья гипертрофированные, вряд ли мужские и человеческие, гениталии колдуна…

Этого было мало. Обряд, манипулировавший мелкими красными бесами-пентаграммами, запятнавшими секуляров в большевистском Екатеринодаре, требовалось прекратить должным образом.

Потому настал черед остальной ростовой фигуре, когда с правой руки из посеребрённого маузера рыцарь Павел пустил по ней посолонь «катящееся солнце», наверное, окончательно развоплотившее зловредительное волхование и волшбу.

Подвергать телесной смерти ведьмовскую пятерку непосредственных участниц обряда рыцарь-зелот не счел необходимым. Им хватило того, что каждая получила в отверстую женскую пещеру-интимность безжалостный луч «ледяного огня». Рыцарский сигнум ненадолго запечатал, но, видимо, навсегда заморозил их темное зложелательное и зловещее любострастие…

Поднявшись на колокольню архиерейского собора, рыцарь Павел, нетерпеливо огляделся, чтобы определить, сколь действенным оказался проведенные им конъюрации экзорцизма.

Увы! Ноогностику Павлу не было суждено исполнить должным образом обязанности экзорциста, — с некоторой долей сожаления признал инквизитор Филипп. Ему в тот несчастный момент почему-то изменило его бесстрастие постороннего наблюдателя. Быть может, на инквизитора повлияло восприятие орденского чистильщика рыцаря Рандольфо?