— Это было бы просто замечательно, полковник, — сказала капитан Бертон. — Помимо всего прочего, из-за этого приходится тратить столько времени…

Неожиданно зазвонил висевший на стене в углу телефон. Женщина средних лет в лейтенантской форме, сидевшая слева от капитана Бертон, вскочила и сняла трубку. Потом повернулась к ним и с выражением благоговейного ужаса сказала:

— Простите, мэм. Полковник, вас спрашивает генерал Бил.

Полковник Росс встал.

— Мы пока выйдем, полковник, — засуетилась капитан Бертон. — Подождем на улице. Боюсь, телефон не очень-то удобный…

— Ничего, сойдет, — сказал полковник Росс и подошел к телефону.

— Я вам позвонил, как только приземлился, судья, — сказал генерал Бил. — Надеюсь, сержант передал. Полетал над аэродромом, как и собирался. Поднялся на сорок одну тысячу двести, это без поправок. Мог бы еще Немного прибавить, но головки цилиндров чертовски накалились, а сам я чертовски замерз. И я плюнул — боялся запороть двигатель; Дэнни бы этого не пережил. Он с ним столько провозился.

— Понятно. Очень хорошо, — сказал полковник Росс. Он не мог понять, с чего это генерал ему звонит: чтобы сообщить все эти подробности о температуре цилиндров, высоте полета и любви Дэнни к моторам? Возможно, генерал просто пытается отогнать от себя призрак злосчастного Вуди, который снова стал преследовать его, как только он приземлился. — У вас все в порядке, Нюд? — спросил он.

— Нет, — ответил генерал Бил. — Совсем даже не в порядке. Мы здорово вляпались, судья. И похоже, сами в этом виноваты. Дело вот в чем. Джобсон прилетел в Вашингтон в час и пошел прямо в Пентагон. Я только что с ним разговаривал, с ним и с начальником штаба ВВС. Во-первых, как вы и думали, им не понравился наш циркуляр — насчет отдельных клубов.

Полковник Росс убедился, что в комнате никого нет и дверь в коридор закрыта.

— А как эта инструкция к ним попала? — сердито закричал он. — Вы что, хотите сказать, что Джобсон им ее показал? Он что, не понимает, что от него требовалось лишь добиться отмены допуска для Джеймса? Тем более что для этого были все основания. Какого черта он суется не в свое дело!

— Видите ли, судья, не думаю, чтобы он показал им инструкцию. Я же говорю, что мы здорово влипли. Это сделал не Джобсон. Они мне позвонили. И я вынужден был сам прочитать им текст по телефону. Когда Дед выставил Джеймса, знаете, что тот сделал? Он пошел прямо на телеграф. В группе ВВС получили от него телеграмму. Думаю, кто-то должен был об этом позаботиться. Гораздо разумнее было бы оставить его на базе.

— Для того чтобы совершать разумные поступки, нужны разумные люди. А у нас их нет. Что было в телеграмме?

— Я не видел текста, судья. Но думаю, в ней говорилось, что мы выставили его силой, что ему не удалось ко мне пробиться и что он просит подтвердить мне лично разрешение военного министерства.

— А что же Джобсон? Растерялся?

— Там вот как все получилось: офицер группы ВВС принес телеграмму, когда Джобсон как раз был у начальника штаба. В довершение всего Джеймс написал в конце, что, по его мнению, его выставили из гарнизона, чтобы скрыть, что у нас проводится политика расовой сегрегации, которая, как он полагает, противоречит директивам главного штаба ВВС. Естественно, Джобсона спросили: «Это правда? У вас там что, и вправду насаждают сегрегацию? Расскажите, что там у вас происходит». Джобсон просто не знал, куда деваться.

Справедливости ради нужно отметить, что, хотя полковник Джобсон, старый кадровый военный, не отличался ни особым умом, ни рассудительностью, в данном случае он поступил совершенно правильно. Ему был задан прямой вопрос, и он не мог солгать. Такой циркуляр существовал. Полковник Моубри сам проложил к этой мине бикфордов шнур, и, в каком бы месте его ни подожгли, в любом случае все должно было закончиться оглушительным взрывом. Конечно, можно все объяснить неблагоприятным стечением обстоятельств: Бенни случайно врезал в нос не тому, кому следует; Джеймс прибыл в Оканару в самый неподходящий момент и остался без присмотра в самом неподходящем месте; по чистой случайности телеграмму с протестом Джеймса положили на стол начальника штаба ВВС как раз тогда, когда там был полковник Джобсон; но не случись всего этого — по отдельности или вместе, — мина все равно сработала бы по какой-нибудь другой причине.

И зачем только Уилбур Райт научил Деда летать, подумал полковник Росс. Сейчас ему даже казалось, что было бы лучше для всех, если бы этот Уилбур Райт и талантливый лейтенант Моубри, черт бы их побрал, свернули себе шею на том знаменитом пастбище.

— Ну и что теперь? — спросил он.

— Думаю, мы теперь не можем сделать то, что запланировали, — смущенно сказал генерал Бил. — Во всяком случае, не так, как собирались. Они хотят, чтобы мы немедленно приняли меры.

— Какие меры?

— Чтобы мы внесли изменения в циркуляр, добавив в него два параграфа примерно следующего содержания… постойте-ка, дайте мне текст, Вера. Ага, вот послушайте, судья, я прочту параграф четыре. Для обеспечения тесного взаимодействия, необходимого для самостоятельно действующей боевой единицы, весь личный состав прикомандированной группы будет пользоваться одними и теми же помещениями и прочими объектами, перечисленными в параграфе два. Им запрещается вход в помещения, предназначенные для постоянного личного состава АБДИПа, за исключением почты, отдела финансовой службы, главного гарнизонного магазина, а также тех зданий и частей зданий отдела изучения личного состава, которые могут периодически использоваться для чтения лекций и занятий. Конец параграфа. Параграф пять. Копии настоящего циркуляра должны быть розданы всем офицерам, прикомандированным в настоящее время в связи с проектом ноль-триста тридцать шесть дробь три; каждый из упомянутых офицеров должен прочесть циркуляр и вернуть копию в штаб после того, как заверит своей подписью прилагаемое ниже заявление о том, что он читал приказ и понял его содержание. Конец параграфа. Конец циркуляра.

Полковник Росс на некоторое время задумался, потом угрюмо произнес:

— Добейтесь, чтобы в параграфе пять они исключили слова в настоящее время, и дальше надо заменить заверит своей подписью на подпишет. В параграфе пять в список исключений следует добавить амбулаторный пункт и церковь. Мы же не можем лишить их права на медицинское обслуживание и утешение в религии. Кто этим займется и когда?

— Слышали, Вера? — спросил генерал Бил. — Пожалуйста, внесите изменения, о которых говорит судья. Я попросил размножить на мимеографе. Копии будут готовы после четырех. И приказал отделу личного состава собрать этих ребят в четыре тридцать. Мне так и сказали — сам эту кашу заварил, сам и расхлебывай. Так что, пожалуй, лучше мне самому этим заняться и никому не перепоручать. Во всяком случае, не Деду.

— Уж это точно, — сказал полковник Росс. — Я бы ему больше вообще не стал ничего поручать. — Он тут же пожалел, что не сдержался и дал прорваться раздражению. — Не записывайте это, Вера, — сказал он. — И сделайте одолжение, отключитесь пока от линии. А то я могу сказать еще что-нибудь, что лучше не стенографировать.

— Да и я, пожалуй, тоже, — засмеялся генерал Бил. — Пока можете повесить трубку, Вера.

— Слушайте, Нюд, — сказал полковник Росс. — Расскажите поподробнее о настроении в Вашингтоне. Эти параграфы, которые вам продиктовали, что это было — предложение или приказ? Вам посоветовали их добавить или же приказали?

— А вы можете отличить предложение от приказа, когда речь идет о Вашингтоне? Мне рекомендовали действовать именно таким образом, но я почувствовал, что пахнет жареным. Я сам в это вляпался и сам выбираюсь — но делать это нужно побыстрее и без шума. Я знаю, что подобные неприятности были в Учебном командовании, в Техасе. Тоже насчет клуба. Дед как раз это и имел в виду. Все это чертовски сложно. Скажем, у тебя обучается большая группа белых бомбардиров и очень маленькая группа цветных. Командиру учебного центра абсолютно до лампочки, какого цвета кожа у его бомбардиров, лишь бы клали свои игрушки точно в цель или — если перестать себя обманывать, как это делают наши друзья наверху, — в пределах нескольких тысяч футов от цели. Курс обучения трудный, времени всегда не хватает, потому что сроки очень жесткие. Он должен выдать хороших бомбардиров — иначе… И вот если большая группа недовольна, что им приходится пить пиво вместе с курсантами меньшей группы, возникает моральная проблема. Если в результате страдает боевой дух одной из групп, какой группой вы бы пожертвовали на его месте?