Между тем, я начал выступать за местную детскую команду Про Тевере. Мы тренировались и играли после школы. Детская забава, ничего серьезного, но в тот момент большинство из нас верило, что однажды мы действительно сможем стать профессиональными футболистами. Наверное, каждый, кто любит Игру, в определенный момент думает или хотя бы мечтает об этом.
Уже тогда, в самом начале, я любил тренироваться. Я относился к тренировкам очень серьезно. Не поймите меня неправильно: я по–прежнему был тем еще паразитом, этакой занозой в заднице для всех тренеров, я проказничал и веселился вместе с другими ребятами. Но когда нужно было бежать, я всегда должен был быть первым; когда мы отрабатывали удары по воротам, я должен был бить точнее или сильнее, чем другие ребята. Я не останавливался до тех пор, пока не становился лучшим: как только в твоем мозгу поселяется мысль о том, что тренировки делают тебя лучше, ты инстинктивно принимаешь решение работать больше и упорнее. По крайней мере, так было со мной.
В 12 лет моя многообещающая карьера чуть было не прервалась самым нелепым из возможных образом. Помните, я рассказывал, как я любил колу? Так вот, я не просто любил ее — она была моим наваждением. Шипучая сладость, ласкающая мое горло — для меня она была наркотиком. Я выпивал по 2–3 литровые бутылки в день, и не мог остановиться.
Должно быть, это странно — слышать, что газировка может делать такое с людьми. Я не утверждаю, что это плохой или опасный продукт, но если пить ее в немыслимых количествах (как я в то время), она может очень сильно навредить здоровью. В газировке содержатся химические компоненты, которые суть кислоты по своему эффекту. Попробуйте на ночь положить монетку в стакан с колой, и вы увидите, что из этого выйдет. А теперь представьте, что она делает с вашим желудком.
Как результат, моя печень начала увеличиваться в размерах. Этот факт очень сильно обеспокоил докторов, и они сообщили моим родителям, что если я не перестану пить газировку в таких количествах, повреждение органов может стать необратимым. Моя печень была повреждена настолько, что остальное тело должно было выполнять двойной объем работы только для того, чтобы продолжать функционировать! Это привело к ослаблению костных тканей. И я должен был завязать не только с колой — я должен был перестать играть в футбол. Нагрузки, которые я получал на футбольном поле, были очень опасными для моего и без того ослабленного тела.
Взамен футбола мне прописали плавание. При плавании нагрузки на тело менее интенсивны. А матери моей было сказано четко и ясно: «Синьора, больше никакой колы. Иначе мы не несем ответственность за последствия».
Сначала мама ввела полный запрет на колу в доме. Эта на первый взгляд хорошая идея на деле обернулась сущим кошмаром. Без колы я стал еще более капризным и раздражительным. Вне дома я каждую секунду искал, где бы попить колы. По настоянию моей матери, Эдоардо колу мне не наливал. Я умолял друзей купить мне газировки, или искал понемногу деньги — все что угодно, лишь бы «поправиться», утолить мое желание. По всей квартире у меня были «нычки» и тайники, в которых я прятал колу и надеялся, что ни брат, ни родители не обнаружат мои незаконные запасы.
Это был настоящий ад. Мне было всего 12, но я вел себя как настоящий наркоман. Мать с пониманием относилась к моей «страсти». Она разбавляла колу водой или выдавала мне строго лимитированные порции — не больше чем полстакана, и только за едой. Мне было сложно. Я должен был признаться самому себе в том, что у меня действительно были проблемы, и должен был заставить себя побороть свою слабость. Плавание помогло мне. Часы, проведенные в бассейне, давали мне передышку, отдых от моего наваждения. И вновь, моя инстинктивная тяга к тренировкам подстегнула меня. Я хотел оставаться в форме, чтобы быть готовым снова начать играть в футбол. А поскольку плавание было единственным разрешенным видом физических нагрузок, я полностью посвятил себя плаванию. Запах хлора преследовал меня везде. Пары хлорки и все сопутствующие: физические нагрузки, бесконечные круги в бассейне… Я был обессилен, но становился сильнее. Плавание заменило мне колу.
Через несколько месяцев я получил «добро» на возвращение в футбол. Опухоль в печени исчезла. Доктора посоветовали мне держаться от колы подальше. К тому времени я научился воспринимать ее как угрозу, но все еще «принимал» 3–4 раза в неделю — вместо 3–4 кол до обеда, как было раньше. Я продолжал пить колу до Рождества 1998 года. В тот день я поклялся полностью «завязать» с ней, и с того самого дня я «чист». Это вряд ли похоже на серьезный поступок, но мне было очень тяжело решиться на этот шаг, и я горжусь тем, что я сделал.
Когда мне исполнилось 13, меня пригласили на просмотр в Лацио. Про Тевере был одним из дочерних клубов Лацио, и каждый год они отбирали самых талантливых 13-ти летних игроков для своей молодежной системы. Их человек, Вольфанго Патарка, сразу же указал на меня. Я был первым номером в его списке уже через несколько минут.
Тренироваться в Лацио означало для меня совершать длинные, очень длинные переезды каждый день. После школы я садился на трамвай, потом пересаживался на автобус, потом — на другой автобус. Так я добирался от Куартиччиоло до тренировочного поля в Сан Базилио. Дорога занимала от полутора до почти двух часов в одну сторону. Если сложить все время, что я провел в общественном транспорте Рима, получится что–то около года. Но в том возрасте это — не проблема. Одной лишь мечты о небесно–голубых цветах Лацио было достаточно для того, чтобы каждая поездка на автобусе казалась веселым путешествием на лимузине.
Вольфанго стал моим куратором. Я всегда любил тренироваться, работать, но именно он вывел мою любовь на новый уровень, объяснив, что качество тренировки столь же важно, как и ее интенсивность. Он же посоветовал мне полагаться на мои футбольные инстинкты.
«Давай, делай! Обыгрывай соперника. Никто не знает, что случится в следующий момент. Не бойся идти в обыгрыш. Ты видишь ворота, и чувствуешь, что пойдет — ну так бей!»
Я считаю, что мне очень повезло работать с таким человеком. Большинство других тренеров в работе с ребятами даже моего возраста ставили во главу угла результат, тактику и командные взаимодействия. Они требовали от игроков играть по позиции, просто и надежно, но прежде всего — сохранять у себя мяч. То есть уже тогда, в наши 13–14 лет, нас учили играть «по–взрослому». А в Италии играть по–взрослому означает ставить тактику над изобретательностью, а результат — над мастерством.
Всем хочется знать, почему итальянские клубы столь сильны тактически и технически, но зачастую столь неизобретательны, прямолинейны. Да потому что некоторые идеи буквально вбиваются игрокам в головы с самого раннего возраста. Игроки становятся роботами, теряют индивидуальность. И когда ты — профессионал, а тренеру надо совместить в единый организм 11 человек, это нормально. Но когда ты — всего лишь ребенок, ты должен иметь право свободно искать свою футбольную индивидуальность. Ты должен быть напористым, изобретательным, ты должен иметь право учиться на собственных ошибках. И все это мне дал Вольфанго. Признаюсь честно: будь у меня другой тренер, я не знаю как бы все обернулось.
Даже на уровне юношеских команд от итальянских тренеров ждут только побед. Когда команда начинает вести в счете 1:0, они дают указания футболистам закрыться в обороне, прямо как во взрослом футболе. Играя таким образом можно добиться ряда побед и воспитать хороших защитников, но эта тактика не приносит пользы с точки зрения развития игроков, особенно нападающих и полузащитников. Итальянские тренеры учат молодежь, что победа — превыше всего. Часто такой подход заставляет футболистов симулировать. Никто никогда не советовал мне «нырять» (хотя я не удивлюсь, если узнаю, что где–то давались подобные инструкции), однако некоторые из моих тренеров (но не Вольфанго) действительно рекомендовали падать, если чувствуешь контакт с соперником и считаешь, что есть шанс заработать пенальти или штрафной удар. Более того, много раз они выражали недовольство, если на тебе нарушали правила, а ты все равно оставался на ногах, а не валился на газон.
