Оноре стоял на невысоком бетонном крыльце, уперев руки в бока и свесив голову на грудь, а "корреспондент" - перед ним в конце тропы, смотрел снизу вверх и что-то говорил. Лица его не было видно, но по едва уловимым движениям крепкой спины и локтей сведенных на животе рук Овечкин и Саня почувствовали, насколько энергична была его речь. Потом Оноре поднял голову с криво ухмыляющимся ртом, и они отчетливо увидели, как он издевательски подмигнул "корреспонденту", неторопливо повернулся и ушел в дом, закрыв за собою дверь.
Овечкин даже во сне не хотел бы увидеть такое лицо, какое они увидели, когда "корреспондент" обернулся.
Через некоторое время впервые в "гостинице у Альбино" появился Оноре. Они пришли со Шьеном усталые, какие-то поникшие. Поздоровавшись, француз спросил с порога, когда они намерены уезжать.
- Завтра с восходом, - сказал удивленный и его визитом, и его вопросом Овечкин: ведь решение было принято при нем еще ночью.
- Лучше бы немедленно, Жан.
- Это невозможно, Оноре. - Овечкин указал на заваленный чертежами и бумагами стол.
- Жаль. Вуаля... - И они ушли.
Вечером, собрав чемодан, Овечкин вышел в гостиную. Там уже сидел Оноре
- Прощальный вечер, Жан. Посидим... - грустно улыбнулся француз. - Честно говоря, мне жаль расставаться с вами.
- Мне тоже, - искренне сказал Овечкин, забыв все разделявшее, отчуждавшее, раздражавшее их друг в друге длинные жаркие месяцы соседства.
- Глупо, наверное, но просто бросить здесь все и уехать с вами как-то не могу, - признался Оноре. - Хотя это было бы, конечно, самым разумным.
- Зачем он приходил? - спросил с тревогой Овечкин. Оноре вздохнул.
- Вы остаетесь в этом доме совсем один...
- А Шьен? Я же говорил вам, Жан, они будут сдувать с меня комаров, опасаясь, как бы среди них не оказалась муха цеце. Нет, с их стороны мне ничего не угрожает, кроме... Ладно. Давайте прощаться как положено. Давайте выпьем за вас. Как бы там ни было дальше, я благодарен вам.
- За что? - удивился Овечкин.
- За все. Хотя бы за то, что конец получился осмысленным. Я, конечно, попробую, как и положено Оноре-Максимилиану, но вот что у меня получится без вас? - И он рассмеялся легко и приветливо, как могут смеяться французы, как смеялся он здесь один лишь, наверное, раз - в вечер их первой дружеской беседы с Овечкиным. Сейчас он тоже был пьян, и Овечкину стало горько от мысли, что последним впечатлением об этом необычном человеке будет воспоминание о пьяном Оноре. Хорошо, что был еще этот смех... - Он предложил мне подписать контракт на десять миллионов за контрольную серию вакцины. За мой дипломат-кейс, а, как? А все дальнейшие разговоры, сказал, - на самом высоком уровне! Может, он намекал на какого-нибудь президента, Жан? - Оноре опять рассмеялся, но теперь зло. - Еще он сказал... - Оноре придвинулся через стол к Овечкину, - подписывайте бумагу, получайте чек - и все свободны и целы: и вы, то есть я, и ваша собака, и ваш русский. Понятно? Но насчет вас он соврал. Вас он не выпустит отсюда ни в коем случае, возможно как и всех ваших друзей. По крайней мере, сделает для этого все возможное.
- Ну что вы, Оноре, возможно ли это?
- Вполне. Он сказал мне, что здесь у него хорошо вооруженный отряд, который в состоянии уничтожить весь этот поселок. Однако не исключено, что просто запугивал.
Овечкин все же перепугался не на шутку. Хорошо, уедет он, но ребята ведь останутся! А вдруг он не просто запугивал? Этот бандит с браслетом способен, похоже, на все. Единственное, что успокаивало Овечкина, так это их решение ехать в столицу всем вместе. А там опытные люди, посол...
Во время ужина ребята настаивали, чтобы последнюю ночь Овечкин провел в "гостинице у Альбино", но он категорически отказался, как и от предложения Сани заночевать в амбулатории с револьвером мсье Альбино - все же два "ствола"... Однако все это наводило на мысли о паническом страхе, который Овечкин, особенно перед иностранцем, допустить не мог, даже если бы существовала несомненная угроза. А тут где она? Ну, пытался какой-то трусливый бандит из-за угла, из темноты подстрелить его. И сразу сбежал. И неизвестно, в него ли он хотел стрелять... Теперь было ясно, что ситуация совсем иная, но Овечкин решил ничего не менять. Да и изменить ничего было невозможно. Если "корреспондент" не врал, присутствие Овечкина в "гостинице у Альбино" только увеличивало опасность для ребят, и все.
С не оставлявшим его никогда оптимизмом и надеждой на лучшее Овечкин привычно помок немного под душем в простыне и отправился спать. Но заснуть не мог. И когда раздался в доме злой лай Шьена, Овечкин подумал вполне обыденно: "Ну вот, все же не обошлось..."
В дверь внизу стучали тихо, определенно в надежде на реакцию пса.
Оноре и Овечкин появились в гостиной одновременно. В открытом баре горела маленькая лампочка, скудно освещая комнату. Расходясь вечером, они не закрыли бар, вроде бы случайно.
Оноре снял пистолет с предохранителя и вышел на лестницу.
- Кто там?
- Это я, мсье Жиро. Пришел за ответом.
- Пошел вон, сукин сын!
- Поосторожней, дядя. Оба дома окружены. У нас базуки. Один залп - и дверей нет. Но я пришел не стрелять, а тихо договориться. Видите, как я царапаюсь, чтобы не разбудить соседей. Вы правильно делаете, Оноре, что не зажигаете света.
Овечкин стоял за спиной француза и слышал, как тот тяжело дышит. Шьен непрерывно угрожающе рычал, словно внутри у него работал моторчик.
- Ну, так что, Жиро?
- С вами я не хочу разговаривать, как вас там. Пусть придет кто-нибудь другой с бумагой. Черт с вами, подпишу.
- Ничем не могу вам помочь, Оноре. Я здесь один. Как вы понимаете, отряд из местных. Придется иметь дело только со мной. Соберитесь, дружище. Это ведь недолго.
И опять тишина, только рычание Шьена и тяжелое дыхание двоих на темной лестнице.
- Решайтесь. У меня есть инструкция, по которой я жду только пять минут.
Оноре выругался сквозь зубы и сказал решительно:
- Хорошо. Вы входите один. Сейчас я освещаю сверху крыльцо, вы отходите от двери, мсье Жан открывает ее, вы входите и поднимаетесь наверх. Учтите, я вооружен и стреляю хорошо. Все ясно?
