Фрайтаг холодно посмотрел на Шмерля.

— Сейчас речь идет о вас. Вы еще не объяснили, что делали на стройке.

— Не был я там. Я — художник, а не маляр. И еще кое-что хочу вам сказать, господин комиссар. Без моего друга Гвидо я бы давно уже сдох, можете мне поверить. И именно я его убил? Не смешите меня.

— Не стоит иронизировать, — сквозь зубы процедил Фрайтаг. — Это убийство с целью ограбления. У Ахенваля были при себе деньги. Несколько тысяч. Где они?

— Деньги? Послушайте, мне никогда бы не пришло в голову убивать моего друга из-за денег. Он всегда был ко мне щедр и давал предостаточно.

— Вот как? — язвительно заметил Фрайтаг. — Сколько же он дал вам вчера?

— Вы угадали, он дал мне вчера деньги на хранение.

— И где они?

— Там, в моем ателье. — Осси показал на соседнюю дверь.

— Вы останетесь здесь, Дундалек. И не спускайте с него глаз, — приказал Фрайтаг и прошел в студию. Закрыв за собой дверь, он пораженно остановился.

Фрайтаг ожидал увидеть грязную дыру, а увидел ларец. Жемчужно-серое ковровое покрытие, колоссальных размеров кровать цвета бордо, кожаные кресла, камчатные занавески, кедровая мебель, в углу — сверкающий хромом бар. И все безупречно прибрано, как на витрине. Тридцать красных свежайших роз в капельках росы в напольной вазе. Только высокое окно, занимающее почти всю северную сторону, позволяло предположить, что это помещение по своему замыслу должно быть студией художника.

Фрайтаг наугад открыл дверцу узкого шкафа, и ему в нос сразу ударил сильный запах духов, исходящий от белоснежного шелкового пеньюара.

На нижней полке стоял чемодан из крокодиловой кожи. Фрайтаг открыл его и увидел в крошечных, ящичках только бутылочки из керамики и стекла, но стекла шлифованного, с позолоченными замочками и крышечками. Несессер. Очень дорогая вещь, стоящая две-три тысячи марок. Затем он подошел к комоду и выдвинул ящики. Они были пусты, кроме одного, в котором лежала фотография в рамке с подставкой: блондинка с челкой, дерзкий носик, смеющиеся глаза. На обратной стороне типографская надпись: «Фото Кибица, Зальцбург».

Фрайтаг сощурил глаза и тихо свистнул сквозь зубы. Зальцбург… Есть ли какая-нибудь связь между ним и этой блондинкой, которая, видать по всему, устраивает здесь, в ателье Осси, тайные рандеву? Случайно, не с Ахенвалем?

По показанию Виктора Брюля, Ахенваль вчера лишь разыгрывал свою ревность, а в действительности ему было важно что-то совершенно иное. Не был ли он сам обманщиком, а не обманутым?

То, что именно Ахенваль устроил это любовное гнездышко, совершенно очевидно. Тогда дело приобретает иной оборот Фрайтаг почувствовал, что на шажок приблизился к истине. Он вытащил фотографию из рамки, положил ее в нагрудный карман и опять подошел к шкафу.

— У вас есть ордер на обыск, господин комиссар? — спросил вошедший в сопровождении Дундалека Осси.

— Не говорите глупостей! Кому принадлежат чемодан и пеньюар?

— Моей подружке.

— Вашей подружке или подружке Ахенваля?

— Моей, — ухмыльнулся Осси. — Мне на женщин везет.

— Что это значит?

— Сожалею, но об этом справок не даю.

— Она замужем?

— Я же говорю, никаких… — Осси замолчал, заметив открытые ящики комода, и подбежал к нему. Увидев пустую рамку без фотографии, он буквально взвился.

— Я требую немедленно вернуть фотографию! У вас нет никакого права!

— Замолчите. Вы все еще подозреваетесь в убийстве. Где деньги?

Осси с недовольным видом открыл сверкающий хромом бар и бросил на стол пачку банкнот.

Фрайтаг пересчитал — пять тысяч четыреста тридцать марок.

— Не хватает шестисот марок. — Он в упор посмотрел на Осси.

— Гвидо подарил их мне, слово чести.

— Чьей чести? Повторяю, где остальные деньги?

— Их уже нет. У меня был долг в «Бонбоньерке», и Ахенваль разрешил мне расплатиться. А остальные деньги пошли на оплату счета. Спросите владельца ресторана, вернул ли я ему долг.

Фрайтаг с невозмутимым видом взял Осси за руку.

— Пойдемте, Шмерль. Мне придется вас забрать.

— Но почему?

— А потому! — И комиссар покрутил перед его носом пуговицей.

— Но я могу точно сказать, как туда попала пуговица, — вскрикнул Осси. — Это так просто. Убийца и подложил ее туда, чтобы подозрение пало на меня.

— Это ваше объяснение. Но мы вам не верим. Вы были на стройке, или я съем веник.

— Вперед! Не сопротивляться. — Дундалек подтолкнул Осси в спину, и все трое вышли из мастерской.

Комната Рут была заперта.

— Фрейляйн Хинрих нет дома, госпожа Ахенваль, — крикнула сестра Марга своим тоненьким, вечно возбужденным голосом и поднялась по лестнице. Она ухаживала за хозяйкой пансиона, пожилой женщиной, которая уже почти не выходит из своей квартиры на четвертом этаже. Сестре Марге — под шестьдесят, но ее глаза успевают повсюду. — Она ушла с господином Кайзером без пяти восемь и с тех пор не возвращалась. А ей все время звонят из Зальцбурга.

— Из Зальцбурга? — удивилась Этта. — Кто же ей оттуда звонит?

— Госпожа фон Фройдберг. Она звонила уже четыре раза — вчера и сегодня. Мне всегда слышно, если наверху звонит телефон. Она попросила передать фрейляйн Рут, чтобы та срочно позвонила ей в Зальцбург. Это очень важно. Больше я ничего не знаю, кроме того, что госпожа фон Фройдберг была в полной растерянности и просила меня проследить, когда фрейляйн Хинрих появится дома. Вы не догадываетесь, где она?

— Если бы я знала, то не пришла бы сюда.

— Да, конечно… Вообще-то, она в это время всегда бывает дома. — Сестра Марга с любопытством посмотрела на Этту. — Должно быть, что-то случилось. Вы не хотите позвонить в Зальцбург? Вы, наверное, знакомы с госпожой Фройдберг?

— Я с ней не знакома, — грубо оборвала ее Этта.

— Не знакомы? А я думала, что вы ее знаете, вы ведь дружите с Рут Хинрих.

Этта знала только одно — женщина, разбившая ее жизнь, — лучшая подруга Рут. Именно через Рут Гвидо познакомился с Лорой.

— Я никогда в жизни не видела госпожу фон Фройдберг, — повторила Этта. — Оставьте для Рут просто записку в двери.

— Я как раз и хотела это сделать. — Сестра Марга, улыбаясь, вынула записку из кармана и протянула ее Этте. — Не хотите приписать пару слов и от себя?

— Спасибо. Я еще немного подожду.

Через десять минут Рут, наконец, появилась. Она медленно, ступенька за ступенькой, поднималась по лестнице, а с ее шелкового капюшона падали дождевые капли. Увидев Этту, она подняла голову и откинула капюшон.

— Ах, Этта, ты… Давно меня ждешь? А я думала, что ты в магазине.

— Я была там только один час.

— Пойду включу обогреватель и сварю нам кофе, — механически произнесла Рут и заперла дверь, наступив мокрой туфлей на записку.

Протянув Этте вешалку и повесив свое пальто на крючок, она включила обогреватель и вдруг заметила записку Подняв ее, Рут прочитала послание сестры Марги, и выражение ее лица резко изменилось — кожа на высоких скулах натянулась, ноздри плоского носа затрепетали, брови нахмурились.

— Лора фон Фройдберг, — проговорила она хриплым голосом, — хочет, чтобы я ей позвонила. Но я и не подумаю.

— Почему? — удивилась Этта.

Рут порвала записку и бросила ее в камин.

— Ясно, чего она хочет. Я должна помочь ей обмануть Харальда. Но я не могу, после всего, что произошло.

— Думаешь Лора имеет к этому отношение? — озадаченно спросила Этта.

— Не знаю. Зато хорошо знаю, что Лора думает сейчас только о самой себе. Она всегда была расчетливой эгоисткой. Гвидо, ее любовник, мертв, и теперь ей надо постараться сохранить мужа. И я должна ей в этом помочь. Что-нибудь напеть Харальду, чтобы он поверил, будто ничего и не было. Понимаешь? Иначе он подаст на развод. Этого милая Лорочка, конечно, не хочет. Ведь Харальд так богат.

— Откуда она может знать, что Гвидо мертв? Кто ей сообщил? Она пытается дозвониться до тебя со вчерашнего вечера. Разве не об этом написано в записке?