— Штурман! Мать твою! Молитву! — Зарычал Михалыч. — Я б…. кому сказал?
— Пошел ты!
— Молитву!!!
— Не буду!
— Ну, … твою мать! Взлетаем и так!
Как взлетели, то песня! Взлететь–то взлетели, а теперь надо было долететь….
Весь полет не утихала грызня в кабине. Она, то смолкала, то вспыхивала с новой силой. То правочок заступался за штурмана, то Колдун, а Михалых сражался. … И все время бил и бил ее словами, метил и как бы побольнее…
При подходе к конечному пункту начались маневры в воздушных коридорах и Михалыч, успевая работать.… Вот что значит, профессионал! Одновременно успевал и ей насовывать.…А она огрызалась и беспощадно комментировала все его действия. И когда ведомый им самолет уклонился случайно, вывалился вправо, ну так случалось, то она тут же ему ехидно…
— У старый! Даже как следует самолет не можешь, не то что бабу…
— Да, заткнешься же ты, наконец?
И она, как он и просил, заткнулась! А как же заход на посадку?
А тем временем аэродром посадки затягивал туман. И уже не на шутку встревожился персонал, который ждал посадок самолетов, обеспечивал контроль снижения, выход на глиссаду. Глиссада, это условная плоскость, по которой самолет снижается при посадке. А тут еще ветер боковой и порывистый! Все к одному, как случалось не раз. К тому же стало темнеть… Видимость, хоть и была все еще в норме, но.… Сверху сплошная облачность, из которой прорывались и вылетали борта. Все говорило о близости аэродрома…
Снижение начали в облаках, пробиваясь к аэродрому.
Оценивая сложившуюся ситуацию, на земле приняли решение и включили аэродромные и посадочные огни. А надо ли?
С одной стороны, сверху — светло, а к низу туда, куда стремительно спускался Ил…Неясные контуры в дымке, к тому же огни.… Много огней! Город жил, ехали машины с включенными фарами, взлетали самолеты, поблескивая красными проблесковыми световыми маяками. И все как в феерическом тумане…Все огни сливались, смещались…
— Штурман! Высоту и скорость?
— Пошел ты…
— Штурман! Высоту.… Да ты б…будешь работать?
И тут не выдержал правачок. Внезапно встрял и со злостью….
— Да она может работать только своей….
— Что? Это ты мне, щенок!
— Заткнись!
— Сам заткнись! Импотент!
— Что?
— Что слышал! Недаром говорили, что ты только лапать умеешь, а как до дела дошло, так у него… Фить….
— Закрой рот!
— Ага! Правда! Импотент….
— Да заткнись ты! — Рявкнул Михалыч, снова передавив тангентку… Адресованный ей рык ушел в эфир. И тут же служба контроля переговоров…Что происходит. Кто это? Кто это влез на частоту борта?
— Борт 8, 5, 6 перейдите на частоту… — Услышали в кабине.
— Что это они? Опять связь?
Переход на произношение раздельных слов и цифр применяют в случаи нарушения или плохой связи.
— А в прошлый раз то же самое и теперь! Да что там, у них…
— Что, что? Как у всех мужиков.… Повылазило, да тут же и скисло…
— Ну, сука! Заткнись! Чтобы я тебя больше не слышал!
Михалыч потный, с серьезным лицом, не переставая отгавкиваться от нее, вел машину. Вошли в зону и, прокрутив коробочку, стали снижаться…Звонок дальнего привода…
— Дзинь!
Прошли дальний привод.
— Штурман! Молитву!
Тишина…
Сам же сказал, заткнись! — Так рассуждала штурман. К тому же она уже такого о себе наслушалась от него, потому решила, что больше она рта не откроет, и будет молчать!
А как же посадка? Как же люди? Как же ее обязанности следить, докладывать о метрах высоты до земли… Уяснив себе, что она будет молчать за эту обязанность взялись другие, упустив свои….
Боже.… Останови безумцев… Прошу…тя…!!!
К тому же переключаясь на новую частоту, правачок перекрутил рукоятку оцифрованного диска, сбившись с указанной частоты. И этого так и не понял, не понял, отчего же так внезапно пропала связь. А тут и Михалыч, спустя секунды отличился. Задерганный, разгоряченный, так и не понял, что это им красные ракеты.… Ведь борт шел на посадку без связи, с не выпущенными шасси…
Диспетчер, как увидел, так сразу же вылетел, и стал шмалять…
— Бах, бах, бах! — Взлетали одна за другой красные сигнальные ракеты….
Так подавали сигнал в случаи не выпущенных шасси самолета при отсутствии с ним связи.
Он так торопился их выстреливать, что если бы он все помедленнее проделывал, то Михалыч бы догадался…
А он, как автомат…. Патрон — ствол вверх — выстрел! Патрон долой, другой патрон в ствол — вверх пистолет — выстрел….
Вот же какая ерунда? Подумал Михалыч. Чего только не увидишь в такой дымке? Надо же, как маячки самолетов причудливо….? Такого я еще не видывал… Но это только мгновенье он так подумал… Потому что в следующее мгновенье увидел полосу…
Машину тянуло в сторону, сбивало порывами бокового ветра… Потому самолет заходил на полосу боком и уже перед самой землей, рулем, пилоты выравнивали машину и направляли ее по оси посадочной полосы.… А это уменье! Михалыч мог и старался.… А тут еще ветер и самолет стал приподниматься…
Они с правачком вместе так старались. Самолет приспустил закрылки, следом потянули рукоятки РУД — ов, сбрасывая скорость. И тут Михалыч…. Не подвело чутье старого асса! Вспомнил и ужаснулся…
Катастрофа
— Шасси! — Только и успел истерично взвизгнуть Михалыч.
Как огромная восьмидесятипятитонная машина начала ложиться на бетонку, удивительно низко приближаясь к земле.
— Что это? — Успел спросить беспокойный пассажир…И в следующую секунду…
Абсолютно исправный и с опытным экипажем на борту самолет вдруг начал касаться земли всем телом.
Сначала кончиками лопастей своих четырех турбовинтовых двигателей АИ‑20‑х, которые сразу же ударились, бешено вращающиимся концами винтов, рассыпая вокруг искры, а следом вся масса самолета задрожала, бешено вибрируя…
Самолет какие–то доли секунд чиркал, все еще, как бы не веря людям, что такое возможно, а может быть сказывался эффект воздушной подушки от воздуха, который сжимался и не успевал выскользнуть между землей и прижимающимися к ней крыльями, заставляя самолет еще несколько мгновений только лишь чиркать и сыпать брызгами ослепительных искр…
В следующее мгновение произошло то, что и должно было произойти с восьмидесятипятитонной машиной, летящей на скорости около двухсот тридцати пяти километров в час. Машиной, которая словно забывая совсем о своих авиационных шасси — колесах, стала ложиться на огромной скорости на бетонку взлетно–посадочной полосы…, прижимаясь к ней фюзеляжем и теряя скорость…
От пожара двигателей пока что спасала противопожарная система, которая сама включилась, от штырей, что коснулись бетона первыми и тем самым заставили выстрелить пиропатроны баллонов систем пожаротушения. В следующее мгновение газ фреон ворвался в пространство гондол внутренних двигателей, а те, начавшие было гореть, тут же загасли от газа фреона, который вытолкал весь воздух из мотогондол двигателей, собою заполнив все свободное пространство. И если бы не выгороженный, довольно объемный кессон–бак в центроплане самолета на этом типе Ил‑18Д, который первыми опустошили насосы, то все бы и обошлось, но…
Вспомогательная силовая установка ВСУ ТГ‑16А первой начала разваливаться на части, детали которой, накаляясь от трения, подожгли пары керосина в этом самом кессоне и самолет вспыхнул, о чем не знали ни экипаж, ни его пассажиры…
Потом все, кто находился в самом самолете и надеялся на скорую встречу с родными и близкими после посадки, и сами родные их, близкие, все они, но в разной степени, услышали дикий скрежет, невероятно, неестественно противный и такой беспокойный для аэродрома визг … Затем грохот и завывание разрываемого на части металла, его силовых узлов и деталей из силуминовых сплавов…. А они, эти детали из этих сплавов, в обычной жизни такие крепкие и легкие сейчас, от трения на высокой скорости стали вспыхивать ярким и ослепительно белым пламенем…
