– Давай передохнем немного, сил нет, садись, посидим!..
Он сел на передок нартов, она боком, с краешку, сзади. Она косо смотрит на него, что еще скажет. Он задержал свой взгляд на ее целой половинке лица дольше обычного, наконец-то наклонил голову:
– А ты привлекательная!
– Да уж! – с недоверием пыхнула она. – Особенно вторая сторона лица.
– Не унижай себя. Если о тебе говорят хорошо, не отказывайся от этих слов.
– Ты врешь все, – обиделась она и отвернулась.
– Тебе часто врали?!
– Нет, мне не врали, а говорили, что я уродина.
– А ты не слушай никого: скажи себе, что я красивая, и все увидят твою красоту!
– Как же, увидят…
– Постарайся!
На крыльцо дома вышел Фома Лукич, крикнул издали:
– Эй, кто там? Нашей веры или чужой?
– Хозяин! Пустишь ночевать православного? – вставая на голос, отозвался охотник. – Я тут не один, Фома Лукич, дочь твоя рядом, помогает нарты везти.
– Что-то не могу признать, кто таков будешь?
– Гришка я, Соболев! Знаешь ли такого?
– Знать не знаю, но слыхать слышал, – удовлетворенный ответом, ответил Фома и приказал, – ночевать вон в захожей хате будешь! Дрова там, лучины на столе, печь истопишь, нары разложишь, – и уже дочери. – Софья! Домой шагай, вечерню служить! – и ушел в дом.
Девушка послушно встала, склонила голову, хотела идти. Он взял ее за запястье, приостановил на мгновение:
– Спасибо тебе! Меня Гришкой зовут…
– Я уже поняла, – улыбнулась Софья уголками губ, высвободила руку и быстро ушла к себе.
С того дня все началось. Возвращаясь домой, Григорий теперь обязательно заходил на Погорельцевскую заимку, ночевал в захожей избе, благодарил хозяев, уходил так же внезапно, как и появлялся. Лука Власович и Фома Лукич в его визитах ничего странного не видели: мало ли людей ходит по тайге? Отказывать в приюте – грех! А только однажды кто-то заметил, что охотник неспроста к ним заходит. Пригляделись, и правда, Гришка-то внимание Софье оказывает! Старый Фома Лукич встретил подозрение в штыки: «А ну, как девку испортит?» Фома оказался умнее отца: «Будя уж… насиделась. Может, внуком обрадует…» Мария Яковлевна, завидев Гришку, в напряжении качала головой: «Ах, девка, мужик-то хороший! Кабы у вас сладилось хоть на ночку, я бы ему только спасибо сказала!»
Однако Гришка не спешил. Редкие визиты, раз в два-три месяца, не приносили конечного результата. Все было как в первый раз: разговоры, шутки, не более. Казалось, Гришка чего-то ждет или присматривается к девушке. А между тем в сердце Софьи загорелся костер.
Появится Гришка у Погорельцевых, спросит разрешения на ночлег, займет свое место, вечером выйдет перед домом, поговорить с хозяевами, начинает разговоры вести, где был, да что видел. Рассказчик из Гришки хороший, слушать не переслушать. В запаснике Гришкиной памяти много случаев, что в тайге творится. Он может смешно описать медведя, который с пнем боролся. Тут же, прыгая, по поляне, вспомнит оленя, который боится тени от тучи. Другой раз просмеет жадного таймешенка, который прыгнул из воды за трясогузкой, но не рассчитал силы и выскочил на песчаный берег. Вытянув шею, ни дать ни взять правда, изобразит глухаря на току, как тот попал лапой между сучков, не может высвободиться, а вокруг – восемь капалух.
Все свои истории Гришка преподносит со свойственным его разговору юмором. Старый Лука Власович смеется до слез: артист, да и только! Фома тоже не держится, пыхтит от удовольствия в бороду. Маркел всегда с Гришкой рядом, впитывает разговоры как мох дождевую воду: «Как так? Столько интересного вокруг! А у меня ничего не происходит…» Гришка пожимает плечами, бодрит юношу: «У тебя все еще впереди! Смотри внимательно – и увидишь!»
Софья довольна общением с Гришкой больше всех. Никто еще не оказывал ей столько внимания. Голос Гришки ласковый, как теплый ветер в сенокос; взгляд проницательный, будто глубина озера; внимание мужика цепкое, как первый морозец на легкую одежду. Как стоит Гришка рядом, у Софьи колени подрагивают, на спине капельки пота собираются. Всякий раз, как заходит Гришка из тайги, всегда какую-то диковинку несет. Один раз подарил камешки плоские, вместе слепленные, а между ними, крючок. Ну ни дать ни взять глаза филина и нос между ними! В другой день принес белый, чисто-прозрачный камень кварц, размером с кулак. Внутри него величиной с царский червонец золотой кап-самородок. Если держать кварц в тени, он молчит серой смолой, стоит вынести на солнечный луч, затомится камень желтым цветом, будто оживет и подарит тепло! Смотрит Софья на подарки, не налюбуется. Не потому, что все имеет какую-то материальную ценность, а оттого, что их нашел, принес и подарил Григорий.
Бегает Софья на свой пригорок каждый вечер: Григорий должен прийти со дня на день!.. С высоты хорошо видно большую тропку от озера вдоль реки. Приближение человека к заимке можно увидеть издалека, вон от того, третьего поворота. Как увидит девушка Григория, сразу, спустится на тропу, наденет платок новый, цветными нитками вышитый, сарафан чистый, что отец из поселка привез, в косу гребешок кедровый заправит. Чем не девица-красавица? Пойдет Софья по тропке, навстречу милому. Он удивится, спросит: «Откуда ты, как знала, что я пойду?» Она смущенно пожмет плечами, покраснеет щеками: «Так просто, гуляла, о тебе не думала…» Он засмеется: «Ой, ведь врешь! По глазам вижу, что врешь!» Потом шутливо, осторожно обнимет ее за плечи! Может быть, даже, поцелует ее в щеку… Потом, пойдут они по тропинке вдоль озера рядышком. Он как всегда будет Софье что-то рассказывать, она слушать. И не будет в это время никого счастливее их!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
