- Влад, я очень рад! И спокоен за твое будущее. Оно у тебя крепкое!
Владик представил ему отца и Маргариту Михайловну. Северинов, пожимая Кон-стантину Васильевичу руку, несколько удивленно посмотрел на него.
- Припоминаю, что мы уже где-то виделись. Я прав, Константин Васильевич? Тем более приятно узнать, что Вы отец такого сына! А я и не знал! Влад, ты мне потом пере-звони.
Лишь спустя время Константин Васильевич рассказал, что с Севериновым встре-чался в Кремле, на награждении. Но тогда, в театре, в силу уже ставшей привычкой, слу-жебной обязанностью не светиться на публике, не решился об этом сказать.
Пьеса наделал шума. О ней говорили не только в рядах заядлых театралов, но и в широких кругах столичной интеллигенции. Несмотря на то, что он уже был не только ав-тором двух книг, но и постоянным автором "Литературного мира", Владик впервые ощу-тил, что такое известность. Вскоре появилась первая и весьма благожелательная рецензия на пьесу. О нем лишь было сказано, что, хотя Козьмичев уже не новичок в литературе, пьеса у него пока единственная, а все лавры отдавались великому Салмину. Его хвалили за мужество поставить столь нелицеприятный для всего театрального сообщества спек-такль, за сочность характеров, за великолепный актерский ансамбль. "В спектакле Сал-мина, - писал автор рецензии, - актеры смеются сами над собой! Этот очищающий смех позволяет театру выйти на новые горизонты осмысления его роли в искусстве и обще-стве". Рецензент предсказывал пьесе долгую сценическую жизнь.
В первый момент Владику даже стало обидно. Но, отдавая себе отчет в том, что для драматургии его имя мало что значит, тут же позвонил Салмину, Леонидову и по-здравил их с такой рецензией. Леонидов в обычной своей манере пошутил, что старался ради автора, а Салмин неожиданно порадовал. Ему стало известно, что пьесой заинтере-совался Министр. Нельзя исключать, что вскоре Владику позвонят из Министерства.
Так и случилось. Но поскольку Москве Владика тогда не было, разговаривала Ле-на. Звонок был из репертуарного отдела управления театрами. Попал он в Министерство лишь спустя месяц. Ему предложили договор на право постановки пьесы в театрах страны и, мало того, спросили, не хочет ли он получить заказ на написание пьес. Страна боль-шая, и театральный репертуар нуждается в новых авторах со свежим взглядом на совре-менность. Он попросил немного времени на раздумья. Лена, узнав об этом, страшно об-радовалась. Ведь он столько лет мечтал о профессиональном писательстве! Смущало ее лишь то, что речь шла о работе по плану и на театр. Как быть с прозой? А он сомневался. Ведь надо будет уходить из газеты и жить только на гонорары. Правда, он уже знал, что гонорары за такую работу могут быть серьезными. И за сам сценарий. И отчисления от сборов в театрах. Надо было посоветоваться.
Созвонился с Альбиной Ивановной и договорился о встрече. Альбина Ивановна выслушала его сомнения и доводы Лены, настаивающей на уходе из газеты.
- Ребята, вы извините, что я к вам так обращаюсь. У меня сын был бы сейчас ваше-го возраста. Но не случилось. Ненадолго ушла в себя, а потом заговорила.
- Ну и дела... И рецензия, и предложение... Что касается рецензии, скажу лишь, что ты не обольщайся ни ей, ни успехом премьеры. В пьесу ты заложил столько подтек-ста... Я уверена, что Салмин этого не заметить не мог. И Леонидов не мог. Они оба дей-ствительно великие. Скажи честно, Салмин тебе об этом говорил?
- Говорил...
- Я так и думала!
- Значит, будет вам еще за это "благодарность". Не одни вы такие умные. У нас еще и бдительных хватает. Но за твоего мужа и за тебя, Лена, я очень, очень рада! Не зря, значит, он столько работает!
- Не скажите, Альбина Ивановна, - заметила Лена. - А сколько Вы с ним вози-тесь?
- Ну, это моя обязанность - талантам помогать. Ладно, хватит друг другу компли-менты отпускать. Вы ведь не за этим пришли. Нелегкий вопрос Вы мне задали. Это ведь решение судьбы твоей, Владлен. Но, наверное, пора тебе определяться. У тебя и Литин-ститут за плечами, и газетный опыт, и повидал ты немало... Только вот, на мой взгляд, написал не столько, сколько, судя по твоей работоспособности и способностям, мог бы. Жаль! Конечно, я понимаю, что в случае ухода из газеты рассчитывать можно будет лишь на гонорары. Прости за вопрос, сколько тебе за пьесу Минкульт платить собирается?
Владик назвал цифру. Альбина Ивановна что-то подсчитала в уме.
- Был бы ты членом Союза... Не думал?
- Северинов ему об этом же говорил. Но мы подумали и решили, что нам это не подходит, - откликнулась на вопрос Лена.
- Догадываюсь, почему Вы так решили. Личность эту, - кивнула она в сторону Владика, - я уже хорошо знаю. Хотите, скажу, чего вы испугались? Потери свободы... Зря! Вот Александр Трифонович, что? За свою творческую свободу боялся? А Гроссман, когда "Жизнь и судьба" писал, а Войнович со своим "Чонкиным"? А ты, что, в своей га-зете свободен? О чем хочешь и как хочешь? Свобода писателя в другом. В самом себе... Да что я вам лекцию читаю? Так что, я думаю, в Союз вступить попытаемся. С Северино-вым я поговорю. С нашим Главным поговорю. Они в рекомендации не откажут. Если со-стоится - из газеты уходи. Пропадешь ты в ней как писатель.
- Что я могу сказать? Наверное, правы Вы, Альбина Ивановна. Я и сам об этом ду-мал. В смысле ухода из газеты. Честно сказать? - Побоялся. У нас ведь двое детей. Их кормить надо...
- Вот и принимай предложение Минкульта. У тебя получится. Но прозу не смей бросать. Это настоящее, твое! Это не драматургия... У той свои законы...
Ушли они от Альбины Ивановны не только успокоенные, но и озадаченные ее вы-сказываниями по поводу писательской свободы. Такой откровенности Владик от нее ни-как не ожидал.
Дальнейшие события развивались в соответствии с ее предсказаниями. Подтвер-ждением этому стало появление в газете "Столица - культурная" еще одной рецензии на "Воленс-ноленс, или театральные страсти". Помимо прочего, ее автор писал. "Под личи-ной комедии, явно просматривается желание ее автора В. Козьмичева уязвить советский театр в приверженности социалистическому реализму и традициям, заложенным великим Станиславским. Поэтому удивительно, что ее постановку осуществил Роман Салмин, один из ведущих режиссеров страны, а также появление А. Леонидова в главной роли". Ни Салмин, ни Леонидов не отнеслись к этой рецензии серьезно. Салмин, когда Владик с ним встретился, небрежно отмахнулся, словно от комара.
- Кочергин постарался. (Это был главный редактор одного из толстых журналов Сретенский). Своей фамилией подписаться побоялся. За псевдоним спрятался. У нас с ним давнишняя любовь. Пошел бы он подальше!
Анатолий Федорович, когда Владик позвонил ему и спросил, читал ли он рецен-зию, ответил коротко и пренебрежительно.
- Не ту газету выбрали...
Рецензия эта никаких последствий не имела. Более того, в журнале "Театр и зри-тель" пьеса была названа одним из заметных явлений последних лет. Но еще до этого Владлен Константинович Козьмичев был принят в члены Союза писателей Москвы. Ре-комендовали его главный редактор "Литературного мира" Арсений Арефьев и Евгений Северинов. Дебаты по его кандидатуре были бурными. Вспоминали рецензии. Почему-то чаще ту, негативную. Самое смешное было в том, что Сретенский (тот самый Кочергин), говорил о ней так, как будто бы не имел к ней никакого отношения. Высказывались мне-ния о том, что Козьмичев еще молод, что поэтому с приемом в Союз писателей следует повременить. Пусть, мол, себя еще покажет. Да и в Партии не состоит...
Перелом в обсуждение внес известный писатель Георгий Разин, автор нашумев-ших исторических произведений.
- Молодость, как известно, явление преходящее. А членство в Союзе не только по-четно, но и обязывает. Вот и давайте обяжем Владлена Константиновича не снижать ка-чества своих произведений. Рычаги для этого у нас, у Союза, есть. А в партию, если со-чтем достойным, примем.
