Хотя разговор с Ангелиной Аркадьевной немного успокоил, появились сомнения в ее искренности. Об этом она думала и по дороге, и когда стояла в очереди в гастрономе, а потом дома, вплоть до прихода Владика. По тому, что он вдруг начал рассказывать о своих делах и по его виду стало понятно, что он просто боится задать вопрос о ее визите к директору. А ей и самой еще не хотелось рассказывать. Заговорили об этом лишь вечером, уложив Павлика спать. После долгого анализа высказываний директорши решили, что та была искренна не только в оценке произошедшего, но и в нежелании отпускать Лену.
- Ты обрати внимание, - сказал Владик, - ведь она говорила то же, что и я. На эту учил-ку надо просто плюнуть и забыть. Слишком много чести из-за таких уходить из школы.
И тут Лена сказала такое, что Владик услышал от нее впервые.
- Вам, русским, легко так говорить. Вам подобных оскорблений слышать не приходит-ся. Тем не менее, вы оба правы. Заявление я заберу. С Маргаритой Михайловной говорить не буду. Она тут не при чем.
Предстоящий год обещал быть нелегким. Лена хотя бы не меняла профессию. Правда, забот о семье у нее стало неизмеримо больше, чем в Находке. Там была бабушка. Ему же надо было осваиваться на новой работе. Новой настолько, что из всего оборудования, которое ему приходилось обслуживать, узнаваемы были лишь насосы и трубопроводы. Помогал и прежний опыт работы на "Циклоне" и окружавшие его коллеги. Вскоре он уже знал, что в смене лишь он один не имеет специального образования. Хорошо, что крепко державшиеся в натрениро-ванной работой в театре памяти лекции Батурина позволяли не задавать глупых вопросов. Это напрягало. Нужно было не только готовиться к поступлению в Литературный, но и работать над задуманным рассказом о том самом вещем сне, что бесповоротно изменил его судьбу. Почувствовал необходимость в чтении психологической литературы и даже самого Фрейда, для чего надо было посещать читальный зал, укорачивая время общения с Леной и Павликом. Еще хотелось помогать ей по дому и ходить не только в магазины, но и в театры, кино. Если для Владика многие спектакли московских театров, и даже Большого, оказались знакомы с детства и юности, то для Лены это был неведомый мир, который еще предстояло открывать. И вообще, оба они были молодыми людьми, жаждущими жизни. Поэтому многое приходилось делать за счет сна, в том числе и писать рассказ.
Давался он очень непросто. Если с началом все было понятно, то когда Владик дошел до монолога деда, дело застопорилось. И не потому, что не помнил, в чем была его суть, и какими словами дед ее выражал, а потому, что эти слова он мог доверить одному человеку на свете - Лене. Да и то, нужно сказать, он не был уверен, что Лена его поймет. А Владик уже чувство-вал, что жизнь в очередной раз поставила перед ним гамлетовскую проблему - "быть или не быть"? Быть правдивым и позволить себе ту свободу мысли и слова, что выказал его герой, или, подменив суть, преподнести все как фантасмагорическую встречу и выпивку реального внука с явившимся из другого мира дедом? Конечно, этот поворот явно попахивал духом "Мастера и Маргариты", очаровавшим его еще в студенческие годы... Но другого было не дано. Настроение оказалось надолго и настолько испорченным, что Лена не могла этого не заметить.
- Ты что это последние дни такой хмурый? Не пишешь. Что-то не получается?
Несмотря на отсутствие желания рассказывать о своих творческих мучениях, он не сдер-жался. Слушала она внимательно, не перебивала. Потом поцеловала и прижалась к нему.
- Не стыдно тебе? Я уже вся истерзалась. Чувствую, что с тобой что-то происходит, а в чем причина, непонятно. И все молчал! Почему? Думал, я тебя не пойму? Неужели я такая стерва? Любимый человек терзается, а я его не поддержу! Ошибаетесь, Владлен Константино-вич! Мне Ваше двойное нутро давно уже ясно. Еще с театральных времен. Я еще тогда поняла, что трудно нам будет... Но я с тобой!
Глава 11
Начинающий писатель
В этот год случилась большая радость. Осенью в "Литературном мире" вышел рассказ "Воспитание по деду Трофиму". Первая об этом узнала Лена. В этот день она пришла домой пораньше, поскольку в гастрономе, где обычно покупала продукты, к удивлению, не было очередей. До того, как идти за Павликом, был еще целый час, и она, уютно устроившись на диване, принялась, неизвестно в какой раз, читать свою любимую "Анну Каренину".
Зазвонил телефон.
- Слушаю...
- Здравствуйте, я Альбина Ивановна. Из редакции "Литературного мира".
- Здравствуйте, Альбина Ивановна. Я Лена. Жена Владика. А я Вас знаю. Мне Владик о Вас столько рассказывал...
- Он дома?
- Нет, Альбина Ивановна, на работе.
- Тогда я Вас, Леночка, порадую. Вышел его рассказ. Пусть он завтра подъедет в редак-цию, возьмет авторский номер и подойдет ко мне.
У Лены перехватило дух.
- Ой, Альбина Ивановна, как я рада! Громадное Вам спасибо! Это ведь и Ваша заслуга! Представляю, как Владик обрадуется!
- Меня благодарить не надо. Радуйтесь, радуйтесь! Есть из-за чего! Ну, пока!
- До свиданья, Альбина Ивановна. Всего Вам доброго!
Оставалось сбегать за Павликом и дождаться Владика. По пути она заскочила в гастро-ном за шампанским. Накрыла стол не в кухне, а в гостиной. А он, как назло, все не приходил и не приходил. Она уже потеряла всякое терпение, когда щелкнул входной замок и в двери появился ни кто иной, как Владлен Константинович Козьмичев! И замер от увиденного. За столом, уставленным всем самым вкусным, что было в их доме, чинно сидела его семья и молчала. Поцеловал жену и сына.
- Леночка, что случилось?
Та сделала невозмутимый вид.
- Ничего особенного. Что, я уже не могу со своим мужем выпить шампанского и вкусно поесть?
- Это ты хорошо придумала! В самом деле, почему нет?
- Тогда открывай и наливай!
- Итак, за что пьем?
- А почему нам не выпить за автора рассказа "Воспитание по деду Трофиму", который опубликован в последнем номере "Литературного мира"?
Ставшее явью смутное подозрение, что Лена устроила такую необычную встречу не случайно, его ошеломило.
- А ты откуда знаешь?
- Зонила Альбина Ивановна. - Сказала, чтобы ты завтра подъехал в редакцию. Получил авторский номер и встретился с ней.
Он уже не был тем зеленым новичком, который впал в шок от вида своих стихотворе-ний на страницах "Дальнего Востока". И радость его была уже немного другой. Нет, она не была меньшей. Теперь в ней появилась неожиданная для него самого нота.
- Вот я и начал отдавать долги деду... Давай, Леночка, помянем его. Он это заслужил. Честно говоря, надо было его в соавторы поставить...
Оставалось еще выпить за автора и его вдохновительницу. Что и было сделано. На зав-тра он отпросился у начальника смены с работы. Зачем, он не сказал. По дороге купил цветов. Секретарша встретила его, как давнего знакомого.
- Ну как теперь, молодой человек, фамилию свою не забыли?
Владик, как и при первом посещении редакции, отшутился.
- Как тут забудешь! Пропечатали меня черным по белому. Теперь она всему народу из-вестна ...
Отделил часть от букета.
- Это Вам за приветливость.
- Спасибо, спасибо. Хотя бывает всякое, молодой человек. Могут и забыть... Теперь все от Вас будет зависеть... Но я Вас от души поздравляю! Как-никак, первый рассказ!
В дверь номер 13 уже стучал не робкий новичок. В комнате было крепко накурено. Ды-мил не только сидевший за столом Альбины Ивановны посетитель, но и, к его удивлению, она сама.
- А-а-а! Вот и он! Легок ты, Козьмичев, на помине. Вот сидим с Евгением Геннадьеви-чем...
- Вы, Альбина Ивановна, сначала вот эти цветы от меня примите. И низкий поклон за все, что Вы для меня сделали. Разрешите Вам ручку поцеловать?
