Карел вдруг понял, что упустил очень многое. Например, то время, когда его брат из мелкого задиры превратился в хозяина семейства, но, похоже, не самого лучшего. Ему показалось, или Петерс его в самом деле боится? Потом он осознал, что это нехорошо, но брата он понять может. Чужой ребенок – это не так просто.

– Вряд ли тебе будет от этого легче, но он правда хороший. Точнее, был хорошим тогда, когда я его знал.

Петерс кивнула и зажмурилась. Карелу показалось, что она плачет, и он уже было потянулся к ней, чтобы успокоить, но девушка оттолкнула его руку.

– Он надежный.

– Конечно, – согласился Карел, хотя его эти слова покоробили.

Стоило только представить, что говорит о нем Луиза (и если бы только она!), как тут же начинали гореть уши.

– Так что не сомневайся, он тебя не оставит. И потом, когда у вас будет ребенок.

Петерс кивнула и потерла нос шерстяным рукавом. Кончик ее курносого носа вспыхнул в свете лампы, которая плюнула и погасла.

Вздохнув, Пет нашарила руками горячий каркас лампы и принялась что-то подкручивать. Через минуту вспыхнул огонек, и снова стало теплее.

– Если это надолго, скоро мы останемся совсем без света, – понуро пробормотала Петерс, сгоняя кошку с колен.

Та возмущенно зашипела и рванула в коридор.

– Вот Мастер!

– Мастер?

– Да расцарапала колено.

– У вас все будет хорошо, – совершенно нелогично заметил Карел.

В своих словах он был уверен, но не потому что не сомневался в Альберте или верил в светлое будущее, которое уготовано Петерс, нет, он просто знал: Йохан сделает все, что в его силах. Ради себя и своей сестры он готов на все. Потому что любит себя и потому что разумом понимает, что о маленьких глупых сестрах нужно заботиться. Потому что иначе маленькие глупые сестры обязательно попадут в неприятности. А Альберт, возможно, меньшее из зол, с которыми могла бы столкнуться Петерс.

– Я не уверена, – тихо прошелестела Пет.

Карел нагнулся, чтобы ее расслышать.

М-да, однако, весело тут у них живется, если даже сестра Мастера не может поручиться за свое будущее.

Карел с силой потер затылок – от постоянного мелькания огонька в лампе у него разболелась голова, причем до того мерзко, что захотелось завыть. По позвоночнику как будто прошла горячая волна.

Петерс зашуршала свитером, поднялась и потянула Карела за плечо. Тот приподнялся ей навстречу, удивленно выгнув брови.

Пет поцеловала его, прижавшись сухими колкими губами, и Карел удивленно замер. После чего осторожно взял ее за локоть и отстранил от себя. Моргая, Петерс села.

Карел ошарашенно потер щеку и тоже сел. Убегать было бы глупо, в конце концов, ему ведь не пятнадцать лет. Вдруг что-то россыпью ударило в окно.

Петерс вжалась в свой стул, а Карел подошел к окну и открыл его. В лицо тут же брызнули потоки дождя, и Карел зажмурился.

– Дождь начался, – как-то не очень радостно пробормотала Петерс.

Карел, высунувшись из окна, смотрел на плотные тучи, затянувшие небо. Дождь в Заводе был редкостью, и заводчане повысыпали из окон и на улицу. Все стояли и смотрели, потому что дождь в последний раз видели восемь лет назад. И ничего хорошего это не сулило.

За каких-то десять минут дождь усилился, превратившись в ливень. Косые струи били в окна, вода стекала с крыш и билась о каменную мостовую.

– Закрой, дует же, – попросила Пет, и Карел неохотно слез с подоконника.

Она старательно прикрывала лампу, которая то и дело пыталась погаснуть, чадила и не очень грела.

– Да, ты права, прости, – повинился Карел и вернулся на место, неохотно закрыв окно.

После ливневой свежести на кухне казалось слишком уж душно.

Дверь распахнулась, и в коридор ввалился отчаянно ругающийся Альберт, мокрый с ног до головы. Петерс встала, насколько могла быстро, захватила из ванной полотенце и закружила вокруг мужа.

Карел задумчиво за ними наблюдал, ожидая, пока Альберт, успокоившись и переодевшись, войдет на кухню.

– Привет.

Альберт спокойно кивнул, взъерошивая на затылке мокрые волосы, которые тут же встали торчком. Петерс из комнаты не появилась.

– Привет, – отозвался Карел. – Решил вот зайти, а тут Петерс одна. Подумал, чего она будет в темноте сидеть, составил компанию.

– Это хорошо, спасибо. Хорошо, что зашел.

Видимо, Альберт уже высказал ему свою обиду и больше ее демонстрировать не считал нужным. Карел был этому рад, потому что теперь они могли поговорить без напряжения, без злости. Альберт был в нем разочарован, ну и пусть. Наступило другое время, да и место радикально поменялось. И сами они уже не те, кем были раньше – не мальчики, помогающие Лиаму на огороде.

– Ты ходил к Йохану?

– Ходил.

Альберт кивнул и поставил небольшую кастрюльку с молоком на плиту, но оказалось, что плита тоже не работает, пришлось ему пить холодное молоко, стуча зубами о край кружки. Допив, он отставил кружку и серьезно кивнул.

– Йохан не сказал ничего такого, чего я бы от него не ожидал. Он сказал, – Альберт хмыкнул и проговорил, старательно подражая развязной манере Мастера, – все пройдет, Альберт. Главное, не беспокойся по пустякам.

Вышло довольно похоже и с большим смыслом.

– По пустякам, подумать только! Нас всего лишь зальет по уши водой, но все, конечно, пройдет. Пройдет вместе со всеми нами. Конечно, отличная идея: взять и сменить разом все население Завода, просто утопив тех, кто стал не нужен. Еще умнее было бы просто взять и сбежать, но только это твой выбор, Йохан поступает иначе. Мастер, так его.

Карел приподнял брови. Глухое раздражение Альберта оглушило его – вот только это была не только злость, но и значительная доля страха. Или уважения. Или уважения напополам со страхом. Иначе Альберт высказал бы все это не брату, а самому Йохану.

Да нет, быть такого не может, чтобы он что-то такое сказал Мастеру – эта речь звучала слишком сыро, Альберт просто выплескивал накипевшее.

– Ты злишься на него, – озадаченно пробормотал Карел.

Кажется, все стало более или менее ясно.

– Это из-за Петерс? Это из-за Йохана ты готов вырастить ее ребенка?

– А я разве готов? – Альберт искривил губы, будто собираясь заплакать.

Карел протянул руку и несильно ткнул брата в плечо. Он никогда не думал, что придет время таких речей – если честно, он рассчитывал на то, что все это скажет Тиль. Да и что с самим Карелом он поговорит.

– Альберт, послушай.

Альберт закатил глаза, пробормотав: «Начина-ается». Карел сцепил зубы – один раз поговорить и больше никогда к этому не возвращаться, разве что иногда напоминать: не забыл, что я тебе сказал тогда-то?

– Нет, я серьезно. Если не сказал Тиль, придется сказать мне. Я быстро, обещаю.

– Ну, давай, я готов.

Альберт шутливо скривился, сел ровно, сложив руки на столе. Лампу он отодвинул на другой край стола, отчего лицо брата скрылось в полутьме.

– Я прекрасно понимаю, почему ты считаешь, что еще не готов, – Карел чувствовал себя неуютно, когда Альберт слушал его настолько наигранно: он бы услышал, даже если бы не открывал так глаза и не кивал постоянно, как идиот. – Но если так вышло, что ты столкнулся с этой проблемой, значит, самое время. Значит, ты со всем справишься.

– Либо не справлюсь, – заметил Альберт, качнув головой.

– Ну, либо так, – согласился Карел.

Лет десять назад можно было бы соврать Альберту, что все в любом случае будет отлично, но в этом возрасте люди уже не верят в неумолимость счастливого конца. Особенно если они живут в Заводе, и не важно, всю жизнь или пару лет.

– Тогда к чему все эти разговоры?

– Не знаю.

Карел смущенно потер переносицу костяшкой пальца. У него и в самом деле ничего не вышло.

– Но я хотя бы попытался. Мне кажется, Тиль был бы рад, что я попробовал.

– Ты молодец, – хмыкнул Альберт. – Да, Тиль был бы рад. А теперь иди?

Карел пожал плечами. Он не мог сказать, что ему некуда идти, не потому что его где-то ждали, а потому что Альберту это было неинтересно.