– Послушай, Блэр. – На сей раз в голосе Джеки нет неприязни. Только смирение и обреченность. – Он мечтал об этом с самого детства. Не давай ему отказаться от этой мечты ради пары месяцев игры в домик с тобой. – Она кладет на журнальный столик какой-то конверт. – Вот приглашение на его выставку. Взгляни на его работы, и, возможно, тогда ты поймешь, как правильно поступить.

Я оглядываюсь и смотрю, как за ней закрывается дверь, а потом беру приглашение в руки.

Внезапно на меня снисходит одна идея, и во мне расцветает короткая, но головокружительная надежда. Быть может, все не обязано заканчиваться именно так. Быть может…

Не прекращая думать, я беру телефон и звоню Ронану. Он немедленно отвечает.

– Что такое, малыш? Ты закончила собираться?

– Еще нет. Ронан… Я тут подумала, может нам не уезжать прямо сейчас? Давай уедем через неделю? Останемся на твою выставку, а потом…

Он вздыхает.

– Малыш, я думал, мы все это уже обсудили.

– Но…

– Нет. Я не хочу больше ждать. Мне нужна ты. Только ты. Слушай, я уже подхожу к галерее Карла. Мне надо идти. Увидимся в отеле. Я люблю тебя.

Отключившись, я немо смотрю на дорогую бумагу изящно подписанного конверта. Пока в ушах стоят слова Джеки, я размышляю о Ронане и о нашем с ним будущем. Да, он сказал, что ему плевать на выставку и на близость к мечте, но останется ли его мнение прежним, когда ему придется начать все сначала? Смогу ли я смотреть ему в глаза и жить в мире с собой, зная, что его карьера остановилась из-за моего эгоизма?

Всю свою жизнь я думала исключительно о себе. О своих желаниях и потребностях. Я ни на миг не задумывалась о последствиях своих действий, в результате чего причинила боль стольким людям.

Но я больше не могу поступать так.

Особенно по отношению к Ронану.

Я слишком сильно люблю его, чтобы позволить ему пожертвовать своими мечтами ради меня.

Уже на пороге я в последний раз окидываю свою квартиру взглядом. Если я хочу пережить следующие часы, следующие дни, месяцы, годы – если я хочу выжить, – то все воспоминания, и грустные, и счастливые, должны быть оставлены позади. Я должна попытаться. Ради него.

Я прижимаю ладонь к груди, проверяя, бьется ли еще мое сердце. Исцелить его уже невозможно. Но оно бьется. Бьется ради него.

И так будет всегда.

Примерно через час я возвращаюсь в отель. На то, чтобы объяснить Карлу, почему я не стану участвовать в его выставке, ушло несколько больше времени, чем я ожидал. Карл не обрадовался. Однако смягчился, когда я разрешил ему оставить все мои снимки себе и назначить за них любую цену, какую ему только захочется. Когда я уходил, он назвал меня идиотом за то, что я бросаю все ради женщины. Я рассмеялся – но не над ним, а потому что, черт, жизнь была так прекрасна. Я посмотрел ему в глаза и сказал, что лучше быть идиотом, чем жить без нее, а после ушел.

Я мчусь к нашему номеру. Мое тело вибрирует от энергии – от любви к женщине, которая ждет меня за теми дверями. Каждый мой шаг отдается счастьем, желанием, острой потребностью поскорей воссоединиться с ней.

Выбежав из лифта, я нечаянно врезаюсь в пожилую даму, которая годится мне в бабушки. Извинившись, я импульсивно подхватываю ее и начинаю вальсировать по коридору, отчего она улыбается и розовеет. Я до безумия счастлив, и мне хочется, чтобы весь мир разделил со мной этот момент. Я медленно кружу ее, и мы оба смеемся. Она называет меня сумасшедшим мальчишкой. Я отвечаю, что я и впрямь сумасшедший – я схожу с ума из-за женщины.

– Боже мой, – охает она, обмахиваясь ладонью. – Как же давно я не танцевала с таким красивым незнакомцем, как вы.

– Мэм, мне было еще приятней, – говорю я, беззастенчиво улыбаясь, и отпускаю ее. – А теперь извините меня. – Я низко склоняюсь и целую ей руку. – Меня ждет моя женщина.

Открывая дверь, я ожидаю застать Блэр с книжкой в постели. Но меня встречает полная темнота. Странно. Нахмурившись, я включаю свет. В кровати, как и во всем номере, пусто.

– Блэр? Где ты, малыш? – зову ее я. Иду в ванную. Может, она принимает душ. Но и там ее тоже нет.

Я медленно возвращаюсь назад и оглядываюсь, выискивая признаки того, что Блэр вообще была здесь. Пока я осматриваю мебель, раздается стук в дверь. От нахлынувшего облегчения у меня кружится голова. Вот она. Она не ушла. Она задержалась, и только. Как я.

Из коридора на меня смотрит человек в гостиничной униформе.

– Мистер Герати?

– Да?

– Одна леди просила передать вам письмо. Лично в руки.

Я отталкиваю его в сторону и быстро выхожу в коридор.

– Она здесь? Где она?

Во мне поднимается паника. Нет… этого не может быть. Только не снова.

– Где она? – Мой голос пронизан отчаянием. – Где она?

– Она уехала, сэр. – Он сглатывает, выбирая следующие слова. – Я помог ей сесть в такси.

У меня в ушах начинает звенеть. Я беру у него письмо, потом, сунув ему чаевые, закрываю дверь и пытаюсь открыть конверт. Получается далеко не с первого раза, потому что мои руки не прекращают трястись. Выругавшись, я крепко зажмуриваюсь и делаю вдох.

Что-то падает на пол. Наклонившись, я поднимаю ее кольцо из бумаги. Я стискиваю его в кулаке и, сев на кровать, пытаюсь вызвать в себе хоть какие-то чувства. Но внутри ничего больше нет.

Одна пустота.

Через два месяца…

Оцепенение.

Как мне жить дальше?

Смогу ли я когда-нибудь найти ответ на этот вопрос?

Через шесть месяцев…

Все вокруг как в тумане. Горе утягивает меня назад, и проломиться сквозь него не выходит. Я в панике. Вдыхаю и выдыхаю. Повторяю себе, что мне станет лучше. Когда-нибудь. Обязательно. И продолжаю наощупь идти, надеясь, что со временем найду путь наружу.

Спустя пару лет…