На глазах у Тая – мутная беловатая пленка, и даже не подумаешь ничего, пока не увидишь, как он сослепу неуверенно ходит. Таю хотелось заката. Я положила руку на его лобастую голову, плакала, сцепив зубы. И почти спокойный голосом рассказывала, какой красивый над морем закат. Почти такой же, как сейчас над домами. Только чуть-чуть поярче.

Алька маленькая, а блестящий черный рояль на сцене очень большой. Поэтому Алька может спать на нем, положив под рыжеволосую кудрявую голову свернутый наподобие подушки нижний край бархатного занавеса. Занавес пыльный, но Алька привыкла так спать, потому что Алькина мама – режиссер, она руководит самодеятельным театром во Дворце культуры и у нее часто горят спектакли. Алька не понимает, как спектакль может гореть (он спички, что ли?), но она знает, что, когда горят спектакли, начинаются ночные репетиции.

Алька маленькая, это верно, но она не хнычет и не просится домой. Вовсе не потому, что ее не с кем оставить. У нее есть верная собака Джемка и старшая сестра Наташа, которая уже ходит в школу. С Джемкой можно забраться под стол и играть в пещеру, а с Наташей сесть у окна и смотреть, как на самом высоком доме в городе бегут друг за дружкой буквы. Это называется «бегущая строка». Наташа показывает Альке, где какая буква, и учит ее читать. Наташа всегда чему-нибудь ее учит, потому что она старшая и ходит в школу. Но Алька ей не завидует: она уже знает, что там ничего хорошего нет, ведь Наташа часто играет с ней в школу. Вот уже два года, как она ни во что другое играть не хочет, будто все другие игры забыла…

Но без мамы дома все равно скучно, особенно когда надо ложиться спать. Наташка убежала на каток, а Алька пошла с мамой на репетицию. Во дворце всегда интересно, даже если мама занята.

Можно устроиться рядом с ней на соседнем кресле и смотреть, что происходит на сцене. Альке смешно, что у всех ее знакомых артистов другие имена и ведут они себя не так, как в жизни. Это называется спектакль. А у мамы – волшебные ладоши. Она в них хлопает – и спектакль останавливается. Даже если там происходит что-нибудь страшное, даже если дерутся на шпагах (хотя на драку это не похоже, а Владик с Шуриком будто танцуют, и синяков никаких нет), ссорятся или даже целуются, все-все замирают и смотрят на Алькину маму. Потому что мама все знает: как драться, как ссориться и как целоваться, где надо сесть, когда встать и из-за какой кулисы выходить.

Артисты у мамы разные, есть очень даже старше мамы, совсем седые и с морщинками, как Алькина бабушка. Все называют их Иван Михайлович, Юрий Максимович, Анна Трофимовна, но и они все до одного слушают, что говорит Алькина мама.

Репетиция тянется долго, и Альке надоедает сидеть на одном месте.

– Далеко не ходи, – не отрывая глаз от сцены, говорит мама Альке.

Алька далеко и не пойдет. Все, что во дворце, это ведь недалеко, а из дворца она не выйдет. За стенами зима. Одеваться самой трудно, шуба тяжелая. И хотя Алька очень-очень любит бегать по морозу раздетая и чувствовать, как колючие лапы щиплют за руки, за ноги, за нос и как холодеет живот, она решает не расстраивать маму. Мама всегда очень переживает, если увидит, что Алька бегает без шубы, думает, что Алька простынет, но она не простынет больше никогда. В парке весело: уже построили горку, и елку поставили, всюду огни, музыка… А на катке Наташка, она увидит Альку без шубы и пожалуется маме. Нет, не пойдет Алька в парк, лучше по дворцу побродит. Во дворце все свои, потому что все Альку знают.

Дворец очень красивый. Всюду колонны, картины, лепные потолки, широкие лестницы, а перила у лестниц такие, что можно сесть верхом и скатиться. Еще растут пальмы в кадках, и везде зеркала от пола до потолка. В таких зеркалах помещается вся Алька, холл и кусочек лестницы. А сколько во дворце закутков и коридоров! И Алька все их знает. Еще бы! Первый раз мама взяла ее с собой на работу, когда Альке было всего два месяца. Мама поставила ее коляску за кулисами, а сама вела репетиции. Если вдруг Алька просыпалась и плакала, мама объявляла перерыв и шла кормить Альку, а потом снова репетировала. Но Алька не думает, что так уж часто она плакала.

Дворец у них большой, и кружков здесь много. Алька долго смотрит в замочную скважину в двери изостудии: нет ли противного долговязого мальчишки, который ее все время дразнит? Мальчишки нет, и Алька приоткрывает дверь. Ребята здесь все большие, руководит ими художница из маминого театра. Утром в театре она придумывает костюмы и декорации к спектаклю, а вечером ведет этот кружок. Алька с ней дружит. Один раз Таня даже дала ей раскрасить буквы на большой афише.

Таня Альке кивает: заходи, мол. Алька протискивается в дверь, усаживается у окна рядом с батареей. Таня дает ей бумагу и краски с кисточками. Здесь не то что в детском саду: красок много и кисточки разные-разные, а еще есть палитры и мольберты. Рисует Алька увлеченно, высунув кончик языка.

– Забавная! – шепчет одна девочка за мольбертом другой и делает карандашный набросок на краю листа, очень похожий на Альку.

Альке хочется нарисовать красивую даму в шляпе, с цветами, сидящую на качелях, но у нее не получается. Она расстраивается и уходит. Не все умеют рисовать. Ну и что! Будто обязательно всем уметь!

Лучше пойти к эстрадникам: там так интересно! Пол обтянут зеленой ворсистой тканью, будто по траве ходишь, на полках пластинки стоят, их столько, сколько даже в театре нет. На стенах фотографии и афиши: где и когда выступал эстрадный оркестр. Алькин папа тоже есть на этих фотографиях. Алька долго на него смотрит, потом подходит к инструментам. Инструментов много, но больше всего разных труб. Они тяжелые и блестят. Альке нравится гладить их отполированные бока и смотреть на свое смешное отражение: лицо растягивается и перекашивается.

Репетиция в оркестре уже закончилась, но никто не расходится, сидят, разговаривают, курят. Альку отсюда никто не гонит, потому что ее папа самый главный в оркестре ведущий – он все их концерты ведет. Только он сейчас в командировке. Папа часто ездит по командировкам в разные города и всегда что-нибудь привозит вкусненькое. Конфеты, например. Папа знает толк в конфетах – он, наверное, их столько перепробовал – и привозит всегда самые вкусные. И игрушки привозит. В прошлый раз привез желтую обезьянку, которая умеет кувыркаться, если ее завести.

– Что, Алька, скоро папка приедет? – спрашивает ее дядя Веня. Он трубач и папин друг.

– Скоро, – уверенно заявляет Алька, хотя мама сказала, что через неделю. – Может, даже завтра.

Алька смутно представляет, сколько это – неделя. И почему бы неделе не кончиться завтра? Ведь завтра – это так близко и понятно: уснуть, проснуться – вот и завтра!

Еще открыты комната цирка и танцкласс, но Алька не идет туда: там все такие задаваки! Она спускается по широкой лестнице, придерживая пальцами подол платья, – она та самая дама в шляпе. Очень красивая! Она младшая дочь одного короля, все младшие дочки – самые главные в любой сказке. В детском саду они с девочками часто играют. Придумывают сказку и играют в нее. Кто придумал сказку, тот – старшая принцесса, старшей тоже быть хорошо: все слушаются. Младшей бывают все по очереди. А мальчишки у них всегда разбойники. Кем же им еще быть! Алька часто придумывает сказку, поэтому младшей принцессой, в которую все всегда влюбляются, она бывает очень редко. Но ведь когда одна играешь, можно быть кем хочешь…

В фойе Алька забирается под бильярдный стол. Красная бархатная скатерть спускается до пола, и кажется, что ты в домике. Нет, в пещере. Принцессу в шляпе похитили разбойники и посадили в пещеру. Туда проникает музыка и смех – это с катка. Алька выбирается из-под стола и смотрит в окно. На улице темно, но прожектор освещает весь каток. Здо́рово иметь коньки! Алька просит-просит ей купить, но мама все время ей говорит, что она еще маленькая. А недавно сказала, что денег нет. Вот так всегда: стоит вырасти, так сразу деньги кончаются! А Наташкины коньки Альке велики даже с тремя шерстяными носками.