И, уже громко, спросил у делегации:

— Может, чаю? Или чего покрепче?

Час спустя, сидя в курилке, чтобы сторожам с улицы не был виден свет, Андрюха обзванивал кузнеца, токаря и Ленку.

Те сначала ругались: какой сидор лохмоногий звонит в три ночи? Но, узнав в чём дело, отвечали, что чего-нибудь придумают.

Подумать было над чем. Митя напоследок сделал сюрприз — рассекретил-таки лаз. Правда, не с этой, а с той стороны, и то — лишь проститутке, но она ведь с собой четырнадцать коллег притащила, причём одну — иностранку. А где гарантия, что эти дуры набитые, которые по глупости сексуальными рабынями стали, не растрезвонили на всю Тихуану, что есть, де, такой подземный лаз, ведёт прямиком в Россию-матушку?

Столь же остро стояла и другая проблема: куда сбагривать девиц? Оно, конечно, хорошо — выручили их из заграничного плена, а куда теперь девать? Три москвички, четыре хохлушки, с Сибири и Дальнего Востока аж пять дур набралось, ещё по одной из Витебска и Костромы, да ещё мексиканка Луиза, которой едва семнадцать исполнилось. За выходные их требовалось привести в порядок, одеть, обуть и без палева вывести в город, потому что Гардин вряд ли адекватно оценит ситуацию, увидев в понедельник на разнарядке пятнадцать очаровательных незнакомок. На дворе апрель только начался, и хотя снег уже стаял, — благотворное влияние всеобщей плоскости ландшафта, — ветерок до сих пор сифонит довольно зябкий, с крупой, одёжка нужна тёплая. Не для того девчонки из лап порномафии спаслись, чтобы на Родине от пневмонии увянуть во цвете лет.

Выход придумал Оскар. Всё-таки немецкое спокойствие, помноженное на русскую смекалку, даёт поразительные результаты.

— Мы одежду в Мексике купим, — сказал он. — Деньги уже там, Андрюха запишет размеры белья, обуви и одежды, уточнит цвет и фасон у девчонок, потом пойдёт в Тихуану, созвонится с Трофимычем, и они вместе закупят, что надо. А в понедельник мохнорылый в командировку склепаться должен. Вот он уедет, и девчонки по одной уйдут. Но дальше уже сами вертитесь, как хотите, ясно?

Всем было ясно. Девчонки написали, чего им надо купить, Андрюха, едва отоспавшись в раздевалке, вновь отправился в командировку. Завидфолуши, узнав о новой беде, долго смеялся, но и тут не подвёл: покатал Опарыша по бутикам, где не торгуясь накупил тряпок четыре чемодана, и столько же обуви, да ещё косметики взял гору, и не только довёз до пещеры, но даже помог дотащить до цеха. Упрели, конечно, оба, но зато девчонок упаковали по первому классу: пятьдесят тысяч баксов как с куста спустили.

— Убытки! Убытки терпим! — сокрушался Игорь, но и он не без удовольствия поглядывал на мексиканских пленниц, когда они отмылись и переоделись во всё новое.

— Накроют нас, накроют! — сварщик метался меж плитой и столом, как аяврик на цепи. — Долго с американцами насчёт бабок договариваться?

— Не знаю, — пожал плечами Завидфолуши. — Они насчёт денежных операций с непонятным смыслом очень подозрительны. Очень боятся, что их надуют.

Конечно, риск быть обнаруженными существовал, следовало поторопиться, но и сумма на кону была немалая. Решили выждать.

— А Митя? — вдруг опомнилась Лена. — Что, там и останется?

— Он, между прочим, ворюга, — заметил кузнец. — У товарищей деньги украл.

— Да у вас этих денег хоть жопой ешь, — справедливо заметила прачка. — А он, между прочим, девчонок спас.

— Мы тоже, — хором сказали мужчины.

Но Ленка упёрлась — выручайте Волокотина, и хоть бы что! Обещали тоже что-нибудь придумать.

— Да что тут думать? — рассердилась она вконец. — Выкупить его надо. Вон, Георгий Трофимович говорит, что в этой Тихуане все полицейские продажные, у них даже пистолеты отняли, с рогатками все ходят… Дать им на лапу, и выпустят. А деньги можно и в Мексике обменять…

— Чего? — округлили глаза мужики.

— А чего такого? Ну, может, поменьше в Мексике рублей и евров, но ведь тоже есть запас, наверное!

Вот и говори, что женщины хуже мужиков соображают. Такой вариант — самый простой, между прочим! — не пришёл в голову ни одному из участников самой трудоёмкой за всю историю мира финансовой операции.

В банке, куда пришли Лёха с Трофимычем, управляющий даже вспотел от неожиданного предложения.

— Это швейцарский миллионер, — представил Завидфолуши кузнеца. — Он очень тоскует по родине и поэтому купил маленький остров в Карибском бассейне, где хочет организовать маленькую Европу — со всеми деньгами, которые там были. Печатать новые деньги он не хочет, поэтому мы решили обратиться в мексиканский Центробанк с просьбой продать излишки евро, фунтов и рублей, всех, что есть в запасе.

— Э… — проблеял управляющий. — Сейчас я свяжусь…

Около часа Завидфолуши с Лёхой уламывали Центробанк избавиться от всех излишков по сходной цене. Сначала предлагали миллион долларов, потом два… и в конце концов спалили почти все деньги за три грузовика макулатуры. С рублями, правда, ничего не получилось. Не котировались рубли в Мексике. Зато, как бы компенсируя такое разочарование, евро оказалось полтора миллиарда. А заодно — фунтов и зачем-то йен на сто миллионов.

В день, когда деньги доставили, Завидфолуши отправился выкупать Волокотина. Перед этим он оформил на Митю визу в Штаты. Оскар напоследок сказал:

— Довезёшь его до Лас-Вегаса, дашь тысячу, и пускай играет. Он хитрожопый, не пропадёт. А потом возвращайся. Что-то мне подсказывает, что мы здесь долго не останемся…

— Вот быдлы предательские! — позавидовал Митя, глядя на калифорнийский пейзаж. — Ну ничего! Я тут весь игорный бизнес по ветру пущу, тогда и посмотрим, кто последний смеяться будет.

Накануне первомайской демонстрации кухня в РММ оглашалась хохотом того сорта, о котором говорят «запорожцы пишут письмо турецкому султану». Бригада готовилась к демонстрации, и коллектив ремонтно-механических мастерских собирался отметить праздник громко и с апломбом…

Деньги меняли весь апрель, но их по-прежнему было очень много. Бригада настолько обленилась, что забросила все шабашки. Гардин просто бесился, когда его посылали с очередным калымом, но поделать ничего не мог — свои обязанности мужики выполняли хорошо.

Мужики впервые в жизни на работу ходили с удовольствием. Их уже не волновал размер заработной платы, не боялись они, что профком надует с путёвками, по кулю были закидоны начальства. Они спокойно требовали чертежи, по которым выполнять работу, и спокойно не работали, если чертежей не давали. Жену бугра отправили в Баден-Баден, пройти курс реабилитации (у неё удалили опухоль), Игорю провели газ в деревню, Оскару купили квартиру, а кузнецу построили дом.

Конечно, пытались бригаду спалить на пьянке, но зачем пьянка, когда после работы можно культурно посидеть в баре ближайшего кинотеатра, не выкраивая мелочь на проезд.

Завидфолуши вернулся через две недели и рассказал, что в первый же день Волокотин сорвал джек-пот в зале игральных автоматов, а на исходе первой недели собирался подать в суд на казино «Голден пэлас»: Витю туда перестали пускать без объяснения причин. Трофимыч нашёл в Лос-Анджелесе русского паренька, приставил к Мите на довольствие в качестве переводчика и консультанта, а сам поспешил обратно.

Прожил Георгий в России недолго. Недели ему хватило понять, что ничего, по большому счёту, не изменилось, он махнул рукой, пригласил, если что, к себе в Тихуану, и вернулся на ту сторону…

Впрочем, вернёмся на кухню.

— Да ну вас, — усомнился Игорек. — Опарыш опять чего-нибудь напутает, свалится ещё, все кости переломает…

— Не ссы, всё рассчитано и проверено! — хлопнул его по плечу кузнец.

В это время дверь шумно распахнулась, и на пороге возник человек в перепачканной глиной одежде и с рогаткой в руке.

— No se muevan! — выкрикнул он.

— Ни с места, — перевёл Бен.

— Ни куля себе развороты! — присвистнул Оскар и тут же спохватился: — Переводить не надо!