Я смотрю вниз на руки и качаю головой.

— Ты, правда, думаешь, что моя бабушка предназначена для высшей цели?

Он мягко тянет меня за руку, заставляя меня посмотреть на него.

— Люди все время злоупотребляют силой. Это не значит, что сама сила зло, а ее владелец.

Я улыбаюсь ему, такому умному и рассудительному, несмотря на всё, что сказала ему.

— Это не имеет значения, — говорю я. — Больше нет иного способа узнать. Мама ушла, и я не

планирую говорить с бабушкой снова.

Я замечаю, как он изучает меня взглядом.

— Но Кайл может знать хоть что-то, и всегда есть твой отец. Мы можем попытаться узнать о нём

больше

Я сразу же чувствую неприязнь от этой идеи и качаю головой.

— Разве ты не хочешь знать больше? — спрашивает он.

— Я не хочу ворошить этот муравейник. Моя мать предупреждала меня держаться подальше от

всего этого по одной причине, — я чувствую, как слезы разочарования горят за глазами, и

пресекаю их. Я, правда, не хочу реветь перед ним снова.

— Уверен, что она пыталась защитить тебя, но всё же оставила тебя в темноте. Там ты и хочешь

оставаться? — его голос такой спокойный, в то время как моё давление в крови взлетает, и я не

могу отделаться от ощущения раздражения.

Я отворачиваюсь к окну, чтобы смотреть в ночь. Он выражает словами все крошечные, шепчущие

мысли, которые уже находятся в моей голове. Не трудно проигнорировать все, чего не знаю о

своих способностях.

Я делаю так всегда. Труднее игнорировать тот факт, что я практически ничего не знаю о своем

отце.

Моя бабушка противоречит тому, что моя мама рассказала мне и солгала о многих вещах. Кто

знает, где правда? Существует возможность, что мой отец жив, что у него есть такие же

способности и, возможно, кое-какие ответы тоже.

— Рэй, извини, — мягко говорит он. — Я просто пытаюсь помочь.

— Я знаю.

— Ты так и не ответила на мой первый вопрос, — сказал Лукас. — На что похоже, когда ты кого-

то исцеляешь?

Я поворачиваюсь к нему и глубоко вздыхаю, поскольку в голове всплывают, в основном,

неадекватные слова.

— Это невероятное ощущение. Похоже на острые ощущения от поездки на американских горках и

умиротворённое спокойствие теплого бриза, что вместе переплетаются в единое ощущение. Оно

начинается с низкой вибрации, наполняющей меня, и затем уже вытекает из меня, и я чувствую, что знаю обо всём. Потом оно изменяется во вспышку света, как взорвавшийся фейерверк,

покалывающий все нервные окончания, и всё это внутри меня, — я качаю головой, чувствуя себя

глупой,— Так трудно описать.

— Похоже на оргазм, — заявляет Лукас.

Мои глаза расширяются.

— Я думаю, что понимаю, о чём ты говоришь, — продолжает он, — Чувствую то же самое, когда

ты делаешь так, просто от того, как описываешь. Это удивительно. Я полностью связан с тобой, словно мы делимся чем-то интимным, когда на самом деле не близки. Как может что-то, что ты

вынужден делать, ощущаться так невероятно, делая это, проклятием?

Я откашливаюсь.

— Не знаю, — я могу чувствовать, как он изучает меня.

— У тебя же был оргазм, да?

Я резко прыскаю неловким смехом и чувствую, что мои щеки загораются. Не могу поверить, что

он просто спросил об этом.

— У тебя ещё не был. У тебя? — его голос тих и полон недоверия, — Ты не девственница. Ты же

не девственница, Рэй?

Это уж слишком.

— Не твоё дело. Мы можем уже двигаться? Мы опоздаем на репетицию.

— Хахх, ты девственница, — решает он.

Я поворачиваю своё свекольно-красное лицо к нему и вижу, что он не смеется надо мной или даже

лыбится. Он просто смотрит в лобовое стекло и качает головой, словно ему слишком тяжело

понять меня. Не знаю, почему я так смущена. Я не единственная семнадцатилетняя девственница в

мире.

— И что, если я такая, — заявляю я, защищаясь, — это такое уж грандиозное событие или что-то

ещё?

Он обращает на меня свой яркий пристальный взгляд, и в нём я вижу только нежность и ласку.

— Да, вроде как грандиозное событие. Но не по тем причинам, что ты думаешь, — затем он снова

вернул грузовик на дорогу и возобновил поездку, ничего не говоря по теме. Я осталась в

оцепенении, уставившись на его профиль.

— Должно быть оно, — Лукас паркуется позади ряда автомобилей.

Если бы я уже не была на чеку, прежде чем мы приехали, то наш разговор по пути сюда

подействовал бы на меня.

— Мы должны появиться до него, прежде чем он найдёт меня, в случае, если он попытается

свалить, — говорю я, пытаясь сосредоточиться на задаче.

— Может, ты подождёшь в машине, — предлагает он.

— Чего? — я разинула рот. — Я ценю, что ты пришёл со мной, но это ничего не имеет к тебе.

Так почему я должна ждать в машине?

Выражение его лица окаменело.

— Блин, не знаю. Что в случае, если он опасен или что-то ещё?

Я уже собралась кинуть саркастичное замечание ему в ответ, когда сознательно остановила себя.

Больше не хочу с ним спорить.

— Спасибо, что беспокоишься, но я не буду ждать в машине.

— Всё время держись рядом со мной, пока мы будем там, — указывает он, выйдя из грузовика, не дождавшись моего ответа. Вместо внезапного офигевания, я сохраняю спокойствие, понимая, что его внезапная грубость – ростки беспокойства даже при том, что я не ценю то, с каким тоном

он разговаривает со мной.

Не знаю, как соседи могут выдерживать шум. Даже через два дома могу услышать вибрирующий

бас и звук голосов, поднимающихся до шума. Пока мы подходим ближе, я замечаю на газоне

людей вперемешку. Все дома на этой улице - подобны маленьким одноуровневым коробкам

вагонетки, сгруппированные близко друг к другу. Лукас тянется, чтобы взять мою руку, когда мы

уже около двери. Никто здесь не замечает или заботится о нашей внешности. Это больше походит

на вечеринку, чем репетицию. Парадная дверь не заперта, и Лукас шагает внутрь, крепко держа

меня за руку.

В меня сразу же ударяет сигаретный дым, заполняющий горячим, тяжелым воздухом дом. Плавая в

нём, орава людей собралась в небольшой гостиной. Пол вибрирует под моими ногами от музыки, которая играет группа. Я знаю, что они близко, но не вижу их признаков.

Лукас медленно пробирается сквозь толпу. Я замечаю, что несколько знакомых лиц из школы

входят и удивляются при виде нас.

— Эй, мужик, — незнакомый парень хлопает Лукаса по плечу, встречая нас.

Наконец-то над головами толпы я замечаю Чада. Похоже, группа играет на открытом крыльце за

домом. Лукас останавливается и склоняется к моему уху, — Я собираюсь подвести нас поближе.

Держись за мной.

Я киваю ему, чувствуя его теплое дыхание на моем ухе, когда он потянул меня вперед.

Меня ударяют и толкают, но в итоге мы достигаем передней части толпы. Я остаюсь скрытой за

спиной Лукаса, когда мои глаза находят Роба Джарвиса, играющего громко, но не громче, чем в

клубе. Я могу действительно изучить Джарвиса. Его длинные, жилистые волосы собраны в низкий

"конский хвостик" и его футболка без рукавов открывает вид на трайбл-тату, соединяющаяся на его

худом бицепсе. Жилистое, долговязое тело. Я знаю, что это было его, когда возвращалась домой. Я

хотела позвонить Аполлону и спросить у него, о чём он говорил с Джарвисом. Но не позвонила

Аполлону, потому что ему это не понравилось бы. К тому же, него были новые телефоны с

разными номерами каждую неделю.

— Эй, это же новая девчонка, — рядом с собой я замечаю несколько девчонок с обеденного

стола Чада.

— Привет, — я нерешительно улыбаюсь им в ответ, подозревая их дружелюбие.

Они заглядывают мне за спину.

— Чад сказал, что ты приведёшь кое-каких подруг. Где они? — одна из девочек вопит мне.