— Думаю это ошибка.

— Ваша мать никогда вам этого не говорила?— спросил он.

Мой желудок сжимается, когда сомнения начинают заполнять меня.

— Твоя мать не говорила, откуда он?

— Штат Нью-Йорк,— отвечаю я, сжимая свои руки под столом.

Он кивает.

— Ваш брат до сих пор живет там со своей семьей. Ваша мать бросила его, когда ему

было шесть лет. Его отец, муж вашей матери, также живет там. Они понятия не имели, где она

находилась, пока два с половиной года назад, из больницы Сан-Диего не связались с ними, ее

лечили от передозировки, тогда они нашли ее ID, что привел к мужу из Нью-Йорка.

Мой мозг обрабатывает все, что говорил мне детектив, вспоминая, то что я на самом

деле знаю. Я знала о передозировке и о лечении, которое прошло успешно. Именно тогда она

пришла забрать меня в последний раз. Я знала, она была из Нью-Йорка, то же знала, что она была

там замужем. Я не знала, что у нее был ребенок до меня. Не знала, что у нее до сих пор живет там

муж. И определенно не знала, что она держит такой большой секрет. Вся доброжелательность,

которую я испытывала к ней за последние два года, начинает исчезать.

— Похоже, твой брат пытался получить опеку над тобой, как только узнал о тебе. Но

из-за твоей матери, которой удалось доказать, что она сможет о тебе позаботиться, его кандидатуру

даже не рассматривали, — он делает паузу, — ты действительно не знала ничего из этого?

Во время того, как он говорил, я рассматривала массивную папку, которая вероятно

содержит всю эту информацию обо мне и маме, информация, которой она никогда не рассказывала

мне. Почему она никогда не говорила мне, что у меня есть брат? Это то, что заставало ее остаться

трезвой? Она боялась, что он станет моим опекуном? Эта угроза была достаточно большой, чтобы

она оставалась трезвой. Внезапно я почувствовала угрозу из-за брата.

— Райли?

Моя голова кружится, я пытаюсь вспомнить намекала ли она когда-нибудь на то, что у

меня есть брат. Ничего. Я смотрю на детектива и качаю головой.

— Не знала.

Он наблюдает за мной с тихим сочувствием.

— Я должна пойти с ним? — внезапно спрашиваю я.

Он вопросительно смотрит на меня.

— Есть ли у меня выбор?

Его губы сжимаются в тонкую линию, к которой я привыкла за несколько часов.

— Ты — несовершеннолетняя. Он — единственный из родственников, которого мы

нашли. И он готов опекать вас. Есть ли у вас другие варианты?

Я хотела предложить воспитание в приемной семье, но уверена, они не согласятся, зная, что у меня

есть родственник, который готов позаботится обо мне. Тогда очевидно, что у меня на это нет

ответа, продолжает:

— Социальная служба скоро будет здесь. Вы будете размещены где-нибудь, пока все

не решится.

Я тихо сижу, пока буря нарастает во мне. Онемение, которая я получила сегодня,

испаряется, уступая место растущей панике. Мы хранили одну тайну. Но не думала, что у нее есть

и другие. Я наконец начала доверять ей, пока все это время она хранила от меня эту тайну. Мы

праздновали мой семнадцатый день рождения и начало ее второго года трезвого состояния только

прошлой весной. Тогда был первый раз, когда она купила мне реальный торт. На нем было

написано моё имя. Ее бледно-голубые глаза сияли так ярко при свечах, тогда она сказала мне

загадать желание и задуть их.

Теплые руки давят на мои плечи, пугая меня.

— Ты дрожишь, — говорит детектив Брэди, — может тебе стоит немного прилечь? Я

принесу стакан воды.

Его глаза сосредоточенно наблюдают за мной. Я глубоко вздыхаю и самостоятельно

пытаюсь успокоиться. Открываю ящик внутри знакомого мне кабинета, и заставляю свое тело не

упасть. Это то, что я делаю. Я остаюсь сосредоточенной на главном.

— Что касательно похорон? — спрашиваю я, мой голос напряжен, но сильный в этой

тихой комнате.

Он выпрямляется, глядя на меня с любопытством. Затем он потирает заднюю часть

шеи. Когда он, наконец, отвечает, я вижу, он старается, как можно тщательно выбирать слова,—

после того, как мы закончим, ты сможешь сама выбрать, что будешь с этим делать. Если у тебя не

хватит средств, есть специальные услуги, которые могут тебе помочь. Я обдумываю его заявления, это значит, что у судебно-медицинского эксперта, до сих пор лежит ее тело, и она может быть

похоронена наряду с другими нищими людьми, как только тело отдадут.

Снова я остаюсь со стаканом воды. Все мои мышцы напряжены. Я не двигаюсь, несмотря на то,

что хочу сбежать отсюда прямо сейчас. Но я просто сижу и обдумываю слова детектива,

неуверенна, что они что-то значат для меня, и как реагировать на брата, он просто появился из

неоткуда. Мои мчащиеся мысли, и предательство мамы были как лед, текущий по венам. Мне

нужно остановиться. Хочу свое равнодушие назад.

Здесь нет часов, и я не знаю, сколько времени ждала, чтобы кто-то появился. Пока

приземистая женщина с унылыми темными волосами резко открыла дверь. Это женщина из

службы Социального обеспечения. Я никогда не встречала ее прежде, но у них одни и те же

усталые глаза, слишком яркая улыбка, и они всегда спешат, словно то, что они делают-

чрезвычайно экстренная ситуация.

Я пассивно позволяю им поместить меня в автомобиль, который едет через город,

останавливаясь у здания, где мне дают обед, но я отказываюсь, потом меня сажают в комнату с

четырьмя односпальными кроватями, три из которых уже заняты другими тихими и угрюмыми

девочками. Я боюсь того, что увижу, если закрою глаза. Но к счастью, я так истощена что сразу

заснула и временно ушла от реальности.

Глава 2

Когда я вижу его, нет сомнения, это он. Те же русые кудри, которые струятся за моей спиной, подстрижены на его голове. Он смотрит на меня такими знакомыми бледно-голубыми глазами,

которые я унаследовала от мамы. Его высокое, сильное телосложение, схожее с моим.

- Привет, Райели, я с нетерпением ждал встречи с тобой.

Он улыбается, но, кажется, эта улыбка фальшива. Я почти вздрагиваю от того, что он

произнес мое имя, как большинство людей.

- Райели Блэквуд, это Кайл Дин, - сказал социальный работник, продолжая произносить мое

имя неправильно, - твой брат.

Я долго смотрю на него. Мы в маленькой комнатке у Социальной службы. Яркие лучи

утреннего солнца проникают через единственное окно, которое находится высоко в бетонной

стене. Мои вещи упакованы внутри маленькой сумки, которая лежала в нашем шкафу, стоит в углу.

Вещи, находившиеся внутри, были взяты из квартиры тогда, когда мне не разрешили вернутся.

Очевидно, там еще идет расследование, и нельзя ничего трогать.

- Произносится как Рай-ли, не Рай-е-ли, - сообщаю я ему.

Я вижу колеблющуюся усмешку на его лице, и он посмотрел на социального работника. Ее

улыбка испаряется прежде, чем смогла появиться.