Офицеры пятой роты скатились с боков своих машин. Все внутренние огни должны были быть погашены перед открытием кабины. Налич был уже не далеко и их не должны были заметить. По этой же самой причине машины шли на запад без включенных фар. Снег был достаточно ярким, и даже сейчас они видели куда движутся.

Себастев рассматривал силуэты офицеров, прокладывающих через снег к нему. Вскоре люди стояли вокруг и ожидали указов. В темноте фигура комиссара Карифа выделялась благодаря характерной фуражке.

Себастев пригласил всех подойти поближе, и они образовали кружок, отгораживаясь спинами от ночного воздуха.

— Примерно три минуты назад, сержант Самаров доложил, что заметил впереди огни. Возможно лазерные выстрелы, расстояние примерно три километра. Налич примерно в двадцати километрах на запад отсюда. Согласно нашим картам он должен быть виден со следующего холма. Возможно, что огни Самарова были востроянскими, но учитывая, что с Наличем нет связи я бы не стал на это рассчитывать.

— Вы ожидаете худшего, капитан? — спросил Кариф.

— Я бы сказал, что у меня есть все причины на это, комиссар. Возможно в данный момент к нам что-то движется. Эта утечка вокс переговоров…

Люди молчали, понимая возможные последствия.

— Тем не менее, — сказал Себастев, — наша первоочередная задача — это разведать, что там было замечено в лесу. — он повернулся к командиру первого взвода. — Лейтенант Тарканов, я хочу, чтобы вы организовали рекогносцировку. Наберите разведчиков из каждого взвода и разбейте их на двойки. Как только они что-то выяснят я сразу же должен об этом узнать. Остальные, возвращайтесь к своим машинам и подготовьте людей к бою. Скоро мы узнаем с чем столкнулись. Полковник Кабанов даст нам знать, как он хочет разыграть эту карту.

— Я не хочу верить, сэр, — сказал лейтенант Северин, — что пятая рота это всё, что осталось от шестьдесят восьмого.

— Мне так же не хочется в это верить, лейтенант, — ответил Себастев, — но я и не хочу вас обманывать. Мы должны признать, что это возможно. Полковник с самого начала планировал вывести нас из Корриса, поэтому он и остался. Но не думаю, что он ожидал такого развития. Будем продвигаться с максимальной осторожностью. Лейтенант Таркаров, отправляйте разведчиков. Радио переговоры свести к минимуму. И вот еще, посадите снайперов с водителями. Я хочу, чтобы во тьму смотрели наши лучшие глаза, а не сидели сзади со всеми.

До того, как офицеры успели разойтись, комиссар Кариф попросил их задержаться. С руками, сложенными в знак аквиллы и прижатыми к груди, он сказал:

— Император, даруй нам свое благословение. Позволь нам быть молотом в твоих руках, как ты есть фонарь наш во тьме. Об этом молим тебя. Да здравствует Император.

— Да здравствует Император. — ответили офицеры подавленными голосами. Себастев мог представить каково им было сейчас. Настроение у всех было мрачным.

То недолгое мгновение, что он разглядывал их тени, исчезающие на пандусах и за дверьми, ему показалось, что они входят не в люки своих машин, а в голодные рты дюжины печей крематория.

Солдаты Груско И Каспаров вошли под покров деревьев. Широкая дорога, проложенная через лес, сейчас была основательно засыпана снегом. Прежде, чем наступила глубокая зима, дорога была оживленной магистралью, активно используемой грузовиками, перевозящими Варанесианские товары в доки Налича для экспорта в другие области Даниккина. Теперь по этой дороге регулярно путешествовали только пронизывающие ветры.

Груско и Каспаров вместе шли по краю леса, когда шум, действительно ли это был человеческий крик, или просто ветер, заставил их замереть. Они разделились, намереваясь подойти к источнику звука с двух различных направлений. До места, где водитель полковника Кабанова, сержант Самаров, заметил огни было уже недалеко, но теперь никаких огней не было видно.

Наверху, в кронах сосен бушевал ветер, сбрасывая с них снег и посылая его дождём ледяных хлопьев вниз.

Груско был рад ветру. Он маскировало его шаги, когда он устремился вперед. И он и Каспаров использовали приборы ночного видения. Старые очки не давали настоящего ночного видения, лучшие комплекты всегда предназначались для полков, которые служили на линии Холдаса, но по крайней мере Груско мог видеть, куда он шел несмотря на темноту окружающего леса. Осторожно передвигаясь от ствола к стволу, он заметил впереди движение. Через очки была различима фигура человека, прислонившегося к дереву со вскинутым лазганом. Он целился во что-то на земле на расстоянии нескольких метров от него.

Человек был одет в длинное, обитое пальто, на спине висел легкий рюкзак, и, казалось, на голове был аппарат ночного видения. Необычный головной убор, высокий и заостренный, закинутый назад, как гребень странной птицы, выдавал в нем члена Армии Независимости Даниккина.

«Мразь из АНД!» — выругался Груско. Во что он там целится?

Каспаров тоже должен быть где-то рядом. Он подходит слева. Заметил ли он этого солдата? Груско двинулся вперед, поднимая свой лазган и хорошенько прицеливаясь.

«Терра, — подумал он, — вот бы взять его живьём».

Груско остановился. Справа от солдата-повстанца двинулась тень. Толстые стволы деревьев не позволяли рассмотреть приближающуюся фигуру. Это Каспаров, размышлял он, или другой ублюдок повстанец?

Он продолжил движение, но теперь медленнее, аккуратно ставил ногу и медленно переносил на неё вес. Второй силуэт уже почти уже почти подошел к первому, но Груско все ещё не был уверен, Каспаров ли это.

Когда загадочный силуэт наконец приблизился к первому, Груско увидел, что это тоже солдат ополчения. Они говорили приглушенными голосами, но Груско отчетливо мог разобрать звук резких согласных языка Даникка. Где, варп побери, Каспаров? Если я нападу один, то придется убить их обоих. Но полковник был бы рад допросить одного из них.

Первый солдат все еще держал лазган на изготовку, направив ствол во что-то, что Груыко не мог видеть со своей позиции. По их самодовольному поведению и шуткам, над которыми они смеялись, Груско понял, что они захватили пленного.

Император Всевышний, это должно быть Каспаров, — подумал он.

Груско хотел попробовать обойти их по кругу и убедиться наверняка, но малейшее движение на таком расстоянии может лишить его эффекта неожиданности. Ему ничего не оставалась. Он должен стрелять и это должен быть хороший выстрел. В тот момент, когда нажмет спусковой крючок, они будут знать, где он находится. Груско надеялся, что если пленник повстанцев — это действительно Каспаров, то он тут же спрячется.

Он опустился на ковер из иголок, стараясь производить как можно меньше шума. Ветер скрывал производимый им шум. Приняв удобное положение, он прицелился и замедлил дыхание.

Прямо между глаз, говорил он себе. Один выстрел — один труп.

Он положил палец на спусковой крючок и медленно нажал на него.

В ночи раздался единственный выстрел, эхом отражаясь от черных стволов. На короткий миг лес озарился лазерным огнем.

Человек с поднятым лазганом упал на землю. Второй замер, подхватив тело товарища. Груско перевел ствол на него, но солдат отработанным движением отпрыгнул за ближайшее дерево прежде, чем Груско смог выстрелить.

Груско поднялся на ноги, кровь колотилась в ушах. Он побежал вперед, используя деревья для укрытия.

— Сдавайся, повстанческий пёс, — крикнул он.

Слева он него, в нескольких метрах послышался болезненный хрип. Это был пленник, над которым смеялись ополченцы.

— Каспаров? — прошипел Груско. — Это ты? Ты ранен?

В ответ раздались лишь стоны боли.

— Держись, Первенец, — сказал Груско, пытаясь рассмотреть среди теней и деревьев человека. Потом раненый пошевелился и Груско увидел его, он лежал на спине прижав руку к животу. В воздухе витал сильный запах крови и обожженной плоти.

Это был не Каспаров.

Разведчики пятой роты редко одевали пластинчатую броню. Тяжелые золотые листы мешали скрытному передвижению. Раненый был одет в полное востроянское боевое облачение.