Сталинскому чекисту Науму Эйтингону и его агенту Рамону Меркадеру помогли подобраться к неприступному дому в пригороде Мехико и поставить кричащую точку в жизни и судьбе «перманентного революционера». Рамон Меркадер за свой не слишком удачный удар ледорубом удостоился звания Героя Советского Союза. После двадцати лет заключения в мексиканской тюрьме приехал в Москву, где и умер в 1973 году. Похоронен на Кунцевском кладбище под именем Рамона Ивановича Лопеса.

Комментарий к несущественному

Большинство известных фотографий Троцкого запечатлели его на фоне митинговой толпы. Он знал, чем увлечь ее: «Советская власть уничтожит окопную страду. Она даст землю и уврачует внутреннюю разруху. Советская власть отдаст все, что есть в стране, бедноте и окопникам. У тебя, буржуй, две шубы -отдай одну солдату. У тебя есть теплые сапоги? Посиди дома. Твои сапоги нужны рабочему...»

Профессор права Собчак тоже способен был угадывать настроения и чувства толпы: «Заказали вы жизнь красивую, вот и выполнен ваш заказ». Он твердо усвоил известную формулу, согласно которой революции замышляют гении, осуществляют фанатики, а пользуются ее плодами проходимцы. Понимал, однако, что формула эта лжива: одни подонки общества революцию замышляют, другие используют результат. Сама же революция есть достижение хаоса и разрушения, поэтому - бесплодна.

Если не считать того, что она порождает диктаторов.

2-5 августа 2012 года

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Троцкий в начале двадцатого века - это Собчак в конце его. «Любимец демократии» сменил на митинговой трибуне «любовника революции». Свято место пусто не бывает, это верно. Верно также и то, что чаще всего место перестает быть святым. А было ли оно таковым у Троцкого? Это для кого как. В «Золотую книгу Возрождения» Лейба Бронштейн-Троцкий, сын Давидов, вписан одним из первых, что означало высшую степень национальной благодарности и признания огромных заслуг перед неким народом и неким государством. Почему не перед Россией? Ведь того государства еще в помине не было, когда Лев Троцкий посвятил себя великому делу революции в России. С другой стороны, что такое отдельно взятая Россия, если речь шла о любовных отношениях Агасфера и мировой революцией? Не лыком шитое имя Анатолия Собчака тоже вписано кое-куда. Например, в стенограммы съезда народных депутатов, где он блистал красноречием ради самого красноречия. В агентурную картотеку ЦРУ, где значился под кодовым псевдонимом «Цапля». В расшифровку телефонных переговоров Людмилы Нарусовой с криминальным авторитетом Мишей Кутаисским - Михаилом Мирилашвили, ныне отбывающим срок за убийство. Наконец, имя его высечено почти золотыми буквами на надгробном памятнике, установленном на престижном Никольском кладбище. Но более всего имя Собчака фигурирует в сотнях томов уголовных дел, которые в разные годы демократии вели следователи МВД, ФСБ и Генпрокуратуры. Трибун и глашатай всяческих либеральных свобод Анатолий Собчак добился возвращения Ленинграду исторического названия Санкт-Петербург, и это стало одним из немногих его дел на посту мэра, не подлежавших рассмотрению с точки зрения уголовного законодательства.

Танго в Париже

Идея закрытия Мавзолея и цивилизованного захоронения «вождя мирового пролетариата» на Полковом кладбище рядом с матерью и сестрами принадлежит Собчаку. Однажды он ужаснулся тому, сколько средств упускается на сохранение никчемной мумии, и принялся со всех доступных ему трибун призывать к прекращению этого «богопротивного» дела, что позволило бы содержать десятки детских домов. Он был, бесспорно, прав. По, прокукарекав, не стал дожидаться рассвета на Красной площади. Да, в сущности, ему и наплевать было, где именно покоятся культовые мощи. Еще менее волновала несчастная судьба детских домов в России. Ему надо было блеснуть свежестью и радикальностью подхода к решению вопросов «тяжкого наследия коммунистического прошлого». И не столь важно, как отнесутся к этому здесь, важно, чтобы услышали там.

Там услышали и оценили. С тех пор Собчак зачастил в Париж. Впрочем, «частил» он всюду, куда только звали. С удовольствием наезжал в Таллин, где устраивали свои сборища прибалтийские сепаратисты Сависаар, Ландсбергис и прочие, обсуждая, как лучше и быстрее сделать все необходимое, чтобы русским не было места на берегах Балтийского моря. Собчака такие планы не смущали. Он с удовольствием разглагольствовал о «путях разумного разрушения страны», предлагая, в свою очередь, не изгонять русских безоговорочно и безадресно, а создать для них временные резервации, откуда они побегут сами. Ему аплодировали с восторгом. Инструктировали Собчака в Париже. Возвращаясь оттуда, он светился европейским лоском, небрежно поминал Франсуа Миттерана и Жака Ширака, из чего само собой следовало, что принимали питерского градоначальника в Елисейском дворце. Однако принимали его не там, а в прокуренном офисе редакции газеты «Русская мысль», издаваемой бывшим советским диссидентом Александром Гинзбургом на деньги ЦРУ. Как правило, такие поездки осуществлялись под предлогом согласования условий издания его книг, которых там никто не читал и даже не видел.

Практика эта известна со времен «массового» издания за рубежом избранных сочинений членов Политбюро ЦК КПСС. Тамошние издатели получали под это дело миллионы долларов из партийной кассы и торжественно передавали советскому посольству какую-нибудь сотню экземпляров в роскошных переплетах. При этом подразумевалось, что основной массовый тираж разошелся среди рядовых читателей.

Для Собчака эту практику развернули другим концом: он получал баснословные гонорары в обмен на рукописи, не покидавшие пыльных шкафов «Русской мысли». Платили, понятно, за другое, и это «другое» требовало поначалу длительных разъяснений.

- Очень хорошо, господин Собчак, что вы сразу перешли на нашу сторону, - радушно улыбался шеф «Русской мысли». - Это позволит нам добиться эффективных результатов в кратчайшие сроки, а также и вам принесет колоссальный личный успех. Мы хотим предложить вам готовый арсенал приемов, методов и средств, способных при их широком использовании довести империю СССР до окончательного распада и естественного разложения. Назовем условно вашу миссию романтически, если не возражаете. Пусть эта акция будет именоваться «Танго в Париже» или «Последнее танго». Как вам?

- Ну зачем же последнее...

- Согласен, не надо «последнего». Главное, чтобы в рабочем процессе не было привязки к географии, иначе КГБ непременно заинтересуется. Хотя, я думаю, с этой стороны вам нечего опасаться. Вы ведь признанный лидер демократического движения в России, не так ли?

- Да, но Ельцин...

- Что такое Ельцин? Кто такой Ельцин?! Наши друзья за океаном считают его очень токсичным политиком, которому просто повезло. Когда рухнули стены его карьеры, он оказался снаружи. Кроме того, успех Ельцина обусловлен психологией баранов, которые позволяют себя стричь старому пастуху, опасаясь, что новый станет стричь еще круче. Мы поддерживаем такое настроение забавным тезисом, что альтернативы ему нет, а есть только выбор между Ельциным и тем, кто будет еще хуже. Но это до поры до времени.

- Какова же моя роль в этом процессе? т- спросил Собчак.

- Максимально ускорить бег времени! - Гинзбург не скрывал своего воодушевления. - На головы советских людей надо обрушить сотни разных газет, чтобы они вместе с телевидением беспрерывно выдавали одну и ту же жвачку для всех без исключения социальных групп и слоев. Негативные проявления и просто отдельные недостатки нужно непременно связывать с именем коммунистов, как бы порой нелепо это ни звучало. Стадо баранов, именуемое «дружной семьей братских народов», должно возненавидеть своих пастухов, и тогда оно даже не заметит, куда погонят его демократы. Все советские, так сказать, апробированные временем нормы воспитания и морали необходимо постоянно подвергать осмеянию.