Некоторые радетели от науки (а вернее, от атеизма), пытаясь примирить духовный мир с физическим, делают попытки как-то объяснить совершенные святыми людьми чудеса, оперируя физическими константами. Например, предполагают они, отроки в печи огненной не сгорели потому, что были обуты в асбестовые чулки или, дескать, что Моисей превратил посох в змею путем предварительного гипноза самой змеи, и проч. Но все подобные потуги бессмысленны, поскольку сводят духовное служение к фокусничеству, а человек истинно святой жизни никогда не опускался до спекуляций своими способностями (о которых он зачастую ранее – до совершения чуда – и не подозревал).

Жизнь истинно святого человека преисполнена трудностями и испытаниями, порою такими, которые он возводит сам на своем пути или не избегает их. Духовная чистота, порядочность, любовь к ближнему и глубокая вера в Создателя – вот краеугольные камни истинной святости, хотя даже сочетание всех этих качеств еще не дает гарантий того, что этот человек будет причислен к лику святых. Как, впрочем, и причисление к этому лику – тоже еще не гарантия того, что этот человек – есть истинный святой, пусть даже он и был безупречен при жизни. Любовь окружающих и почитание данного человека обществом – это еще не повод для того, чтобы объявлять его святым. И у католической церкви, и у православной есть методы определения того заслуживает ли тот или иной человек причисления к лику святых или же он достоин просто доброй памяти. Порой совершаются попытки спекулировать этой памятью и пересмотреть канонические правила. Возьмем хотя бы Кароля Войтылу (прошлого римского папу Иоанна Павла II). Он был весьма деятельным человеком, примерным христианином, до последнего вздоха разъезжал по миру и многое сделал для утверждения в умах миллионов людей идеалов католической церкви. Однако прожектерскими выглядят попытки его восторженных почитателей спустя неполный год после его кончины с места и в карьер приступить к его канонизации. Подобная поспешность способна принизить святой чин в глазах верующих и свести на нет сам институт канонизации. Недаром же в традициях даже католиков предоставить усопшему праведнику полвека для того, чтобы совершаемые им чудеса могли проявиться в полной мере.

Способности человеческого организма безграничны. Из телепутешествий по странам Востока мы видим, каким изощренным пыткам способен подвергнуть себя человек – подвешивая себя на крючьях, терзая лицо клинками или пронзая иглами собственную плоть – однако способность терпеть боль или подавлять чувствительность нервных окончаний – это не больше чем факиризм и если эти самомученики думают, что подобными самопытками угождают Богу, то жестоко в этом ошибаются, ибо мученичество – ничто без любви к ближнему.

В памятниках первоначальной христианской древности, до половины IV в. и даже до V в., как у восточных, так и у западных христиан слово святой – αγιος (греч.) или sanctus (лат.) – по мнению Мартиньи («Dictionnaire des antiquites») отнюдь не было усвояемо так называемым ныне канонизованным святым, т. е. ни апостолам, ни мученикам, ни вообще лицам, которые позже стали под именем святых предметом особого почитания церкви. На Западе в то время выражались просто: Paulus (не прибавляя: «апостол» или «святой»), Vincentius, Petrus и т. д. Римский календарь, изданный Бухером, а потом Рюинардом при его «Acta Sinсеrа», доводит список особо чествуемых в церкви лиц до IV в. включительно (до папы Либерия), причем ни разу не дает им названия sanctus. Лишь в календарях церкви карфагенской, в III–V вв., при поминовении умерших, особенно чтимых церковью, слово sanctus встречается часто. Первый календарь, в котором постоянно встречается слово sanctus при имени того или иного особо чтимого церковью лица, это – календарь Полемия («Acta sanctorum», т. I)[1].

В менее отдаленную эпоху слово «святой» встречается иногда в мозаиках при изображении апостолов, но его еще нет при изображении св. Иоанна Предтечи даже в 451 г., и встречается оно при имени Предтечи не раньше, как в 472 г. на изображении св. Агафии in Suburra в Риме. По исследованию Чиампи, оно встречается также при изображении Козьмы и Дамиана в 531 г. Слова sanctus и sanctissimus на мраморных погребальнях, бесспорно древних, имеют, по мнению Мартиньи, значение carissimus. Причина, по которой христиане древнейших времен избегали эпитетов: sanctus, sanctissimus, заключается, по мнению некоторых ученых, в том, что слово sanctus часто употреблялось в надписях несомненно языческих, которым не хотели подражать христиане.

На эпиграфических документах V в. при именах, в некотором отдалении, встречается одна буква S, которая может быть принята за начальную букву слова sanctus, но также и за начальную букву слова spectabilis. Вместо названия «святой» (sanctus) или вместе с ним часто стояло, при имени почитаемого церковью лица, другое название – dominus, domina. Мартиньи склонен думать, что слова dominus и domina означали в древности специально «мученик и мученица». Из рассказов о погребении почивших христиан видно, что распоряжавшиеся погребением провозглашали: ad sanctos! ad sanctos! (или ad martyres, ad martyres), т. е. приказывали нести умершего на специально христианское кладбище. Кроме обозначения личной святости или высокого благочестия лица, слово sanctus, agioj, как некогда в язычестве, прилагалось и в христианстве для обозначения, что то или иное лицо или место посвящено какому-либо священному служению. Христиане in corpore в древней церкви (напр. в посланиях апост. Павла) именовались «святыми». В евангелии святость, освящение представляются везде как свойство христианства во всех его проявлениях: «да святится имя твое» (Мф. VI, 9), «отче святый, святи их во истине твоей» (Иоан. XVII, 11, 17).

Почитание и прославление святых. «Православная церковь почитает праведников не как богов каких, а как верных слуг, угодников и друзей Божиих; восхваляет их подвиги и дела, совершенные ими при помощи благодати Божией во славу Божию, так что вся честь, воздаваемая святым, относится к величеству Божию, которому они благоугождали на земле своей жизнью; чествует С. ежегодными воспоминаниями об них, всенародными празднествами, созиданием во имя их храмов и под». (Прав. испов. ч. III, отв. на вопр. 52; Посл. восточн. патриар. о прав. вере, отв. на вопр. 3).

Св. Писание решительно запрещает оказывать кому-либо Божеское поклонение и служение (latreia), кроме единого истинного Бога (Второз. VI, 13; Ис. XLII, 8; Матф. IV, 10; 1 Тим. I, 17), но вовсе не возбраняет воздавать надлежащее почтение (douleia) верным слугам Бога, и притом так, чтобы вся честь относилась к Нему же единому, как «дивному во святых своих» (Псал. LXVII, 36). Царь Давид взывал: «Мне же зело честни быша друзи Твои, Боже» (Псал. CXXXVIII, 17), сыны пророческие торжественно «поклонились до земли верному рабу и другу» Божию – Елисею (4 Цар. II, 15). В Новом Завете сам Иисус Христос, подтвердив закон: «Господу Богу Твоему поклоняйся, и Ему одному служи» (Матф. IV, 10), сказал ученикам своим: «Вы, друзья мои, если исполните то, что Я заповедую вам» (Иоан. XV, 14), и засвидетельствовал перед ними: «Кто принимает вас, принимает Меня; а кто принимает Меня, принимает пославшего Меня» (Матф. X, 40), показывая, что честь, воздаваемая верным слугам Его и друзьям, относится к Нему самому.

Возникнув в христианской церкви на первых же порах ее существования, вера в богоугодность и спасительность достодолжного чествования святых выразилась в установлении в память мучеников и других святых особых праздников, по примеру воскресного и других праздничных дней, с совершением соответствующих молитвословий и литургии (свидетельства Тертуллиана и св. Киприана; Постановления апостол. кн. VI, гл. 30; кн. VIII, гл. 33). Начиная с IV в. везде открыто и торжественно происходит чествование святых, узаконенное двумя поместными соборами того же века: гангрским и лаодикийским. Вместе с тем развивается и определяется само учение о почитании святых (Ефрем Сирин, Василий Великий, Григорий Нисский, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст). Способствовало этому появление разных еретических лжеучений. Были, например, еретики, которые не только чествовали Богоматерь подобающим ей почитанием как святейшей всех святых, но и воздавали ей божеские почести, поклонялись и служили ей наравне с Богом. Это вызвало св. Епифания как на обличение заблуждающихся, так и на выяснение истинного церковного учения о почитании святых.