Маркграф был очень удивлен моим нарядом. Это я прочитал по его недоуменному взгляду. Но ничего по этому поводу мне не сказал. А я что? Официально я в отпуске. Имею право.
После вступительных протокольных речей кого-то из руководства обществом поднялся я на трибуну с графином, прямо как в старых кинолентах. Оглядел зал, улыбнулся и сказал на рецком наречии:
— Господа, а мы с вами богачи…
Дождался нужной реакции и продолжил, посчитав нужным отойти от традиции делать такие доклады на имперском языке:
— Да, богачи, которые даже не подозревают о своем несметном богатстве. Наше богатство — наши горы, что содержат всю палитру химических элементов, надо только их распознать и извлечь.
И тут мне в голову торкнуло, что в этом мире нет ничего даже похожего на таблицу Менделеева. Непорядок, однако… Чтобы зримо не прерывать речь, успел только наскоро накорябать для памяти карандашом на листке бумаги, тонкой стопкой лежащей на трибуне: «Таблица элементов».
— И что я неожиданно узнаю? Что в Реции не только нет хотя бы приблизительной геологической карты, но на весь наш город, на всю столицу марки, да что там — на всю марку всего два геолога. И ни один из них не преподает, не передает свои знания нашей молодежи. Чем они занимаются, находясь рядом с богатейшими горами континента? Да почвы исследуют под строительство в городе. И только.
Оглядел я зал. Слушают. И выдал им щелчок по национальному самолюбию.
— И среди всего двух рецких геологов нет ни одного реция.
Загудели осиным роем. Обсуждают вполголоса с соседями. Это хорошо, что обсуждают. Знать, задело.
— Надо выправлять ситуацию. Я лично из своих средств выделяю по две стипендии на обучение в Имперском университете и Будвицком политехническом институте для подготовки геологов для Реции. Эта «Бадонская стипендия» предназначена исключительно для сирот, самостоятельно овладевших курсом средней школы. Тем более что мы недавно приросли территориями, где геолог вообще ни разу не ходил. Надеюсь, мой почин не останется гласом вопиющего в ущелье и состоятельные люди нашей марки найдут средства еще на несколько стипендий, хотя бы вскладчину. Мы должны обеспечить свою страну национальными кадрами высшей квалификации, или нам суждено вечно топтаться в отстающих народах… А народ наш талантлив, ему только надо дать простор развернуться.
И речь моя потонула в бурных аплодисментах, переходящих в овацию.
Как только рукоплескания стихли, поднялся представительный седой мужчина и громким голосом возвестил:
— Все это уже было, господин барон. Отправляли наших парней учиться в столицу. И учебу им оплачивали. Однако они там быстро находят себе жен с положением и остаются в столице империи навсегда. Имперцы не дураки высасывать у народов империи мозги и ставить их себе на службу.
Мужчина сел на место под одобрительный гул публики.
Академики держали на лицах олимпийское спокойствие.
Маркграф немного потемнел лицом.
— Видно, плохо вы составляли договора на такие стипендии. Не прописывали обязательства стипендиатов. Я фабрикант, человек дела и приучен к тому, что обязательства накладываются на обе стороны сделки. «Бадонская стипендия» предусматривает обязательную отработку не менее пяти лет по специальности после окончания высшего учебного заведения именно в Реции в качестве компенсации оплаты обучения или немедленную отдачу всех вложенных в такого стипендиата средств на условиях среднего банковского процента по кредиту. Это будет касаться тех случаев, о каких вы нам поведали. Мало того… «Бадонская стипендия» не благотворительность по бедности. Она предусматривает отдачу стипендиатом вложенных в него средств в течение двадцати лет без процентов или немедленно в полном объеме по окончании высшего учебного заведения, но уже с процентами на вложенный капитал, если стипендиат откажется работать на территории Реции. Вполне щадящие условия. И эти деньги не возвращаются ко мне в карман, а будут аккумулированы в специальном фонде «Бадонской стипендии», что позволит финансировать в будущем новых стипендиатов из нашей молодежи. Я же ежегодно буду докладывать в такой фонд по две стипендии. Таким образом, и после меня этот фонд сможет распределять стипендии уже на самоокупаемости.
— Когда это будет… — выкрикнули из зала. — А специалисты нужны уже сейчас.
— А кто мешает нам приглашать на работу хороших специалистов из центра империи или входящих в нее королевств и герцогств? Жадность? Боязнь конкуренции? Или примитивная ксенофобия? До того как подрастут наши национальные кадры, мы не должны гнушаться приглашать к себе на работу представителей других национальностей империи, боясь, что они нас плохому научат.
Смех в зале.
— Если они хотят работать на наше благо и учить наших детей тому, что сами знают, то чем нам от этого плохо? А то до чего доходит… Даже наша гордость — производство керосина, которым мы залили всю империю, как и нашим рецким вином, и та у нас на уровне технологий темных веков. Всех интересует только примитивная торговля с минимумом вложений и максимумом выхлопа в прибыль. Вот где причины нашего отставания — скупость и жадность! Потому как в новации требуется вкладывать деньги.
Уф-ф-ф-ф… вытер лоб платком от испарины. Меня, наверное, сегодня побьют — ишь как гудят недовольно. Привыкли, что их Ремидий по шерстке гладит.
— Нефтедобыча у нас ведется методом тыка, благо поколдовали нам ушедшие боги и залегает рецкая нефть неглубоко. И ту мы используем для простейшей перегонки только в керосин. А все остальное выливаем в овраги, где уже целые нефтяные озера, потому что не знаем и не хотим знать, что там для нас есть полезного. А этого полезного там не просто много, а очень много. Достаточно сказать, что все фракции нефти имеют перспективу стать локомотивом промышленной революции не только империи, но и всего мира. Из нефти кроме светильного керосина мы можем выделять прекрасные минеральные масла для машин и высвободить целые плантации клещевины под продовольственные культуры. Бензин, который сейчас маленькими пузыречками продается задорого в аптеках как антисептик, можно получать в больших количествах и дешево. Это прекрасное топливо для двигателей внутреннего сгорания. Удобных. Компактных. Мобильных. Которые легко могут вытеснить большие и тяжелые паровые машины с дирижаблей и других воздухоплавательных аппаратов. Тяжелые фракции нефти — лигроин, соляр и мазут также имеют высокие топочные перспективы, вытесняя уголь с его дымом, гарью и сажей и экономя нам ценнейший рецкий горючий камень, с помощью которого можно выплавлять стали с особыми свойствами, а мы его бездарно сжигаем в топках. Мы ленивы и нелюбопытны. Мы все делаем по старинке и переходить на рельсы прогресса не хотим по лености разума, а больше потому, что это стоит немного денег. Варварски и хищнически мы относимся к подаркам ушедших богов, которые вручили нам нашу землю со всеми богатствами ее недр.
— Так ведь кроме керосина ни на что и спроса-то нет, — крикнули с балкона.
— Неправда, — громко ответил я. — Никогда и никакой спрос не появляется, пока нет предложения. Если человек не знает ничего о каком-либо продукте, то он ему и не нужен. То, чего мы не знаем, для нас не существует. Наши женщины веками уродовали себе ноги подвязками, пока не появился щадящий их организм пояс для чулок. Посмотрите сами, что творится в городе в галантерейной торговле. За поясами женщины выстраиваются в очереди, хвосты которых торчат на улице, а подвязки лежат на прилавке, не находя сбыта. Если следовать вашей логике, то пояса для чулок вообще не стоило производить, так как спроса на них не было. Однако швицкие контрабандисты, судя по последним месяцам, именно их и таскают своими тайными тропами от нас. По крайней мере, таможенники давно не видели другого контрабандного груза, кроме стразов и люрекса.
Смех в зале, отчетливо слышен именно женский.
А то? Элика у меня просто завалена сигнальными образцами этой продукции, что мне присылали на авторизацию. Отчисления с продаж поясов для чулок скоро станут у меня основным источником дохода. А поверенные зубробизоны все шлют и шлют мне из Будвица на утверждение новых желающих эти пояса производить. И ведь не боятся «бизики» конкуренции, прекрасно зная, что окажутся уже во второй полусотне производителей. Кроме империи женщины и в других странах живут, и все они хотят телесного комфорта.
