В нескольких световых годах от Панса они присоединились к флоту, который спрятался здесь, до поры до времени скрывая свои намерения. Отсюда корабли сотнями устремились к Доминиону Итри.

Конференция проводилась по фону, как почти все остальные, проходившие в эти дни. Это, конечно, противоречило древнему авалонскому этикету, но зато экономило время. „Время становится все большей и большей ценностью“, — думал Дэниель Холм.

Участники конференции были вне себя от гнева. Два-три изображения перед ним, казалось, вот-вот вылезут за рамки экрана. Дэннель не сомневался, что сам он производил на тех, кто видел его на своих экранах, такое же впечатление.

Мэттью Викери, президент Парламента, сказал, нервно хрустя пальцами:

— Смею вам напомнить, что у нас нет армии. Мне кажется, вы об этом забыли. Мы, гражданское правительство, одобрили ваши меры защиты, над которыми вы работали несколько лет, хотя лично я всегда считал их крайними. Я все время думаю о процветании, которого мы могли бы достичь, о социальных преобразованиях. В будущем мы смогли бы построить в четвертом измерении такие базы, которые смогут защитить нас от любого вторжения.

— Вы всегда смотрите только в будущее, — сказал Ферун. — То будущее, которое должно наступить сейчас, не сулит нам ничего хорошего.

Холм скрестил ноги, откинулся на спинку кресла, выпустил клуб дыма в изображение Викери и фыркнул:

— Не нужно громких слов, вас и так переизберут, так что жаловаться не на что.

— Во всем виновато ваше крайнее легкомыслие, — объявил Викери. — Самым нелепым был ваш последний приказ о выводе из Лауранской системы всех неитрианских кораблей. Вы же знаете, какую торговлю мы ведем, не только с Империей, хотя здесь мы извлекаем наибольшую выгоду, но и с неприсоединившимися цивилизациями, подобными Кроакану?

— Вы понимаете, как легко было бы землянам проникнуть, замаскировавшись, на орбиту Авалона? — Холм повысил голос. — Несколько тысяч мегатонн, сброшенных с такой высоты при отсутствии облачности, заставили бы запылать костром половину Короны. Или же они могли проявить еще большую хитрость и приземлиться как мирные торговцы. Компьютеры сознания не слишком широко используются в наше время, сейчас проводится не так много исследований, но при необходимости они могут быть изготовлены и запрограммированы на возбуждение различных чувств, включая и побуждение к самоубийству. Подобный взрыв может быть проведен в пределах защитной системы города. Он бы вывел из строя генераторы, оставив то, что уцелело бы от города в беспомощном состоянии. Радиоактивная пыль отравила бы все окрестности. А вы, Викери, помогли им отвоевать у нас половину блока, необходимого нам для убежища!

— Что выиграет Земля, если изберут новое правительство? — сказал президент. — Я не отрицаю возможность войны, но я считаю, мы должны охладить свои горячие головы. Возьмите эту смехотворную программу, к осуществлению которой вы всех призываете. — Взгляд его обратился в сторону Феруна. — Это дает молодежи прекрасный предлог болтаться без дела, мешать занятым людям, отдавая им приказы, ощущать свою важность и смотреть на общество как на источник доходов. Но если говорить о флоте, который вы строите и всячески укрепляете, отрывая деньги от наших насущных нужд, то если о нем узнает Земля, она, возможно, никогда не захочет приблизиться к нам. Кто же тогда заменит ее?

— Мы находимся неподалеку от главного сектора землян, — напомнил ему Ферун. — Они могут ударить первыми, и удар этот будет сокрушительным.

— Ну сколько можно говорить об одном и том же? — возмутился Викери. — Спасибо вам большое, но я предпочитаю разрабатывать программу самостоятельно. Видите ли, — продолжал он более миролюбиво, — я согласен с тем, что положение — критическое. Мы все с Авалона. Коли я уверен, что вы предлагаете глупость, то я так и говорю об этом в Парламенте. В конце концов мы разумные существа и должны договориться, даже если для этого нужно пойти на компромисс.

Лицо Феруна сморщилось.

Хорошо, что Викери не заметил этого.

Льзу из Тарна сидел с невозмутимым видом.

Холм проворчал:

— Продолжайте!

— Я должен обдумать оба ваши предложения и все вытекающие из них последствия, — сказал Викери. — У нас не военная диктатура, и у Компакта нет никаких оснований объявлять осадное положение.

— Это раньше не было оснований, — сказал Холм. — Но сейчас опасность очевидна, но я не думаю, что тут нужны крайние меры. Адмиралтейство отвечает за местную защиту и связь с вооруженными силами в Доминионе.

— Это не помешает вам остановить торговлю, увеличить армию или придумать что-нибудь еще, что расстроит нормальную жизнь Авалона. Мы с моими коллегами очень обеспокоены создавшимся положением и считаем, что нужно предпринять какие-то меры. Но сегодня необходимо напомнить вам о том, что вы — слуги народа, а не хозяева. Если народ захочет отстранить вас от дел, он сделает это, выставив своих представителей.

— Круат уже собирался и представил Адмиралтейству самые широкие полномочия, — проговорил своим скрипучим голосом Льзу из Тарна. Он был стар, с проседью в оперении, но держался прямо и уверенно, и на экране за ним виднелся утес, на котором белел ледник.

— А парламент…

— Там все еще идут дебаты, — прервал его Холм, желая покончить с делом. — У Земной Империи нет таких помех. Если вам нужна формулировка с точки зрения закона — что ж, считайте, что мы действуем по закону чоса.

— У чосов нет правительства, — сказал Викери, побагровев.

— Что такое правительство? — спросил Льзу.

— Законная власть…

— Да! Закон диктуется традициями, и это неоспоримый факт. Закон опирается на вооруженные силы, и это непреложный факт! Правительство является такой организацией, которая обязана воплощать в жизнь чаяния своего народа. Правильно ли я понял ваших философов и историков, президент Викери?

— Да… но…

— Вы, кажется, упустили из виду, что чосы были не более единодушны, чем ваши человеческие фракции, — сказал Льзу. — Поверьте мне, у них произошел раскол. Хотя большинство проголосовало за введение последних мер защиты, у этих мер есть и противники. Подобно вам, президент Викери, чосы считают, что опасность преувеличена и не стоит затрачивать столько средств на оборону.

Льзу замолчал, и остальные участники конференции ясно услышали свист ветра и увидели двух его внуков, летавших неподалеку. У одного из них была в руках обнаженная шпага, которая передавалась от дома к дому как символ войны, у другого — бластер.

Высокий Виван сказал:

— Чосы отказываются вносить свою долю. Я со своими сторонниками сказал им, что созовем против них Сэрван. Если бы они не согласились, мы бы выполнили свою угрозу. Серьезность положения требует этого.

Холм хмыкнул: „Раньше он мне ничего подобного не говорил!“

Ферун держался почти так же спокойно, как и Льзу.

Викери тяжело дышал. Его лицо покрылось каплями пота. Он быстро вытер его платком.

„Мне почти жаль его, — подумал Холм. — Так внезапно столкнуться с жестокой реальностью“.

Мэттью Викери следовало бы оставаться экономистом-аналитиком, а не заниматься политикой. (Тут Холм не мог не подумать о том, как изменился он сам.) Тогда он был бы безобидным и, действительно, приносил бы пользу: межпланетная экономика очень нуждается в хороших специалистах и их опыте.

Беда в том, что на планете, где плотность населения так мала, как на Авалоне, правительство никогда не играло важной роли, если не считать основных аспектов экологии и защиты. В последнее же время функции его несколько расширились, ибо человеческое общество изменилось под итрианским влиянием. Голоса охотников отдавались за тех кандидатов, которые выглядели наиболее лояльными. Так, реакционеры имели возможность выбрать Викери, который с тревогой смотрел в сторону итринизации. (Не оправданная ли это тревога?)

— Вы понимаете, что это должно остаться между нами? — сказал Льзу. — Если начнутся разговоры, сомневающиеся чосы сочтут свою гордость смертельно оскорбленной.