Но русское правительство, глухое к предостережениям даже наиболее передовых представителей военной мысли, не прислушивалось к голосу офицеров-фантастов, и их ура-шовинистические произведения не только не имели тех высоких тиражей и той популярности, которой пользовался военно-утопический роман за рубежом, а, наоборот, проходили почти незамеченными.
Военно-утопический роман в России был совершенно оторван от государственной политической жизни страны. И это, конечно, не случайно. Военная отсталость царской России вытекала не только из отсталости стратегов, заседавших под адмиралтейским шпилем и в анфиладах генерального штаба, а в основном — из общей экономической, политической, технической и культурной отсталости страны.
Отличительной чертой всех романов-предсказаний, написанных в большинстве не писателями-профессионалами, а офицерами или политическими деятелями, является их художественная беспомощность. Все они созданы с определенным заданием — распропагандировать свою излюбленную военно-стратегическую идею и способствовать увеличению ассигнований на военные нужды. Так, Зеештерн в своей утопии «Крушение старого мира» в самых мрачных тонах рисует уничтожение англичанами всего немецкого флота. Это описание преследует совершенно определенные цели — пропагандировать необходимость строительства большого военного флота.
Характерно, что английские романисты, в свою очередь, пугали читателя грядущей гибелью английского могущества благодаря превосходству флотов других держав. Так, еще в 1887 году вышла анонимная брошюра под заголовком: «Большая морская война 1887 года» («The Great Naval War of 1887»).
Автор, рисуя здесь фантастическую картину грядущего разгрома английского флота Францией, стремится распропагандировать идею о необходимости увеличения ассигнований на строительство новых судов. Следует отметить, что эти же цели преследовали другие анонимные повести того же времени: «Сражение при Порт-Саиде» («The Battle of Port-Said»), «Плавание крейсера „Меандер“» («The Cruising of the Cruiser Meander») и др.
Конечно, все эти романы стоят на ярко выраженных империалистически-захватнических позициях. При всем различии политических комбинаций у всех произведений одна и та же империалистическая тенденция.
Нельзя не указать на стремление авторов этих произведений запугать своего читателя. Повествуя об ужасах будущей войны, писатели-утописты стремились нагнать на обывателя животный страх, для того чтобы выбросить лозунг: «Защищайте себя, иначе все погибло!» Отсюда смакование кошмара грядущей войны. В немецком романе «Взгляд в грядущее» («Blick nach vorn») военное столкновение происходит в 2006 году между Германией и Россией. Невеста встречает на вокзале своего жениха, недавно лишь отправившегося на театр военных действий. К своему ужасу она вместо цветущего юноши, каким он уехал, увидела перед собой почти старика. «Война при современных условиях — не пустяк», — замечает он на удивленный вопрос невесты. В анонимной повести «Война 19…» («Kriegsmobile 19…»), рисующей войну Германии с Францией и Россией, описывается кровавая бойня, такая кошмарная, что немецкие солдаты и офицеры не выдерживают, многие сходят с ума и бросаются с диким криком навстречу смерти.
Кроме того эти фантастические романы призывали к военно-технической изобретательности. Укажем, что основные формы той техники, которая применялась в империалистической бойне 1914 года, были еще задолго до войны предвидены в военно-фантастических повестях и романах.
Так, нападение вооруженных подводных лодок на коммерческие суда было подробно описано еще до войны Конан-Дойл ем в его рассказе «Опасность», напечатанном в «Strand Magazine». То же относится и к газовой войне. Еще Жюль Верн в рассказе «Les cinq sents millions de la Begum» изображает немецкого профессора Шульца, который в соперничестве с французским профессором Саррасеном фабрикует огромнейшего размера бомбы, «вид которых обманчив». При взрыве они выпускают громадные волны удушливого и замораживающего газа. То же самое относится к применению танков. Еще задолго до войны Уэллс в рассказе «Сухопутные броненосцы» нарисовал действие механических чудовищ, наделенных, правда, ногами вместо цепей и чуть ли не с «самостоятельной волей»[43].
Основное назначение всех этих произведений — воспитывать в империалистическом духе массового читателя. Надо указать, что такие романы, как «Мировая война», Рудольфа Мартина и роман Зеештерна, расходились перед войной в десятках тысяч экземпляров. На языке у этих писателей было то, что буржуазные политики тщательно держали на уме.
Было бы, конечно, неправильно предполагать, что империалистические идеи накануне 1914 года развивались лишь в военно-утопических романах открыто и прямо:
«Буржуазные ученые и публицисты, — писал Ленин, — выступают защитниками империализма обыкновенно в несколько прикрытой форме, затушевывая полное господство империализма и его глубокие корни, стараясь выдвинуть на первый план частности и второстепенные подробности, усиливаясь отвлечь внимание от существенного совершенно несерьезными проектами „реформ“ вроде полицейского надзора за трестами или банками и т. п.»[44]
Для подтверждения этого ленинского положения можно было бы привести ряд примеров из европейской литературы, но отметим лишь, что эти черты сказались прежде всего в крайне популярном в то время колониальном романе. Правда, развитие этого жанра относится еще к XVIII веку, ко времени натиска торгового капитала на новые земли, но настоящее развитие колониальный роман получает именно лишь со второй половины XIX века (Клод Фаррер, Шеневьер, Мак-Арлан, П. Бенуа, Стэнли, Вамьери, Киплинг, Хаггард, Франсен и др.).
Атака «сухопутных броненосцев». Иллюстрация к первой публикации рассказа Г. Уэллса (Strand Magazine, декабрь 1903).
В ряде художественных произведений европейской литературы начала XX века отмечается усиление агрессивности в пропаганде военно-империалистических устремлений. Десятки и сотни романов и стихотворений, публицистических и философских статей полны проповеди активности, энергии, закала воли, необходимости осознания неминуемости грядущих боев за колониальный передел мира. Здесь же рядом чрезвычайно ярко выражены национал-шовинистические настроения: поиски «истинно-французской», «истинно-германской» или «истинно-англо-сакской» сущности.
Вся эта литература представляет для нас особый интерес в свете текущего момента. Наступает двадцать третья годовщина со дня, когда господствующие классы начали кровавую войну за передел мира. Они прикрыли подлинное лицо войны лживыми масками, называли ее «революционной», «демократической», говорили о «последней войне», о «свободе наций». Но эта война была грабительской, империалистической, стоила человечеству миллионы жизней и неслыханных страданий, горя и лишений и взвалила на плечи трудящихся всю тяжесть военных долгов и репараций. Версальский мир, сколько бы ни подновляли и ни улучшали его капиталистические правительства, при сохранении империализма — только передышка между войнами. На наших глазах мировой империализм все более стремительно идет навстречу второму туру империалистических войн.
Сейчас подготовка борьбы за новый передел мира положила конец игре в «разоружение». Все буржуазные правительства поставили теперь открыто в порядок дня вопрос о вооружении. Об этом говорил товарищ Сталин еще на XVII Съезде партии:
«Не удивительно, что буржуазный пацифизм влачит теперь жалкое существование, а болтовня о разоружении сменяется „деловыми“ разговорами о вооружении и довооружении.
Опять, как и в 1914 году, на первый план выдвигаются партии воинствующего империализма, партии войны и реванша.
Дело явным образом идет к новой войне»[45].
