Из детства своего, кстати, не многое я запомнил. Сейчас вот соображаю, почему так? Думаю, потому, что время было крутое, особых радостей не доставляло. Не было впечатлений, которые могли бы поразить мальчишеское воображение раз и навсегда.
Помню вот как в баню с отцом ходил. Помню речку в нашем Витебске, где я на свет появился. Мой отец Семен Маркович, тоже витебский, мама оттуда же родом. И вот на берегу Западной Двины я сижу. И река передо мной. Вся под солнцем, как чешуя рыбья переливается, лодки плывут, катера, народу много вокруг, пригревает. Словом, жизнь.
Витебск. Какой он был в начале прошлого века? Ну, центр города — еще куда ни шло. А по окраинам домишки одноэтажные, избы. Однако трамвай в городе уже ходил. Запомнились звонки трамвайные. Переливчатые такие. Витебский трамвай, как я уж потом где–то вычитал, был первый в Белоруссии трамвай на электрической тяге и один из первых в России. Родители уехали из Витебска, думается, когда мне было года два с половиной, три. Много позже, когда я уж «Химик» тренировать перестал, зазвучало отовсюду: Витебск, Витебск. Это когда мой родной город стал столицей музыкальных фестивалей.
Ну, казалось, что мне от этого? Я ж в Витебске целую вечность не был. А в душе все же что–то шевельнулось, когда Витебск музыкальным центром стал. Песню я всю жизнь люблю. Хорошую, трогающую за сердце. Вот тебе и родина. Она в человеке живет всю его жизнь, а потом вдруг самым неожиданным образом дает о себе знать. Точнее, ты сам осознаешь в какой–то момент, что в тебе есть и откуда.
Отец, как уже было сказано, работал агентом по рекламе и распространению швейных машинок «Зингер». Не знаю уж, почему, а только вело наше семейство кочевой образ жизни. Может оттого, что требовалось ездить и рекламировать машинки, способствовать сбыту. А может, из–за того нас по свету мотало, что жизнь была нелегкая, надо было искать лучшей доли. Евреи в этом смысле легче на подъем, чем другие нации. Исторически, думаю, так сложилось.
Мотнуло нас в Тамбов. А что такое Тамбов и тамбовщина в середине 20‑х годов? Кто историю читал и проходил, тот сам может себе представить. Только–только крестьянское восстание подавлено было, «антоновщина» то есть. Сказать, что лихо всем тогда приходилось, так это мало сказать.
Следующим этапом наших семейных странствий стала Башкирия. Помню мед тамошний, прекрасный и душистый башкирский мед. Невероятное по тем временам лакомство. Меня отправили в Давлеканово, это километров восемьдесят от Уфы. Понятно, я и подумать не мог тогда, что Башкирия подарит стране много отличных хоккеистов. И хотя в хоккей канадский тогда на Руси еще не играли, но будущие чемпионы уже родились и росли. Сейчас вот «Салават Юлаев» в суперлиге выступает.
Велика все–таки страна Россия. И талантлива безмерно. Какой город, даже село ни возьми — везде таланты и гении рождались. Одна Смоленщина чего стоит — адмирал Павел Степанович Нахимов, космонавт Юрий Гагарин, скульптор Лев Кербель, Александр Трифонович Твардовский, Михаил Васильевич Исаковский — все они уроженцы Смоленщины. И в хоккее то же самое. Куда меня только в жизни не заносило, везде находил я талантливых пацанов, которые потом мастерами отличными становились! Это в хоккее. А скольких людей, одаренных талантом в других областях, встречал я во время своих поездок по Советскому Союзу. Со многими подружился, поддерживал товарищеские отношения. Жизнь моя как с детства пошла вся в дорогах, так и продолжалась. В футбольные и хоккейные свои годы поездил я немало по свету, а когда «Химик» тренировал, то и по другим странам поколесил изрядно.
Из Башкирии привела нашу семью дорога в подмосковную Коломну. Приятнейшие воспоминания связаны у меня с этим рабочим городом. Я видел, что в рабочих семьях росли хорошие дети. Порядок был налажен в труде и быту. Утром гудок заводской пропел, глава семейства позавтракал вместе с сыном и вместе же из дому. Отец — на завод, младший — в школу. Подросток видел, как старшие трудятся, как дорожат своим ремеслом. И исподволь, с малолетства проникался уважением к родителям, сам начинал соображать, что жизнь без работы, без профессии невозможна. Мои дружки многие из рабочих семей происходили. Крепкие были пацаны. В драке, например, бились только на кулачках, по–честному. Если кто–то ноги в ход пускал, того всем миром осаживали. Лежачего не трогали. Это сейчас пошла мода ногами лупить куда попало. Восточные единоборства! Нет слов, по нынешним временам куда лучше, если молодые ребята занимаются такими единоборствами, нежели водку пьют и наркотиками балуются. А только я так себе мыслю: русские без всяких этих единоборств брали верх и над японцами, и над другими нациями. Духом брали и статью. В каждом виде спорта отражается ведь и характер народа, его нравственность. Хоккей, к примеру, канадское изобретение, но как прижился он на русских просторах! А почему? Да потому, что пришелся по душе русским людям темп игры, скорость, умение терпеть и принимать противника корпусом в открытом бою. Удаль можно было свою показать молодецкую, пофорсить, а это всегда у нас любили. Но сначала–то был в России футбол. Без него, без футбола, и без хоккея с мячом не было бы у нас на Руси, заявляю это с полной ответственностью, нашего хоккея. Того хоккея, который был сильнейшим в мире, и который во всем мире признавали, как эталон.
В Коломне мы тоже играли в футбол. Бывало, не только мяч, а друг друга–то не различаем в сумерках, а все бегаем, бегаем. Удовольствия от игры — бездна. С мячами, конечно, были проблемы. Как–то залезли мы в кладовку при местном стадионе и украли пару мячей. Понимали, конечно, что плохо поступаем. Накрой нас тогда взрослые, дело могло кончиться для нас худо. Особого труда не стоило в небольшой Коломне найти воров. Мячи тогда были достаточно ценной вещью. Но, может быть, так рассудили взрослые: пускай гоняют пацаны мячи, лучше что ли будет, если их в колонию посадить за воровство? Жизнь порой распоряжается так, что вернулась та история ко мне самому бумерангом.
Вспоминаю, как познакомился с братьями Рагулиными. «Химик» базировался тогда в Москве, на стадионе «Красное знамя», при заводе «Каучук». Как–то мы застукали братьев на краже клюшек из нашей подсобки. Привели их ко мне. Спрашиваю:
— Зачем вам клюшки–то?
— Как зачем? — отвечают. — Во дворе в хоккей играть.
— Так, может, лучше играть у нас в команде, на хорошем льду? Вот так и оказались братья в «Химике». Ну а что, если бы я их в
милицию повел, всю эту бодягу развел? Не думаю, что пользы от этого вышло бы больше. Да и что–то было во всех трех привлекательное. Открытость какая–то. Вот и взял их в команду.
Хоккей, к слову сказать, многих ребят от тюрьмы спас. Играть–то в хоккей мы начали после войны. Сколько отцов с фронтов домой не вернулось? Цифру представить себе страшно. А что пацаны? Ребятам из простых семей деваться было некуда. Двор, улица. Телевизоров не было, радио только в виде репродукторов. Матери на работе пластались, чтобы семьи прокормить. А ребятам улица оставалась. Мне как–то Цыплаков Витька — был такой в «Локомотиве» московском в шестидесятые годы замечательный нападающий, за сборную Союза играл, прямо так и брякнул: «Да что, Николай Семёныч, говорить. Что бы с нами было, если бы не хоккей? Сели бы все, тут уж без сомнений».
Да, послевоенный спорт сыграл исключительную роль в судьбах страны. Социальную роль. Особенно футбол. Он тогда наилучшим образом олицетворял мирное время.
Наконец, семейство наше поселилось в подмосковном Одинцово, я ездил учиться в Москву, в школу, что стояла на 2‑й Брестской улице, неподалеку от Белорусского вокзала. А рядом — стадион Юных пионеров. Знаменитая на всю Москву на этом стадионе футбольная секция была. И я там начал поигрывать. Секцией руководил тогда большой энтузиаст спорта Николай Николаевич Никитин. Он впоследствии стал заслуженным тренером СССР.
Тогда в Москву сборная Басконии из Испании приехала. Футболу нашему тот приезд придал мощный импульс. Баски пас в матчах с «Локомотивом» и «Динамо» изрядно потрепали. А вот в игре с московским «Спартаком», в составе которого играли братья Старостины, баски проиграли. То был впечатляющий результат, вся Москва, помнится, ликовала. И даже не столько результат радовал, сколько уровень футбола, благодаря которому этот результат был достигнут. Баски тогда считались европейскими футбольными грандами.
