Я успела вдохнуть, и серо-зеленые воды сомкнулись над головой. Инстинкт заставлял бороться, как и страх. И ярость. Я не могла не думать, как все неправильно, не могла смириться с тем, что утону, как сделали бы другие жители Мерит, так они принимали смерть. Я боролась с путами, но руки были привязаны к бокам, а лодыжки крепко стянуты. Они оттащили меня недалеко, было не глубоко, но к воздуху я вернуться не могла. Я боролась, желая всплыть, коснуться сверкающего света на небе, что был вне досягаемости. Не было ничего благородного в их глупом поступке; этого не должно было произойти.

Воздух кончался, я сжала губы. Я трясла головой, отказываясь сдаваться… Страх и ярость не давали мне сдаться.

Легкие горели. И краем глаза я, похоже, заметила бледное мерцание смерти. Но сверкнуло и пронеслось еще несколько раз, и когда я посмотрела на это мерцание, тело оцепенело. Ко мне приближались силуэты. Они плыли ко мне, грациозные создания, которых было четыре… пять, нет, шесть. Они покружили и приблизились. А я смотрела на них. Узнавала.

Они не были прекрасными. Может, вдали их волосы-водоросли и грациозные движения и казались красивыми, но вблизи они были существами с широко раскрытыми глазами, тощими и старыми, ужасными и жадными, словно Карга, что появилась в пещере Закрытого водопада. Они были ее сестрами, не ведьмами, а Каргами моря. Одна из них погладила мои волосы, что растекались вокруг меня, словно ей нравился их цвет; другая поднырнула и длинными когтями разрезала водоросли на моих ногах. Три другие проделали такое же и с веревкой, острые ногти, напоминающие клешни рака-отшельника, такие порой появлялись из Темного леса. Странные мысли возникали в голове. Морская Карга, что гладила мои волосы, потянула за них когтистой рукой, заставляя меня прийти в себя.

— Ты должна просить о помощи, Стражница, — сказала она. — Уходи.

Последнюю веревку разрезали, и меня понесло к берегу, пока колени не задели дно. Они оставили меня на мелководье на четвереньках, откашливающую воду. Легкие горели, горло сжималось, но каждый вдох был ценным. И Морские Карги исчезли в глубинах, словно их и не было.

Я сидела, дрожала и не хотела возвращаться в деревню, но если мне и хватит сил обогнуть вплавь выдающийся камень, я должна еще и как-то пробраться в это разрушенное место, забрать амулет. И пришлось ползти туда, ощущая тошноту.

Раздались злые крики. Жители вернулись, разъяренные от моего появления, от того, что я была живой. Это доказывало, что я другая, что я ведьма. И если море не справилось со мной, то это сделает что-то другое. Они пошли по мелководью, чтобы схватить меня, потащить на новую пытку.

— Ракушка, — хрипела я. — Дайте забрать ракушку.

Они не хотели амулет. Меня отнесли на берег и бросили рядом с сумкой.

— Поднимай! — закричали они, тыкая в меня палками, пока я закинула на плечо лямку и нащупала ракушку внутри. А они потащили меня дальше.

Не было никакой борьбы. Мои руки чуть не вырвали, ноги царапал песок. Я этого почти не замечала. Где-то в голове повторялась песня — легкий стишок, что заучивали юные Целители о травах: Алиум для рук, мята для ног, но лучше всего миньона цветок…

Мята исцелила бы мои порезы. Миньон, конечно, был бы лучше. А куда я его дела? Ох… Лорен.

Жители Хейвера знали, что делать, если море выбросит меня. Длинная балка из разрушенного дома стояла вертикально в песке; хворост и обломки дерева были свалены к ней. Я не понимала, это ведь просто палка, на похожих жарили на праздник свинью. Но они подтащили меня к этой балке, поставили на хворост и начали привязывать к палке режущими водорослями. И тут я все поняла и от ужаса едва не задохнулась.

— Не может этого быть.

— Больше хвороста! — закричал кто-то.

Я пыталась взглянуть хоть кому-то в глаза. Здесь была мама Дуни, убившая свою дочь. И семилетний мальчик, бросавший камни. Был и мужчина с узким лицом, что обвинял меня. Было глупо думать, что я могла что-то изменить. Все жители сносили вещи к горе хвороста, выкрикивая торжественно:

— Море отреклось от тебя, ты должна сгореть!

— Мы уничтожим их: ведьму и ее магию!

— Море укротим!

— Дождь прольется!

— Мы будем резать фрукты в жертву!

Они жертвовали сами. В этом не было эгоизма.

— Это не жертва! — пыталась кричать я. — Это бойня!

Но они не слушали, с новой силой проделывая действия, словно уже видели награду на горизонте.

Печаль от резни… я вспомнила строку. И я смотрела, оцепенев, как они сносили обломки домов ко мне. Печаль от резни… откуда эти слова? Ах. Стихотворение, что доказало, что я — Стражница Смерти, что дало подсказки об амулете и Равновесии. Это тоже было предсказано? И что Ларк нарушит правила, что ракушка будет брошена, что Хаос разрастется. Невинных убивали, я не стала исключением. Но… была ли я невинной? Было ли это наказанием за содеянное?

Печаль. Мне бы стоило плакать.

Голова кружилась, но это было не от усталости, не от боли. Шум появился в голове, заглушая все. Мысли разбивались на осколки, воспоминания и кошмары…

Я бегу за Ларк по лавандовым полям Крем Посс. Ее каштановые волосы развевались, словно крылья птицы, в честь которой ее назвали, ее смех пролетал над лиловыми волнами, воздух был полон ароматов. Я завязываю синие ленты на нашей палатке в рыночный день. Мыла и бальзамы красиво разложены на столе с белой скатертью — мыло с розой, иссопом, алоэ. Куин машет мне, играет на своей флейте; за ним танцует Кэт. Бабушка у двери нашего теплого домика. Она кричит:

— Эви! Эви! Где ты? — и я понимаю, что ушла. И вся эта красота ушла — нет больше лаванды, лент, песни, а есть лишь высохшая земля. Дождь не освежал цвета. Цвета вообще не было.

Шум нарастал, и я стиснула зубы, не сдержав стон. Стрижи. После двух атак я уже узнавала этот шум; они приближались, и я никак не могла помешать этому. Я прижалась затылком к шесту и смотрела, словно со стороны, ужасный сон, где жители деревни собирают в кучи обломки, где они поджигают этот хворост. Огонь занялся быстро, окружая. Круг сужался, огонь поглощал все. Как бы хотелось холодную ночь, воду. Как бы хотелось изгнать этот шум из головы! Я услышала пронзительный вопль. Мой.

Или нет. Головы повернулись к небу, тела беспомощно падали на колени. Черные точки в ярком свете становились все больше, и шум наполнял все вокруг. Стрижи быстро приближались.

Первый рухнул на мужчину с узким лицом, который пришел в себя и побежал. Все бежали. И кричали они. Раздался взрыв — яркий, горячий. И я истерически рассмеялась, пока жители падали, а стрижи кричали. Черное на черном: крылья на лохмотьях, темных волосах. И паника…

И сломленный Целитель.

Мимолетный страх и печаль от резни… Я была одна. Умирающий Целитель, умирающая Стражница, коронованная серебряными волосами и одетая в бирюзовое, посреди кольца огня и в центре разрушенного города. От дыма щипало глаза, размывались силуэты жителей, и мне уже казалось, что они — Троты, и мы в Мерит, и повторяется тот ужасный день, когда умер Райф, а Лорен взглянул мне в глаза. Когда все закончилось и началось.

Лорен! Я представила его в дыму на спине Арро, невредимого, исцеленного, он снова был с мечом.

— Нет! — кричала я, не желая спасения, а потом отчаянно желая этого. — Назад! Назад!

Это же был Лорен! Там среди кружащего дыма? Кто бы там ни был, от него появился буйный ветер, сдувающий все, равняющий все с песком.

А я сгорю одна, словно вспышка цвета, словно капля воды.

И все исчезло…

Глава 22

Пятна света. Порыв ветра. Слабый запах овсяного хлеба, свежего, только с огня. Моя спальня на чердаке в Мерит — так свет играл на окне, так пахло с кухни.

Дом. Сердце подпрыгнуло от радости. А потом я вспомнила, что покинула дом, что дом был в другом месте. Мысли путались, и я снова погрузилась в сон.

Время менялось. Тепло светила свеча, пахло куриным рагу.