Восставшим придется надеяться только на самих себя, на свою смелость и напористость. Малейшее промедление, минутное колебание грозит им гибелью.

Если они будут стоять на месте и ждать, пока враг, собравшись с силами, нападет на них, они непременно проиграют. Им нужно, наоборот, самим сразу же напасть на неприятеля: напрячь все свои силы и непременно двигаться вперед, наступать.

«Раз восстание начато, — указывал Ленин, — надо действовать с величайшей решительностью и непременно, безусловно переходить в наступление».

Ленинский план восстания требовал от большевиков железной дисциплины, организованности, решительности и бесстрашия!

По мысли Ленина, восстание должно было начаться внезапно, так, чтобы застать врага врасплох. Все меры были к этому приняты.

И, однако, это не удалось.

Зиновьев и Каменев выдали буржуазии партийную тайну, разгласили накануне восстания его срок.

Эти люди, издавна боровшиеся против Ленина, пытались сбить большевистскую партию с правильного пути, отколоть ее от Ленина. Всеми силами старались они сорвать восстание. И когда они увидели, что из их усилий ничего не выходит, что партия все же идет за Лениным и готовится к восстанию, тогда они решились на последнее средство— на измену.

18 октября в меньшевистской газете Зиновьев и Каменев напечатали заявление, в котором раскрыли перед врагами решение Центрального комитета о восстании.

Возмущение, негодование, ярость охватили рабочих, когда они узнали об этом подлом поступке. Действительно, что может быть подлее: рабочие идут, рискуя своей жизнью, на бой, под пули, а в это время изменники готовят им тайно ловушку, выдают их с головой врагу!

«Я говорю прямо, — писал Владимир Ильич, — что товарищами их обоих больше не считаю и всеми силами и перед ЦК и перед съездом буду бороться за исключение обоих из партии».

Помогал врагам народа и Троцкий: он стремился оттянуть восстание и тем самым обречь его на неудачу. А в одной из своих речей он выболтал срок восстания, назвал день, к которому большевики приурочили начало восстания.

Вред от всего этого был очень большой: предатели помогли капиталистам, дали им время подготовиться к отпору.

Состоялось под председательством Керенского секретное заседание Временного правительства в Зимнем дворце. За длинным столом сидели шестнадцать министров и обсуждали, что нужно им предпринять, чтобы подавить восстание в самом же начале и разгромить руководящий штаб революции — партию большевиков.

Вот что они решили:

Закрыть все большевистские газеты.

Развести мосты, соединяющие центр города с его окраинами.

Вызвать на Дворцовую площадь[2] отряды юнкеров, броневые части, пулеметчиков и поручить им охрану Зимнего дворца.

Во всех важных учреждениях поставить усиленные воинские караулы.

Вызвать в Петроград войска из Петергофа, Царского Села и других окрестностей.

Двинуть войска к Смольному, занять его и арестовать большевистских вождей.

Сырой и туманный вставал над городом день 24 октября. Уже вышли из парка, загромыхали по улицам первые трамваи. Уже заревели пронзительно фабричные гудки, тысячи людей двинулись на работу. Уже у дверей лавок начали выстраиваться под моросящим дождем длинные очереди.

Все шло, как обычно. Никому не приходило в голову, что этот день будет первым днем великой борьбы.

Только на Кавалергардской улице, видно, что-то случилось: здесь около одного из домов собралась толпа.

В этом доме помещалась большевистская типография. Сюда рано утром приходили газетчики за свежими газетами.

Но сегодня газетчики стояли с пустыми сумками: большевистские газеты не вышли. Дверь типографии была заперта. Пожилой рабочий, наборщик типографии, стоял на панели — в пальто, но без шапки. Капли дождя падали ему на голову. Но он этого не замечал.

Взволнованно рассказывал он о том, как в типографию на рассвете ворвались юнкера, как они помешали рабочим печатать газету, а часть отпечатанных уже экземпляров газеты сожгли…

— А вы что же глядели? — заговорили в толпе. — Схватили бы юнкеров за загривок да так их трахнули…

— С голыми руками не пойдешь против юнкеров, — перебил наборщик. — Мы не давали, так они нас отгоняли штыками.

— А что там было, в газете? — спросил кто-то из толпы.

— Там было… — начал наборщик и запнулся. — Там были статьи Ленина и Сталина.

Все замолчали. Наборщик растерянным взглядом обвел толпу. В глазах у него стояли слезы.

— Юнкера ушли или еще здесь? — спросил вдруг молодой рабочий-красногвардеец, стоявший в толпе и внимательно слушавший рассказ наборщика.

— Юнкера? — переспросил наборщик. — Там они, — и он показал на запертую дверь. — У них во дворе караул стоит. А что?

Красногвардеец ничего не ответил. Быстро пошел он по улице, завернул за угол, вошел в аптеку.

— Мне нужно позвонить в больницу, — сказал он, направляясь прямо к телефону.

Но позвонил он не в больницу, а в районный комитет большевистской партии.

Оттуда тотчас же дали знать о случившемся Сталину.

Сталин находился в это время в Смольном. Он сразу понял всю важность происшедших событий. На выручку типографии он послал отряд революционных солдат.

И сейчас же, не теряя времени, он созвал на совещание членов Центрального комитета партии.

Итак, день битвы настал! Теперь действительно каждая минута дорога: во что бы то ни стало нужно опередить неприятеля, вырвать из его рук инициативу, сразу же перейти в наступление.

Ведь через несколько часов задуманные Временным правительством меры будут уже осуществлены, и тогда бороться с ним станет гораздо тяжелее.

И все это случилось из-за того, что несколько предателей выдали партийную тайну. Неужели вред, нанесенный ими, непоправим, врага уже не удастся опередить?

Нет, большевики все же перейдут в наступление, сразу же начнут бои!

Тут-то и стало совершенно ясно, как предусмотрительны были большевики, когда они заранее, еще до восстания, создали Военно-революционный комитет. Этот комитет, руководимый Сталиным, проделал за последние дни огромную работу и успел подготовить народ к бою.

Еще 20 октября комитет провел по всему Петрограду многолюдные митинги; на этих митингах рабочие и солдаты поклялись: как только Военно-революционный комитет их призовет, они сейчас же выйдут с оружием в руках на улицу.

На другой день, 21 октября, комитет назначил во все петроградские воинские части и на военные корабли своих комиссаров. Комиссары сразу же принялись за работу: подбирали революционных солдат и составляли из них боевые отряды, брали на учет все оружие, следили за действиями офицеров и тех из них, кто шел против Советов, отстраняли от руководства солдатами.

На следующий день, 22 октября, комитет вызвал в Смольный представителей всех полков, стоявших в Петрограде, и договорился с ними: солдаты не будут больше выполнять распоряжений Временного правительства, они будут подчиняться только Военно-революционному комитету.

И, наконец, 23 октября комитет поставил на всех заводах и фабриках свои караулы, привел в боевую готовность Красную гвардию, установил круглосуточные дежурства красногвардейцев у заводских телефонов.

Так, действуя планомерно и решительно, выхватывали большевики власть из рук Временного правительства, из рук буржуазии.

Огромные массы людей были приведены в движение, и никакая сила уже не могла их остановить: они ждали только последнего приказа, чтобы ринуться в бой…

Все это и дало возможность большевикам утром 24 октября сразу же перейти в наступление.

Заседание, созванное Сталиным, было недолгим: все знали, что нужно делать. Нужно было выполнить ленинский план. А для этого необходимо было прежде всего мобилизовать все силы революции, призвать к бою рабочих, матросов и солдат.