Понимая, что он проигрывает, эмир запросил перемирия и пошел на все условия. Однако это было только уловкой – посланный красными эскорт был растерзан бухарцами. Эмир с успехом использовал отсрочку, подтянув ополчение числом до 35 000 чел. У красных же кончились боеприпасы. Пополнить их было нельзя – бухарское ополчение разобрало рельсы на много верст с помощью инструментов и верблюдов, разрушило станции, срезало телеграфные провода. 17 марта красные стали отступать к Ката-Кургану. Боясь расправы, с ними эвакуировались младобухарцы и все русскоподданные. За первые два дня удалось продвинуться лишь на 20 верст. Эшелон постоянно обстреливали из фитильных пушек, опрокидывая чаны с водой, а на задние вагоны напирала кавалерия. Боец И.Ф.Куц вспоминал: «Какой-то оголтелый всадник в зеленом халате проскочил через цепь красногвардейцев, подлетел к паровозу и стал тыкать в него пикой… В воздухе летали клочья ваты, вырванные пулями из их стеганых халатов»{34}.
К счастью для Колесова, еще 17 марта к нему срочно отправились войска из Ташкента. Два дня спустя самаркандский отряд в 200 человек захватил Кермине, возглавляемый беком, дядей эмира, который обороняли 5000 чел. В тот же день передовая группа вступила в контакт с Колесовым. 25 марта в Кизылтепе был заключен мир. Эмир пошел на крупные уступки, фактически пообещав возместить весь ущерб, разоружить подданных и оставить армию в 12000 человек при 12 командирах. Уступки показывали, что его армия была недалека от новых поражений. И, тем не менее, она получила отсрочку для подготовки к новой войне.
Военная политика эмирата и ее последствия
Задача строительства новой армии тесно переплеталась с вопросом о новой политической ориентации – при недостатке своих ресурсов нельзя было обойтись без иностранной помощи. Эмир «заключил соглашение с Персией и Афганистаном о поставке оружия и обмундирования»{35}. Весной 1918 г. он направил делегацию к эмиру Афганистана Хабибулле-хану, который в своем ответном послании пообещал ему нескольких офицеров-инструкторов{36}. К тому же в Бухаре уже была двухтысячная афганская бригада. Однако она была плохо дисциплинирована и вскоре после колесовских событий взбунтовалась, поэтому летом из ханства были изгнаны все нелояльные афганцы{37}.
Большое значение имел союз с Великобританией, чьи войска находились на Закаспийском фронте Туркестана. Фронт этот образовался в июле 1918 г. после Ашхабадского антибольшевистского восстания. Поддерживая его, английский штаб в персидском Мешхеде решил отправить туда часть своих войск, чтобы занять Транскаспийскую железную дорогу и Красноводск. Важное значение имело то, что идущие на фронт эшелоны красных вынужденно шли через Бухару, рискуя в случае ее выступления быть отрезанными от Ташкента. В этих условиях Бухаре и Англии выпадал шанс разом взять реванш. Однако огромные пустыни сильно затрудняли координацию действий.
По словам консула П.П.Введенского, арестованного большевиками в 1919 г., для связи с ашхабадцами был послан бухарский чиновник Мирза Сафар, воспитатель наследника престола. В январе он был отправлен и к англичанам, а в марте 1919 г. направился в Мерв{38}. Согласно другим данным, связь с Закаспием эмир поддерживал в основном через «мервского консула» Абдул-Карим-бека. В знак солидарности эмир даже награждал медалями белых офицеров{39}. Другая сторона охотно пошла на контакт. В середине марта 1919 г. из Закаспия вместе с туркменским отрядом прибыл некий офицер Иванов, который после встречи с эмиром отправился в Фергану. Эти контакты усилили слухи о победе на фронте, благодаря чему усилилась торговля Бухары с Закаспием{40}. В начале 1919 г. командующий британцами генерал Маллесон по разрешению Индии также пообещал эмиру оружие и амуницию{41}. Постепенно сотрудничество росло – Закаспий отправлял в Бухару керосин, сахар, мануфактуру в обмен на хлеб. Эмир снабжал им и ашхабадские войска{42}. В конце концов, в марте 1919 г. он попытался договориться о присылке в Бухару английских войск{43}.
Однако предложение опоздало. Вторжение скромных сил в Туркестан без надежных союзников с самого начала походило на авантюру, которую британские военные провели на случай вторжения немецко-турецких войск, опасаясь их продвижения к Индии. После окончания войны необходимость в этом отпала, в тылу началось возмущение, а падение Оренбурга поставило угрозу прихода на фронт регулярных красных частей. В итоге в марте-апреле 1919 г. британцы эвакуировались, оставив лишь небольшой гарнизон в порту Красноводска. Закаспий официально встал под начало генерала А.И.Деникина{44}. Однако это не означало, что эмир отказался от нападения на большевиков. Наоборот, весной-летом 1919 г. он был, пожалуй, ближе всего к этому. В конце мая Ашхабад как раз планировал наступление, в котором Бухара была готова участвовать. Правда с большой оговоркой: «после того, как участок Среднеазиатской железной дороги от Красноводска до Чарджуя будет очищен от большевиков и в Ташкенте падет советская власть»{45}.
Все это время отношения с Советским Туркестаном были крайне неровными и сохраняли угрозу новой войны, которой обе стороны и хотели, и боялись. Не решаясь выступить, Бухара все же время от времени мешала советским эшелонам, портя пути, водокачки, связь. Из-за голода декханам было запрещено продавать продукты на станциях красноармейцам. Власти советской Новой Бухары сообщали, что сарбазы все время снуют по городу и даже делают атаки на гарнизон. Касаясь частной аудиенции с афганским послом, эмир писал: «Я ответил ему, что моим намерением является, в первую очередь, объявить войну большевикам и добавил, что, по весьма точным данным, положение их в данный момент печальное и что этим нужно воспользоваться»{46}.
Апогеем противостояния стали керкинские события. Крепость Керки представляла удобный пункт для удара на Чарджуй – основную базу Красной Армии. Еще в ноябре 1918 г. большевики Керки заметили оживленные военные приготовления: бек усилил охрану вокруг русской части города, запретил советским гражданам ночное движение, препятствовал снабжению красноармейцев. Чарджуй опасался, «что Бухара намерена активно выступить против нас в союзе с противником»{47}. В марте-апреле сообщалось, что в Керки набираются туркмены, направляемые в Бухару. Как репетиция мобилизации 10 февраля 1919 г. было устроено традиционное соревнование козлодранья, на котором собравшиеся должны были овладеть Термезом. Власти отозвали население близ границы и приказали построить у Чарджуя 500 кибиток для англичан. 10 марта эмир отдал распоряжение по бекствам – «Ширабадскому, Келифскому, Байсунскому, Кабадшинскому, чтобы они собрали вооруженных людей для нападения на русских, если последние к 15 марта не уйдут из Термеза»{48}.
План строился на поддержке выступления ашхабадскими войсками, которые 3 мая пошли в наступление на ст. Равнина в 15 км от Чарджуя. Ашхабадский отряд штабс-капитана Айрапетова в 65 армян с английскими винтовками (200 патронов на ружьё и 100 в запасе) обходным путем из Байрам-Али – Пакта-Базар добрался 14 мая 1919 г. до Керки и устроился в саду бека в 5-6 км от города. По показаниям перебежчиков, посланцы эмира обязались передать ему продовольствие. За счет туркмен он вырос до 450 чел. 14 мая большевики получили ультиматум о сдаче. Их гарнизон был невелик: 150 стрелков, 100 сабель, партийная дружина в 80 чел. и охрана ст. Самсоново в 75 чел (позже подошел небольшой отряд из Кагана). Однако большевики ответили отказом, а 16 мая сами обстреляли и разоружили бека. Тогда туркмены окружили крепость; одновременно по линии Аму-Дарьи и вокруг города было собрано не менее 5-6 тыс. бухарских войск и ополченцев с английскими, немецкими, австрийскими и русскими ружьями. Борьба шла два месяца. Лишь с третьего раза Ташкент смог провести парламентеров, которые заключили 19 июля соглашение со всеми сторонами, чему во многом помогло поражение ашхабадцев под ст. Равнина и занятие большевиками оазиса Теджен и Ашхабада. Но даже при заключении мира керкинский бек пытался настоять на выводе русского гарнизона и контроле бухарцев над судоходством по Аму-Дарье{49}.
