– Типун тебе на язык! – сплюнул Лёха.

И тут замигал и погас свет.

– Факелы, быстро! – крикнул Серега.

Объяснять, что да как, никому не пришлось – все и так знали, где в каждом из помещений хранились заготовленные как раз для таких случаев факелы. Вскоре в специальных креплениях на стенах, рядом с погасшими лампами, уже чадили смолистые сосновые дубинки.

В столовую повылазили и другие обитатели подземелий: три женщины неопределенного – от сорока до шестидесяти лет – возраста, опирающийся на клюку седобородый старик, а также подобные человековолку монстры – правда, в основном со звериными, положенными от природы головами. Человеческой, кроме Петро, мог похвастаться лишь старый, грузный, совершенно облезлый медведь. Без шерсти, при неярком свете факелов, его и вовсе можно было принять за старого, толстого мужика, если бы не по-человечески вывернутые «ноги» и «руки», да не длинные черные когти на них. Вместе с ним «медведей» было всего трое – основную массу «демонов» составляли волки-мутанты. Получившие теперь вдобавок и дополнительную «мутацию» – человеческие мозги.

В зале сразу сделалось тесно. При этом почти не было шума – местные обитатели привыкли к строгой дисциплине. Собрались же они здесь понятно почему: хотели узнать причину аварии. В основном опасались за огороды – растениям свет был необходим. Но спросить об этом никто не успел: вдалеке раздался грохот захлопнутой двери, послышался шум стремительных шагов, и в проеме одного из коридоров показался мужчина, освещающий себе путь масляным фонарем.

Гибкий и стройный, издали он казался молодым. Но когда ворвался под свет факелов в «кают-компанию», стало видно, что ему, как и большинству здешних людей, не меньше пятидесяти, а скорее даже, лет пятьдесят пять – пятьдесят шесть. На узком, хищном лице черными тенями выделялись носогубные складки. Над прямым тонким носом тянулись ко лбу две отчетливые вертикальные морщины – вероятно, это лицо чаще хмурилось, чем озарялось улыбкой. Подтверждением тому служили и плотно сжатые тонкие бескровные губы. Цвет глубоко посаженных глаз разобрать было нельзя – отражая пламя факелов, они, казалось, светились сами. Одет был мужчина более чем странно – в красно-зеленый клоунский комбинезон. Причем надетый задом наперед, что делало бы этот неуместный наряд смешным и нелепым, если бы не покрывавшие его жуткие пятна – как давние, бурые, застиранные, так и свежие – блестящие, алые. Окончательно убедиться в том, что «клоун» испачкался не краской, выписывая на холсте закатный пейзаж, заставляла болтающаяся на шее медицинская маска и зеленая хирургическая шапочка на голове, тоже заляпанная каплями старой и свежей крови. Да и то, что перед ним не кто иной, как загадочный Подземный Доктор, после этого тоже бы стало ясно любому. А собравшиеся в зале, наверное, почувствовали бы его присутствие даже в полной темноте.

Подземный Доктор, резко сорвав маску и шапку, отшвырнул их в сторону. К ним сразу бросилась одна из женщин, подняла и быстро скрылась в одном из коридоров. Длинные, почти до плеч, темные волосы Доктора, казавшиеся при свете огня совсем черными, блеснули редкими прядями седины.

– Что это значит? – негромко, но так, что услышали все, спросил он. – Где свет?

– Так это… – выскочил вперед электрик Жека, – сейчас проверю пойду. Крысы, небось, кабель перегрызли…

– А почему ты до сих пор здесь? И почему аварийный аккумулятор операционной выдержал только три минуты?

– Так ведь дохлый он, а заменить нечем, – замахал руками, словно курица крыльями, электрик, не зная, что ему делать: оправдываться насчет аккумулятора или мчаться искать обрыв линии.

– Значит, надо найти! – обвел Доктор собравшихся огненным взглядом. – Те, кому я разрешил выходить на поверхность, должны не только звездами любоваться, а искать то, что необходимо здесь в первую очередь. И сообщать им об этом должен тот, кто отвечает за свой участок и видит, что в чем-то возникла необходимость. За двадцать лет это можно было усвоить.

Говорил Подземный Доктор жестко, но по-прежнему негромко и сухо, будто бы с неохотой выплевывая слова.

– Аккумулятор-ры на судор-ремонтном заводе, – подал голос один из монстров-волков. – Мор-розовцы готовят. Для хр-рамовников.

– Почему об этом не знает электрик? – просверлил Доктор взглядом Жеку.

– Я знаю… – вытер тот ладонью выступившую на лбу испарину. – Там в них электролит с пластинами меняют, заряжают… Только ведь… Как я туда?.. Там ведь…

– Что за лепет? – шагнул к нему Подземный Доктор. Электрик невольно стал пятиться, но всё же заставил себя остановиться. – Если ты был в курсе, что аварийный аккумулятор неисправен, и при этом знал, где можно достать новый, то должен был предпринять всё, чтобы он был здесь. Я не заставляю тебя лично идти на судоремонтный завод – понятно, что тебя схватят и прикончат. Но для подобных операций у нас имеются специальные лю… особи. Двум волкам пробраться на завод ночью не составит большого труда. Взять с собой мешковину, положить на нее аккумулятор и принести в зубах. Даже один может при желании справиться, если поднатужится.

– Я ведь не могу им приказать…

– Приказывать и не надо, нужно просто сказать. Ты ведь просишь это не для себя лично. Ну а если вдруг кто-то откажется выполнять подобные поручения специалистов, – обвел Доктор недобрым взглядом присутствующих, – немедленно сообщайте об этом мне. И мы все вместе решим, стоит ли дальше кормить дармоедов. В общем, сегодня же ночью аккумулятор должен быть доставлен. – Доктор снова повернулся к электрику, и его тонкие надломленные брови удивленно приподнялись: – А ты почему до сих пор здесь? Обрыв должен быть найден и устранен в кратчайшие сроки!

Жека метнулся в сторону ведущего к Сухоне туннелю, по которому был проложен силовой кабель. Подземный же Доктор продолжал вещать собравшимся:

– Знайте все: электричество для нас сейчас самое важное. Пусть здесь или в жилых кельях можно обойтись лучинами или факелами, но огородам факелов мало. И, самое главное, электричество необходимо мне в лаборатории и операционной. Не только из-за света. Кто не в курсе – приборы факелом не включить. Причем это важно для вас же самих. Если, как сегодня, электричество пропадет во время сложной операции – летальный исход для пациента неизбежен. Впрочем, если вам не жалко себя, черт с вами. Только я вот что скажу… – Голос Подземного Доктора перешел почти на шепот, от которого зашевелились волосы у всех, кто их имел. – Скоро предстоит самая главная операция в моей жизни. Та, к которой я готовился все эти долгие годы… И если вдруг… мне не важно по какой причине… если вдруг она сорвется – каждый из вас напоследок поймет, что «демоном» меня называют не зря. Поэтому, – вновь заговорил он нормальным голосом, – в ваших же интересах пойти сейчас и помочь Евгению в поисках обрыва кабеля. А потом – хоть закапывайте его на два метра под туннелем, хоть выставляйте круглосуточную охрану через каждые десять метров, но чтобы такого больше не повторилось. – «Архангельский демон» повернулся, чтобы уйти, и бросил напоследок через плечо: – Уберите из операционной тела пациента и донора. – И Подземный Доктор зашагал к весьма узкому, ведущему из «кают-компании» проходу. Кроме него самого и еще одной «особи» заходить туда не было дозволено никому.

Он шел по темному, тесному туннелю согнувшись. Высота потолка здесь была около двух метров, и Доктор, рост которого не намного превышал метр семьдесят, и так не задел бы его, но в прыгающем свете масляного фонаря туннель казался ниже, и шею хотелось пригнуть инстинктивно.

Туннель состоял из трех десятиметровых отрезков – после первого, под прямым углом, следовал поворот налево, после второго – направо – и заканчивался тупиком. В самом конце, на левой стене, имелась обитая широкими железными полосами деревянная дверь с большим навесным замком.

Подземный Доктор, поставив фонарь на земляной пол, достал из-под ворота комбинезона связку ключей и снял с шеи толстую цепочку с кольцом, на котором они висели. Одним ключом он открыл навесной замок, другой вставил в замочную скважину, которая оказалась под ним, и трижды провернул. Дверь отворилась беззвучно. За ней был небольшой, метра в полтора длиной тамбур, который заканчивался решеткой из толстых металлических прутьев. Сейчас эта решетка, а точнее, образованная ею калитка, была приоткрыта. За ней черной кляксой расплылась темнота.