– Убрались, как крысы с корабля! – Передвижной корчит презрительную физиономию, сплевывает на пол. Ощущение, будто он сильно пьян. Хотя мы-то знаем, алкоголь наш передвижной принципиально не употребляет. – Предали!

– Отказались от оплаты? – Лиличка недоверчиво щурится. Бедняжка, она, как Маугли, не встречала в своей жизни людей. А если и встречала, то не разглядела. Оценивала всех под одну гребенку. Все вокруг нее – людишки. То есть те, кто, по ее представлению, от денег отказаться не может.

– От оплаты? – передвижной усмехается, то ли нервно передергиваясь, то ли просто пожимая плечами. – За первый тур мы уже расплатились, второй – еще не начинался… – бывший Слащов моего воображения беспомощно разводит руками, потом нечаянно задевает меня взглядом и оживляется. – Да где же Артур?! – вопрошает в сердцах.

– Артур скрылся. – на этот раз отвечает Рыбка, достает из кармана тетрадный листок в клеточку. – Оставил это дурацкое письмо и… не знаю что. Не пешком же он ушел?

– Может, вместе с крысами? – это Лиличка про моих друзей.

– Нет, нет, – Передвижной отмахивается с неподдельным испугом. – Артур не мог уехать… И потом, артистов я лично отправлял. Уехали четверо. Зинаида, Малой, Гала и Еремка – подлец. Думал, не отпускать… Да как не отпустишь? Официально договор на новый тур еще не подписывали. Официально – все чисто.

– А вообще вы договора с артистами заключали? Давайте-ка их сюда, любезный, мы их сейчас проштудируем… – внезапно оживляется дедуганчик. Мумифицированным чучелом персонажа с портфелем сидел он до этого во главе стола и сурово молчал. А тут вдруг очнулся, копошится в бумажках, радуется…

– Повторяю, Артура мы здесь больше не увидим. – это Рыбка говорит. – Привыкайте решать проблемы самостоятельно. Итак, что будем делать?

Рыбка звучит спокойно, но тон дребезжит, как испортившийся электросчетчик. Скрывшийся в самый горячий момент Артур – серьезный удар для Рыбкиного мировоззрения. Геннадий и представить не мог, что тоже может оказаться жертвой азарта подчиненного. Теперь будет знать. Держишь дома хищника – будь готов к укусам!

Дим, подтверди! Помнишь, как ты Шумахера раздразнил, и потом с расцарапанным запястьем ходил, а все шептались, уверяя, мол, ты из-за нас с Ринкой, наверно, пытался вскрыть вены…

– Этого просто не может быть! – твердо говорит Передвижной и отходит к окну. Стоит там – твердокаменною громадою, сопротивляется очевидному.

– Ваш лепший друг изволили кинуть нас всех! – обворожительно улыбается Лиличка, явно отвечая передвижному начальнику

Ах, вот как?! Так значит, Артур – действительно близкий друг Передвижного? Вот и последнее звено встало на свое место. Теперь, кажется, выстроен весь сюжет…

Помнишь? Всю дорогу Передвижной косился на меня, будто что-то знает. Ясное дело, знает – Артур, наверняка, нарассказывал. И про то, как шоу бизнес наш делали, и про остальное. Причем, рассказывал, судя по отношению Передвижного, далеко не в лестных для меня тонах. Вот отсюда-то и наши с бывшим Слащовым стычки-столкновения… Что бы я ни делала, что бы ни говорила – всегда оставалась для него капризной особой, попившей крови его гениальному другу. Нет, Димка, я не выдумываю! Артур сам когда-то подобную характеристику давал. “Вампир моего гения…”, – говорил. И, знаешь, так обидно сделалось, что, будь под рукой грузовик, – переехала бы. Потому что, не только артур ля тогдашниз наших проектов что-то придумывал. Я тоже много чего делала! В общем, по-хорошему, Артур должен был бы не ргуать меня Передвижному, а воспевать /ты гений,/я тоже гений/… Впрочем, когда Артур что-то делал по-хорошему?

Вспомнился отчего-то дурацкий эпизод из жизни Передвижного. Бывшую проводницу вагона-ресторана помнишь? Ну да, Лизку. Забавная девка, смешливая, – сочетанье доброго нрава, крутых форм и маленького роста. Да, да, та, об чей зад ты все время спотыкался, в ресторан заходя. А что такого? Она так пол мыла. Да постоянно. Не из трудолюбия, разумеется, а от желания понравится. Умеет человек красиво прогибаться – грех не продемонстрировать. Не льсти себе! Она, как только хлопок двери в тамбуре слышала, сразу исходное положение занимала. И крутилась себе, согнувшись, пока, глянув между ног – своих, разумеется, расставленных, – не идентифицировала вошедшего. Если это был мужчина, Лизка продолжала усердно мыть пол, а коли женщина – моментально бросала уборку. А разговоры какие у нее были потрясающие! Нет, Дим, я не подслушивала, просто, когда к Валюше-официантке заходила, парой фраз и с Лизкой перекинуться довелось. Смеется вся, краской заливается, хихикает безостановочно.

– Что? – спрашиваю с участием. Потому что странно было бы не спросить, видя, как человек прямо трусится весь от смеха, без всякой видимой на то причины…

– Ой, – отмахивается Лизка и снова хохочет.

– Не обращайте внимания, – советует Валюша, тоже улыбаясь. – С Лизаветой у нас вечно что-то пикантное случается . То одному отказать не сможет, то другому…

– Зашла на пять минут в купе к Ваське-повару, – решила-таки поделиться Лиза, – Теперь все колени стесаны… Ну что ты будешь делать!

Помню, я тогда еще подумала, что Ринке Лиза, наверняка, была бы страшно интересна. Даже как-нибудь затащить Лизу в наши с Ринкой поверхностные разговоры подумывала. Но потом, Зинаидиными заботами, Лизку убрали с глаз долой. Помнишь, Дим?

Неужели не знаешь этой истории? Весь поезд знает, а ты нет! Зинаида бедную Лизу изначально невзлюбила. За все – начиная от наглого пожирания глазами всех мужиков без разбора, заканчивая плохо вытертой пылью на подоконниках. В принципе, Зинаиду можно понять. Прима давно бы уже что-нибудь сделала, но разница в статусах не позволяла связываться. Но однажды…

Уж не помню, на какой станции это было, но стоять мы там должны были долго – вечер и полночи, если не ошибаюсь. Лизка позже, смеясь и краснея, рассказывала:

– Выглядываю с вагона, гляжу – коханэць!

Ну и понеслось-поехало, отмечали знакомство весело, с большой компанией в привокзальном кабаке. Коханэць уверял, что тоже, только с Лизкой глазами встретился, понял – все планы на вечер срочно нужно отменять. В общем, такая себе у них оказалась страсть с первого взгляда. А потом пьяная Лизка, собрав все силы, бежала по предрассветной платформе за последним вагоном нашего поезда и кричала, что есть мочи. Увы, никто ее не услышал. Хорошо, коханэць оказался человеком деятельным и обеспеченным. Меньше, чем через час, рыдающая Лизка была доставлена на место службы быстроходным такси. К счастью, наш поезд должен был сделать кратковременную остановку неподалёку от предыдущей станции.

Не удивительно, что после таких ночных переживаний, в положенные шесть утра Лизка не проснулась. Как и всякий проводник, спала она в своем вагоне. Только у остальных было свое купе, а Лизка жила непонятно как: вещи все по шкафам, а самой спать прямо на полукруглых диванах-сиденьях вагона ресторана полагается. И спала себе прекрасно, и не жаловалась. А в то утро не жаловалась особенно, потому что уж больно спать хотелось. Посапывала себе блаженно, бесстыдно обхватив обеими ногами ватное одеяло. Сладостно причмокивала губами, источая перегар на весь ресторан. Добрая Валюша-официантка, памятуя о ночных приключениях Лизки, прогонять ее в шесть утра не решилась. В конце концов, накрывать на столы развалившаяся на сидении тушка совсем не мешала. И вот надо же… Именно в этот день и мне, и Зинаиде взбрело в голову проснуться пораньше. И не просто проснуться, а отправиться в вагон-ресторан для поглощения раннего кофе. Было еще без пятнадцати восемь, Валюша как раз собиралась растолкать Лизавету, как вдруг…

– Что это?! – прима поначалу даже не поверила своим глазам, потом присмотрелась повнимательнее, узнала в опухшем после перепоя лице спящей – физиономию ненавистной проводницы, и понеслась… – Что это, я вас спрашиваю?! – набросилась она на Валюшу.

– Это Лиза, проводница…

– Почему ЭТО спит там, где мы кушаем?! – с выражением беспросветного ужаса спросила она… Ощущение, будто речь шла не о спящем, а о, скажем, испражняющемся человеке…