«В моей смерти прошу никого не винить».
Промозглым осенним вечером Людмила сидела на диване, в темной комнате, со стаканом молока в руке и, покачивая шлепанцем на правой ноге, смотрела программу «Время». Жизнь учительницы в деревне не сильно отличается от жизни учительницы в городе. Те же заботы, те же проблемы с обучением и воспитанием детей. Разве что в городе есть, куда после работы можно сходить за духовной пищей. В деревне же не было ни театров, ни музеев. Местную библиотеку учительница перечитала уже два раза. У Людмилы была лишь одна отрада — Дюрер. На стене, над диваном, висела картина, которую дед привез с войны в качестве трофея. Картина была прекрасной. Отважный сержант выменял ее в Польше на две банки тушенки. Лишь в начале шестидесятых он показал ее искусствоведу, и тот определил автора. Людмила любила смотреть на эту картину. В эти минуты она отдыхала душой.
Входная дверь скрипнула пружиной и захлопнулась, лязгнув замком.
Половые доски проскрипели, от шагов отозвавшись гулким эхом.
— Есть, кто живой? — послышался с мостков молодой баритон.
— Да-да. Проходите сюда, — сказала Людмила, ставя полупустой стакан молока на стол.
В дверях, в свете соседней комнаты, появился высокий широкоплечий красавец, в строгом черном пиджаке и белоснежной рубашке. Учительница дернула за веревочку над кроватью, выключатель щелкнул, и комната залилась ярким желтым светом.
— Здравствуйте… — сказал незнакомец и тут его взгляд упал на картину. — Какая прелесть.
— Здравствуйте, — ответила Людмила, вставая с дивана.
— Если я не ошибаюсь, то это Дюрер?..
— Вы разбираетесь в живописи? — спросила Людмила.
— Да, — с улыбкой ответил незнакомец. — И даже очень неплохо.
— Чем обязана позднему визиту? — спросила учительница, кутаясь в платок из козьей шерсти.
— У меня к вам есть одно очень интересное предложение, — сказал незнакомец. — Если вы его примите, то ваша жизнь изменится.
Они разговаривали больше часа, но незнакомец так и не смог убедить учительницу принять его предложение. Людмила сидела на диване, под фамильной ценностью, гость на стуле, как раз напротив картины.
— Ну что вам мешает сказать мне «да»?
— Вера, — спокойно ответила школьная учительница.
— Хм. Вера, — усмехнулся гость. — Вы верите, что вам кто-то заплатит больше? Вы вот в людей тоже верите, а они вас предали. Вы подвиг совершили.
Чтобы не задавить ребенка, выскочившего на дорогу, вы направили свою машину в комбайн. А они вас обвинили в употреблении наркотиков. Здесь. В селе! Какая глупость… Обкурились травы — это еще куда ни шло, но героин…
это на ту, что ли зарплату, что они вам платят?
— Глупость, — согласилась Людмила, чуть улыбнувшись.
— А два года, пусть условно, это как? Тоже глупость? Права у вас отобрали.
И все из-за того, что мать сорванца работает главным бухгалтером на автостанции. Вы вот детишек их учите, а они даже слово в вашу защиту не сказали. Я уж не говорю о тех сплетнях, которые бабки распускают про ваш моральный облик. Любому здравомыслящему человеку ясно, что это все говорится от глупости и зависти. Ну почему вы не хотите мне ее продать? Вы сможете вернуться в Санкт-Петербург, жить среди людей равного вам интеллекта. Ведь вы сюда сбежали из-за несчастной любви…
— Это бесполезный разговор, — сказала учительница, — не трудитесь.
— Вы придумали революционную методику в воспитании детей, — не отступал поздний гость. — Местные пердуны из ОблОНО никогда вас не оценят.
Вам необходимо вернуться в Петербург. Среди моих клиентов есть много влиятельных людей. Вы только скажите «да» и я устрою вам прием хоть…
— Нет, — сказала Людмила.
— Вас не просто выслушают, — продолжал гость, — но и примут ваши рукописи, опубликуют и внедрят вашу методику. Вы станете знаменитой.
Всемирно известной.
— Я же сказала «нет», — твердо и спокойно повторила Людмила, — Повторяю этот разговор бесполезен. Вам лучше уйти.
— Не понимаю. Откуда такая вера в высшую справедливость? Неужели вас жизнь ничему не научила?
— Вот что, — сказала Людмила поднимаясь с дивана. — От скуки я иногда читаю не только Чехова, но и книги более низкопробные. Из них я знаю пару способов, как с такими как вы нужно бороться. Не доводите до крайности.
— Нет. Крайности нам не к чему, — оживился гость. — Зачем же сразу крайности? Нет — так нет.
Незнакомец поднялся и направился к выходу. У двери он остановился и, обернувшись, бросил прощальный взгляд на картину.
— Удивительно. Такая прелесть и в этой глуши. И все-таки вы зря отказались от моего предложения. Вы даже не знаете что теряете.
— Зато я знаю, что я не потеряю, — спокойно ответила учительница.
— До свидания, — сказал незнакомец.
— Прощайте, — уточнила Людмила.
Незнакомец ушел, а учительница еще долго стояла у окна и смотрела на собравшуюся возле клуба молодежь. Дети как дети. Нет в них ничего ужасного.
Просто нужно терпимее к ним относиться.
Небольшой овальный зал с колоннами был наполнен мягким, рассеянным светом. Он лился из ниоткуда и равномерно освещал все пространство. Стены и колонны зала были серо-голубого оттенка. Лакированный паркет слегка поблёскивал, отливая янтарем. В зале не хватало только духового оркестра и кружащихся в бальном танце пар. Казалось этот зал специально создан для праздника. Но оркестра не было. Не было слышно ни единого звука. Люди, стоявшие посреди бальной залы, молчали. Кто-то из них рассматривал колонны, кто-то, задрав голову, смотрел вверх, очевидно, пытаясь разглядеть, источник света.
— Здравствуйте, — послышался сзади мягкий и приятный голос.
Все обернулись. На небольшом дубовом кресле сидел высокий широкоплечий красавец в строгом черном пиджаке и белоснежной рубашке.
Все собравшиеся посмотрели на красавца. Они поняли, что он скажет что-то важное.
— Не знаю как вы, а я рад нашей встрече, — сказал широкоплечий красавец. — Поверьте мне, я говорю искренне. Я не испытываю к каждому из вас никакой ненависти, презрения или злорадства. Все, что я делаю, это лишь работа. И эту работу я выполняю добросовестно. Чего порой нельзя сказать о моих партнерах.
Но это мелочи, я не в обиде. Конечная цель путешествия у стоящих в этом зале не одинаковая. Для начала я хотел бы…
Красавец наклонил голову и запустил правую руку во внутренний карман пиджака. Лицо его сделалось озабоченным, он не нашел, того что искал, и проверил правый внутренний карман.
— Ага, вот и список, — сказал красавец, разворачивая сложенный вчетверо лист бумаги. — Так… среди нас должны быть Андрей и… Людмила. Есть такие?
Красавец поднял голову и посмотрел на присутствующих. Вперед на два шага вышли изобретатель и школьная учительница.
— Чудесно, — улыбнулся широкоплечий. — Хоть мы с вами так и не договорились, я все равно рад вас видеть.
Людмила с Андреем, как и все кто был в зале, смотрели на говорившего молча.
— Ну что же, — продолжил красавец. — К сожалению, Людмила и Андрей должны сейчас нас покинуть. У них своя, не менее обширная и интересная программа. А мы через минуту продолжим то, для чего здесь собрались.
Приглушенно щелкнул дверной замок, и в правой стене отворилась дверь.
Все обернулись. Дверной проем был освещен чистым, прозрачным белым светом, который почему-то не выходил в зал.
— Вам сюда, — сказал широкоплечий красавец, показывая рукой на распахнутую дверь. — Там вас встретят и объяснят, что делать дальше. От себя лишь хочу сказать, что я был искренне рад нашему знакомству.
Людмила и Андрей подошли к залитому светом дверному проему, перешагнули через порог. Закрывшаяся дверь навечно скрыла их от всех, кто был в зале с высокими колоннами. После того, как дверь закрылась, все повернулись и вновь посмотрели на красавца, сидевшего в дубовом кресле. Тот продолжил:
— Жаль, конечно, что они не с нами, но поделать ничего нельзя. Итак… я собрал вас, для того, чтобы сообщить, что пришло время расплатиться. Я со своей стороны выполнил все условия контракта и надеюсь, что вы сделаете что же самое. Тем более, что я платил вперед, а вы, так сказать, продавали свою душу в кредит. Согласитесь, эта была очень выгодная сделка. Все вы получили то, что хотели и даже успели насладиться плодами сделки. Мне же до поры до времени оставалось лишь терпеливо ждать. Я все это говорю, чтобы у вас не было ощущения будто вас обманули. Ведь сколько ходит злых вымыслов о том, что наш покровитель, и мы, его помощники, этакие бесчестные подлецы. Что мы всегда норовим всё обтяпать хитростью и обманом… Но теперь вы сами видите, — это не так. Всем вам было сделано предложение, и каждый сделал свой выбор. Никто никого не принуждал, никто не угрожал. Ну… разве что некоторым… да и то самую малость. По большому счету и угрозой-то это назвать нельзя. Так, маленький блеф. Как при любой коммерческой сделке. Вы могли отказаться, как некоторые, широкоплечий красавец показал рукой на дверь, за которой скрылись Андрей и Людмила. — Но… Как говориться, что сделано, то сделано. А сделано это, повторюсь, добровольно.
