– Как, ты тоже? Надо же. – Шурик закинул галстук за спину и принялся варить кофе.

– В каком смысле тоже? – еще не вполне осознав, о чем речь, беззаботно спросила я.

– Ну… Меня тоже ждут дела сердечные, – Шурик искренне улыбнулся.

Я стала лихорадочно ловить ртом воздух, не решаясь переспросить. Все Шуркины гримасы и неумения, все Шуркины недостатки и глупости тут же оказались прощенными. Ну уж нет! Я вмиг ощутила, что просто обязана снова выйти за него замуж.

– Кто она? – хрипло спросила я.

– Чего ты так нервничаешь? – искренне удивился Шурик. – Какая тебе разница?

– То есть как это – какая разница?! Моего собственного бывшего второго мужа кто-то пытается увести у меня из-под носа, а мне не должно быть до этого дела?!

Я открыла рот, дабы рассказать Шурику всю правду. Давно проверено, что, если не знаешь, что говорить, лучше сказать правду. Итак, только я собралась рассказать про непереносимость одиночества, про необходимость начать все сначала, про то, что я докатилась до сомнительных дел с Викторией и меня надо срочно спасать, как вдруг… Случайно кинув взгляд в холл, я увидела стоящий в углу ярко-зеленый зонт.

– Что это? – только и смогла спросить я.

– Зеленый зонт, – с истинно программистской гуманностью ответил Шурик.

– Конкретней, – не отставала я, не сводя глаз со злополучного предмета.

– Средство для укрытия от дождя. Большое. Зеленое. – Шурик, близоруко щурясь, заглядывал в холл. – Родительница моя себе купила, чтоб с осенним пальто, гармонирующим по цвету, носить.

В моей голове моментально в стройную цепочку стали выстраиваться факты. Шурик взрослый. Высокий. У него есть большой ярко-зеленый зонт. Усики он вполне мог себе наклеить. Очки у моего Шурика – хамелеоны. На улице, при ярком свете они выглядят как темные, солнцезащитные. И наконец, моего бывшего второго мужа зовут Александр, он неплохо играет на фортепьяно и является приятелем владельца клуба знакомств. Все это мне очень не понравилось.

– Шурочка, но ведь еще неделю назад он здесь не стоял. Почему его достали? – я чувствовала себя совершенно сбитой с толку. – Похоже, кто-то недавно пользовался этим зонтом? Да?

Зеленый зонт по части разрушения моих планов оказался даже эффективнее, чем Шуриковы намеки на перемены в его личной жизни. С соперницей можно было попытаться конкурировать, с зонтом – нет. Не в том смысле, что укрывать от дождя я никого не умела (хотя и в этом тоже), а в том, что наличие зеленого зонта в прихожей у Шурика однозначно свидетельствовало: диктовать правила дальнейшей игры будет он, а не я. Если зонт был случайным совпадением, то он автоматически становился знаком судьбы, сообщающим о необходимости отбросить романтические бредни и работать над делом Силенской. Если же Шурик действительно расспрашивал Дашу о матери, а меня попросту обманул, сказав, что понятия не имеет, кто и когда пользовался зонтом, ситуация тем более требовала активных действий. Разобраться в происходящем было теперь втройне необходимо. Потому я взяла себя в руки и начала действовать. К счастью, в легкомысленно оставленном Шуриком на мое попечение доме имелось все необходимое.

Первым делом я привлекла к работе несовершеннолетних.

«Настасья, дай знать, когда у вас будет перемена! – написала я сестрице. – Хочу понять, когда вас с Дашкой можно будет на секундочку отвлечь».

«Хорошо, – пришел ответ в тот же миг. – Пока еще урок. Напишу, когда кончится. А что случилось?»

Я не отвечала, чтобы не отвлекать ее от впитывания знаний, с ужасом представляя, как маман вечером, заглянув в сестрицын телефон и обнаружив нашу переписку, будет возмущаться, читая все последующие «Ну что случилось?», «Напиши!», «Эй?» и «Я умру от любопытства и обижусь!», отправляемые сестрицей во время урока.

Когда настала перемена, я решилась позвонить:

– Провожу следственный эксперимент, – по моим представлениям такое объяснение должно было звучать бодро и правдоподобно. – Пришлю тебе пять фото похожих между собой людей. Один из этих пятерых – подозреваемый. Какой – должна сказать Даша. Пусть внимательно рассмотрит фото и скажет, разговаривал ли с ней кто-то из этих людей. Фотки после разговора сразу уничтожь. Только скажи сначала, на кого Даша покажет.

Можно, конечно, было напрямую связаться с Дашей, но, во-первых, я не была уверена, что она не покажет Вике фото, а во-вторых, обязать к чему-то сестрицу мне было все-таки проще. Дарья бы проходу не давала, осыпая вопросами.

– А почему нельзя сразу показывать фотку подозреваемого и спрашивать, не приходил ли он? – Настасья, как оказалось, тоже не собиралась молчаливо выполнять мою просьбу.

– Ради чистоты эксперимента. Нам нужно, чтобы Даша сама указала на своего собеседника, а так получится, будто мы его навязываем.

– Ой! – Сестрица переключилась на громкую связь и рассмотрела фотографии. – Но ведь это Шурик!

– Да, – невозмутимо ответила я. – По внешним данным он соответствует типу подозреваемого.

– Он что, может быть этим обманщиком?

– Может быть все, что угодно. Никто не говорит, что Дашин собеседник – обманщик. О том, что ты знакома с одним из сфотографированных людей, тоже, пожалуйста, никому не говори. Вообще-то я взяла Шурика для количества. Но если окажется, что с Дашей говорил именно он, то будет даже лучше. Получится, мы все о нашем объекте знаем. Понимаешь?

– Нет, – честно признался ребенок. – Но, если ты просишь, фотки покажу. Только когда? Пока мы болтали, перемена уже кончилась. А потом уроки, на которых мы с Дашей в разных группах, а потом кружки и…

– Так! – я совсем не хотела мешать сестрицыной учебе. – Задание выполняй по мере возможности. В любом случае у тебя больше шансов поговорить с Дашей тайно от тети Вики. Да! Я втравливаю вас с Дашкой в совершенно секретную операцию. Никому ни слова! Даже мне, пока сама не спрошу! А сейчас, пожалуйста, марш на урок!

– Так «марш» или «пожалуйста»? – еще немножко повредничала сестрица, но потом, явно довольная важностью собственной миссии, послушно прервала связь.

Привлечением малолетней сестры к опасным полугангстерским разборкам список моих злодеяний на сегодня не заканчивался. Предстояло, например, воспользоваться услугами одного не слишком безопасного человека. В отличие от простодушной Настасьи, Клюшка вряд ли согласился бы помогать добровольно, поэтому я решила потренировать навыки своей наглости.

– Ал-л-ло? Аюшки? – томно промурлыкал в трубку низкий женский голос, когда я позвонила на офисный телефон Клюшки.

– Николая можно? – я чувствовала, как ухо примерзает к трубке телефона-автомата.

– Кто его спрашивает?

Почему-то подумалось, что именно с такими интонациями должны разговаривать работницы службы секса по телефону.

– Это с телевидения. Программа «Народный контроль», – ответила я, умудренная опытом, – литературный редактор Катя Кроль.

Как и предполагалось, я получила «доступ к телу» без лишних вопросов.

– Чего это вы, гражданочка, устаревшими заслугами козырять вздумали? – явно неодобрительно спросил Клюшка.

– Титулы не устаревают, Коленька, – бросилась я в атаку. – Восстановилась на прежней работе, делаю очередную передачу. И тут наткнулась на интересную деталь. У вас в «Надежде» орудует преступник. Знакомится с жертвами, увозит за город и грабит. Не знаю даже – пускать эту информацию в эфир без купюр или лучше выслушать ваши комментарии. И вообще не соображу – обнародование такой информации сильно подорвет ваш бизнес или ничего страшного?

– Ясно, – изменившимся голосом отрезал Клюшка. – Во сколько сможете быть у меня в офисе для обсуждения всех подробностей?

– Хм… – мои надежды разрулить максимум дел в телефонном режиме потерпели крах. – Мне еще в пару мест обязательно нужно заскочить. А потом сразу к вам. Скоро буду.

Естественно, все тропинки, ведущие от троллейбусной остановки к Клюшкиному дому, оказались полностью покрыты льдом. Ничего другого от этой жизни я и не ждала. Если уж иду куда-то – так обязательно на шпильках в гололед, если уж хочу ездить – так непременно на проданном чужим людям автомобиле, если дружу – так с опасающейся шантажа бизнес-леди, собираюсь замуж исключительно за тщательно скрывающего свою суть бандита, а угрожать пытаюсь самым влиятельным и неприкосновенным людям города.