«Словно мало того, что мне пришлось не моргнув глазом смотреть, как судят и приговаривают к смерти Мака», – угрюмо думал Адам. Особенно учитывая тот факт, что его вызывали давать показания. Сознательно обманывая под присягой, Адам поклялся: Мак вполне может быть Лисом. Он пояснил, что редко виделся с другом и не был посвящен в его личную жизнь. Мак никак не отреагировал на слова Адама. Страшные раны Мака начинали заживать, но он все еще был слишком слаб, чтобы самостоятельно прийти в зал суда. Адаму стало ясно: за его другом не было должного ухода, необходимого, чтобы ускорить выздоровление. И, судя по выражению бледного лица Алексы, с ней обращались не лучше.

В зале суда толчея не уменьшилась, поскольку люди ринулись вслед за Алексой, спеша занять удобные места. Суд над ней обещал пройти еще занимательнее, чем над Лисом, по той простой причине, что Алекса не только обвинялась в измене, но и была красивой женщиной. Кроме того, заседание по делу Лиса сильно разочаровало тори. В худой и жалкой тени мужчины, которого внесли в зал на носилках, не было ничего романтического и разудалого. По правде говоря, все разбирательство являлось фарсом.

Поэтому Саванна с огромным нетерпением ждала суда над Алексой. Масла в огонь подлило известие, будто ее муж, лорд Пенуэлл, наконец вернувшись после тайной миссии, публично осудил ее действия и отказался не то что помогать, но даже видеться с ней. Как будто в подтверждение этих слухов Адам сразу же начал встречаться с леди Гвен, которая, как все знали, была очень близка к тому, чтобы стать леди Пенуэлл, пока Алекса не свалилась словно снег на голову и не отняла у нее этот титул. Когда через непристойно короткий промежуток времени Алекса округлилась, причина поспешного брака сделалась всеобщим достоянием. Некоторые даже доходили до заявлений, что «потаскушка получила по заслугам».

От одного из бравых солдат империи, капитана Чарльза Уитлоу, поступила неоспоримая информация: прославленный отец леди Алексы сэр Джон Эшли отрекся от нее; якобы леди совершила нечто настолько гнусное, что старику было тошно на нее смотреть. И кому же об этом знать, как не Чарльзу, по его собственному признанию когда-то помолвленному со скандально известной леди Алексой. Возмущенный поведением невесты, он, разорвав помолвку, женился на даме, достойной носить его доброе имя.

Слушая эти сплетни в пересказе Гвен, Адам отказывался их комментировать и лишь глубокомысленно кивал. Ему хотелось пойти к Алексе, утешить ее, но в сложившихся обстоятельствах приходилось умерять свой пыл, а в ожидании лучших времен изображать возмущение действиями жены и безразличие к ее судьбе.

От Ланса Баррингтона Адам узнал, где содержат Алексу. Графа уверяли, что с его женой хорошо обращаются и она ни в чем не знает нужды. Однако увидев Алексу теперь, Адам понял: Баррингтон сильно исказил действительность. Одному Богу известно, что пришлось пережить его прелестной жене за долгие недели, проведенные в сырой камере под особняком губернатора.

Прошло меньше семи дней с тех пор, как Адам, вернувшись после затянувшейся миссии генерала Превоста, узнал о Маке и Алексе. Он подоспел точно к суду над Маком и услышал все жуткие подробности из уст генерала Превоста. Обстоятельства, над которыми Адам был не властен, заставили его отречься от жены, подтвердив верность короне, несмотря на открытые заявления леди Фоксворт о симпатии к колонистам. Губернатор Райт поверил Адаму на слово и немедленно предложил ему свое гостеприимство на время, пока не закончатся разбирательства. Адам с благодарностью принял предложение губернатора, поместившись в удобной близости к распростертым объятиям Гвен.

Вполне естественно, он ухаживал за Гвен, пока ждал заседаний. Но не его вина, если Гвен сделала из этого чересчур далеко идущие выводы. Он сознательно подыгрывал Гвен, ведь это было ему выгодно. Он понимал: Гвен рассчитывает на будущее с ним, когда с Алексой будет покончено.

Алекса сидела лицом к судьям, выпрямив спину и высоко подняв голову. Только Адам, будучи чувствительным к ее настроению, заметил, что у нее слегка подрагивает подбородок. Строгие судьи располагались перед ней за длинным столом. Генерал Превост занимал позицию в центре. По обе стороны от него сидели губернатор Райт, Ланс Баррингтон, Чарльз Уитлоу и еще два офицера, незнакомые Алексе. У женщины опустились руки. Не было и тысячного шанса остаться в живых, и она это понимала. Мысленно Алекса уже поднималась на эшафот вместе с Маком.

Внезапно зал затих, генерал Превост, прочистив горло, смерил Алексу гневным взглядом.

– Леди Фоксворт, сегодня вы предстаете перед судом, чтобы ответить на обвинения в измене. Признаёте ли вы себя виновной?

– Нет, генерал, не признаю, – ответила Алекса тихим, но ясным голосом. – Я не совершила ничего, в чем можно усмотреть измену, кроме разве что пары не к месту сказанных слов.

– Вас обвиняют в пособничестве и укрывательстве известного преступника, за голову которого назначена награда. Лиса задержали в вашем доме, несмотря на ваши отчаянные попытки его защитить, – сказал генерал.

– Мак не Лис. Вы судили и приговорили не того человека.

Зрители ядовито заухмылялись, и по залу прокатилась волна хохота.

– Так мы вам и поверили, – вздохнул генерал. – Вы бы всем нам облегчили жизнь, сударыня, если бы сразу во всем признались.

– Я ни в чем не признаю́сь, – упрямо гнула свое Алекса. – Мак не Лис. Спросите у моего мужа. Он может подтвердить мои слова.

– Мы так и сделаем, сударыня, если вы принудите нас продолжать, а я вижу, вы не успокоитесь, пока не запятнаете своего имени в суде.

– Я верю, что все объяснится к вашему удовлетворению и меня признают невиновной, – заявила Алекса с большей уверенностью в голосе, чем в душе. Все, не исключая самой Алексы, понимали: это показательный суд и ее, скорее всего, повесят рядом с мужчиной, которого ошибочно принимают за Лиса.

– Как вам будет угодно, леди Фоксворт, – устало проговорил генерал. – Прошу капитана Баррингтона рассказать, как он и его люди дошли по кровавому следу Лиса до вашего дома.

Капитан Баррингтон убедительно поведал: Лис на его глазах упал за борт после того, как был ранен в отчаянном сражении на борту «Серого призрака». Спустив на воду баркас, поисковый отряд часами разыскивал раненого и наконец напал на его след в районе плантации Фоксворта.

– Что вы обнаружили, когда прибыли на место и потребовали пустить вас в дом? – спросил генерал.

– Сначала леди Фоксворт отказывалась открывать нам дверь, настаивая, будто ей ничего не известно о Лисе.

– Вы ей поверили?

– Нет, сэр, – сухо усмехнулся Баррингтон. – Ведь я стоял в луже крови, которая вернее сотен слов доказывала ее вину.

Далее Баррингтон описал, как в одной из спален обнаружили раненого человека, а в сундуке на чердаке – маску Лиса. Закончив, он победоносно посмотрел на Алексу и с театральным пафосом вернулся на свое место. Адам, чертыхнувшись про себя, нахмурился.

– Что вы на это скажете, леди Фоксворт? – поинтересовался генерал Превост.

– Генерал, вы должны мне верить, – с чувством начала Алекса. – Мужчина, которого обнаружил в моем доме капитан Баррингтон, не Лис. Его зовут Логан МакХаг, и он друг моего мужа.

– Как вы объясните его ранение?

Алекса вспыхнула. Тут ей нечем было крыть. Мак, хоть и не был Лисом, все равно оставался капером.

– Я… я не спрашивала, – пролепетала она.

– Ах, вы не спрашивали, – передразнил ее генерал, презрительно воздевая руки. В зале захихикали, но генерал сделал знак соблюдать тишину. – А маска, которую нашли на чердаке? Не хотите ли вы сказать, что она принадлежит лорду Пенуэллу, а он сам и есть Лис.

Шутку генерала встретили громким хохотом, но, когда Алекса бросила быстрый взгляд в строну Адама, тот отвел глаза.

– Я понятия не имею, каким образом эта маска очутилась на чердаке. Возможно, ее приготовили для маскарада, – произнесла Алекса под ехидные улюлюканья. – И мне уж точно не придет в голову обвинять своего мужа, лорда Пенуэлла, в том, что он Лис, ибо кому как не мне знать – это не так.