Иглы в руках, трубки в груди и носоглотке, приборы, засунутые в рот или в гортань, обследование с зондированием, слишком откровенные вопросы, неизбывное чудовищное одиночество – если это нас не убило, может, ничто не убьет? Но я заметила, что все избегали одной темы: нашего будущего. Похоже, мы как-то не строим планов. Да и что толку говорить о будущем? Все мы знаем, что оно для нас уготовило.

И это начинается с буквы «с».

Дорогой Никто!

На ночь меня подключают к монитору дыхания. Сегодня во сне я сорвала прищепки, и дурацкий монитор так распищался, что разбудил меня своим воем. Это случается ПОСТОЯННО, и медсестрам приходится вбегать и заново настраивать подачу кислорода. Сегодня безобразная толстая медсестра пригрозила приклеить трубки мне к лицу скотчем, если я их снова сорву.

Дорогой Никто!

Скажите мне, кто-нибудь чувствует то же, что и я?

Господи, помоги мне, пожалуйста, помоги!

Никому на этаже нет до меня дела. Никто не любит, как я, и не чувствует, как я. Я пытаюсь не чувствовать, но человеческая природа не позволяет.

Иисусе, убей эту боль!

Пожалуйста! Как я могу это терпеть?

Никто из вас, скотов, И ПОЛОВИНЫ никогда не испытает. Никто не вынес бы моей адской ситуации.

Что еще может быть мне уготовано?

Скажите!

Нет, не надо.

Кто знает, что знаю я? Кто был там, где побывала я? Никогда, даже в самых жутких кошмарах, я не представляла, что превращусь в такое.

Господи, помоги мне, пожалуйста, помоги! Мне нужна твоя помощь. Я не в силах справиться с этой жизнью. Я пыталась. Я очень старалась!

Господи, исцели меня поскорее!

Мне больно. Больно. Мне так больно!

Людям этого не узнать.

О, помоги мне сейчас, пожалуйста, помоги!

Все, что я делала в жизни, – только любила тебя…

Дорогой Никто!

Это было откровение свыше или нервный срыв? В последнее время я как-то отстранилась от всех. Я не чувствую себя в изоляции, они мне просто стали не нужны. Мне спокойнее, когда вокруг нет людей. Я хочу быть одна в палате, когда умру, и пусть на улице будет темно.

Дорогой Никто!

Я проснулась от кашля в три ночи. Когда откашлялась, стало хуже – я не могла дышать. Возникла знакомая острая боль в легких. Медсестра позвала трех интернов и пульмонолога. Мне сделали процедуру, боль ненадолго ослабла, но через пять минут стало хуже. У меня уже кончались силы, так трудно было дышать. Сесть на кровати для осмотра я уже не смогла. Мне дали кислород и велели не волноваться. По ощущениям, дерьмо в легких превращалось в цемент – будто меня ножом проткнули.

Боль усиливалась, но я солгала врачам, что мне намного легче. Я не хотела, чтобы они находились в палате, если это конец…

Дорогой Никто!

Мне нравится быть одной – я отдыхаю в одиночестве, но нравится и быть среди людей. Я хочу, чтобы однажды ко мне вошла целая толпа – посмотреть на меня, спеть, разыграть представление, поговорить – не важно, лишь бы для меня.

Я хочу быть богатой, чтобы жертвовать миллионы разным благотворительным фондам и все равно оставаться ДО НЕПРИЛИЧИЯ БОГАТОЙ. Я хочу бриллиантов, золота, серебра, колец, браслетов и горы ожерелий и серег. Я хочу видеть свое отражение в экстравагантном зеркале туалетного столика – в шелках, кружевах, перьях, с сияющей кожей. Я буду выходить к зрителям исключительно в платьях с блестками и кружевом, в стразах и шелках и обязательно в туфлях из самой лучшей лакированной кожи (на каблуках), если только какая-нибудь из характерных ролей не потребует иного. Роли, разумеется, будут главными, и ни одна из моих дублерш не будет столь талантливой, красивой и любимой, как я (разве что они мои КОПИИ). Свой досуг я буду проводить в джакузи, СПА, бассейнах с подогревом в форме фасолины и экстравагантных пенных ваннах в гигантских купальнях (в смысле, КОГДА я не раздаю автографов, не навещаю детей в больницах и не подписываю своих книг).

Моя смерть глубоко опечалит всю страну. Все станут скорбеть по мне с огромным уважением и воздадут такие почести, что меня никогда не забудут.

Мечтать не вредно, не правда ли?

С любовью,

Мэри Роуз.

Когда Джиллиан и Легс сказали мне, что полюбили Мэри Роуз через ее дневник и хотят его опубликовать, я не поверила своим ушам: посудите сами, каковы шансы, чтобы два маститых писателя прочли дневник девочки-подростка и захотели его издать. А сотрудничать с Мэри Роуз изъявили желание авторы одной из ее любимых книг, «Прошу, убей меня! Подлинная история панк-рока в рассказах участников».

Представив, что мысли, слова и истории Мэри Роуз станут достоянием широкой аудитории, я онемела. Я и все, кто знал Мэри Роуз, помним, какой поразительной девочкой она была. Те, кто прочтет ее книгу, сохранят Мэри Роуз в своих сердцах, запомнив ее неуемный юмор, талантливое воображение, перенесенные страдания и героическую силу духа. Выход книги означает для нее новую жизнь.

Но, как со многими новыми начинаниями, возникли препятствия. Я не сразу дала разрешение на публикацию личных дневников Мэри Роуз, не зная, хотела бы дочь поделиться своими чувствами и переживаниями с незнакомыми людьми. Я спрашивала мнения родственников и друзей дочки, и в конце концов мы решили, что раз Мэри Роуз любила писать, сочинять и мечтала стать писательницей, она бы этого хотела. Большинство, в том числе я, верят, что Мэри Роуз таинственным образом сводила нас с нужными людьми, благодаря которым вышла эта книга. Ее мечта стать опубликованным автором исполнилась. Все, кто знал и любил Мэри Роуз, надеются, что ее исповедь поможет другим молодым людям, столкнувшимся с неразрешимыми на первый взгляд трудностями.

Не обошлось и без юридических сложностей: чтобы получить авторские права на дневники Мэри Роуз, по закону нужны подписи обоих родителей. Розыски отца Мэри Роуз заняли несколько месяцев и обошлись в немалую сумму, а сам он отнесся к предложению безразлично и неуступчиво. Больше всего его беспокоило, что дочь написала о нем. Его заверили, что про него в дневниках ничего нет. Создалось впечатление, что, практически не общаясь с дочерью при жизни, он захотел контролировать ее наследие. Но мы с Джиллиан и Легсом все же решили этот вопрос и после обескураживающе длительных задержек смогли получить авторские права. Без поддержки Джиллиан и Легса у меня бы ничего не получилось.

И вот наконец книга готова. Я не горжусь выбором, который порой делала в молодости, но я безмерно горда Мэри Роуз. Ее сестра и я тоскуем по ней и очень любим. Мэри Роуз часто писала об одиночестве, гневе, предательстве – со стороны людей и ее собственного организма, но она всегда знала, что любима. Дочь практически не описывает приятные события и порой преувеличивает негатив, но слава богу, что Мэри Роуз находила утешение в своих дневниках.

Отдельное спасибо семье Геллер, особенно Лорен, передавшей дневник Мэри Роуз Легсу и Джиллиан. Если бы не ваш интерес и энтузиазм по поводу творения моей дочери, дневник так и остался бы в ее шкафу, где вы с Линн нашли его и начали читать.