Сэм тут же перевел взгляд на Сари. Захария тоже. Но было уже поздно. Они оба знали, что с ней происходило за секунду до этого, но остановить ее было уже невозможно. Все было рассчитано идеально. На Сари обрушивался удар за ударом, и это, наконец, вызвало детонацию. Подготовленный наркотиками взрыв произошел.

Ее поведение можно было легко предсказать: Сари ненавидела и Кедру, и Захарию. А теперь ее ненависть достигла критической точки.

В считанные секунды благородное собрание Бессмертных превратилось в дикую, вульгарную сцену. Десяток мужчин навалилось на Сари, пытаясь разжать ее намертво вцепившиеся в горло Кедры пальцы.

Сэм щелкнул переключателем и увидел свое лицо, появившееся на огромных общественных экранах далеко внизу. Глухой ропот толпы, нараставший медленно, но неуклонно, мгновенно замер, когда Сэм начал взывать:

— Харкер, Харкер! Где ты? Выйди на связь!

Взорвалась еще одна бомба.

Перекрывая нарастающие раскаты взрыва, перекрывая зловещий скрип пошатнувшегося Купола, над городом снова и снова раздавался голос Сэма:

— Харкер, где ты? Если Харкеры покинули Купол, кто остался за них? Кто-нибудь, ответьте мне!

Лицо Захарии резко и без наплывов сфокусировалось на экране. Он тяжело дышал. Из глубокой царапины на щеке текла кровь. Но в голосе звучало ледяное спокойствие.

— Мы не покинули Купол. Мы только…

Он не закончил. Рев голосов перекрыл его слова. Это разбушевалась толпа в Куполе Монтана. Впервые в истории Венеры случилось так, что голос народа поднялся над сводом города. Впервые с тех пор, как Бессмертные присвоили себе право на власть, люди осмелились это оспорить.

И не просто оспорить. Поднявшийся шум означал ни больше ни меньше, как отрицание этого права. Захария беззвучно шевелил губами, обращаясь к толпе, но ни единого слова невозможно было разобрать сквозь нечленораздельный рев.

Людям показалось, что Купол уже разрушен Захария, внезапно появившийся на экране после какого-то непонятного происшествия, тяжело дышащий, с окровавленным лицом, представлял из себя ужасное зрелище. Купол над ними все еще скрежетал под ударами падающих бомб, и даже неуязвимые Бессмертные, казалось, были охвачены паникой.

Толпа ревела от страха. Она все громче и громче требовала капитуляции.

И тут Сэм сделал свою первую ошибку.

Ему нужно было бы отступить на задний план и предоставить событиям развиваться своим чередом. Но вид Захарии, невозмутимо-спокойного даже среди поднявшегося переполоха, вызвал в нем бешеное желание ударить кулаком в это хладнокровное, неподвластное времени лицо и бить до тех пор, пока он, наконец, не признает свое поражение. У кого-нибудь другого несгибаемость Бессмертного могла бы вызвать восхищение, но только не у Сэма.

Кулаками Захарию было не достать, и Сэм хлестал его гневными фразами.

Первых слов, которые он проорал, никто, кроме Бессмертных, не разобрал. Но когда его красное перекошенное лицо сфокусировалось на висящих над бушующей толпой экранах, шум начал понемногу стихать. Теперь Сэма слышали все

— …сдавайтесь! — надрывался он. — Харкеры не способны управлять вами! Харкер, давай нам наши деньги или покажи, что случилось у тебя в Зале Совета! Покажи! Мы хотим знать, что делается с вашей хваленой мудростью в трудную минуту! Нет, подожди — я покажу вам. Жители Куполов! Сейчас вы увидите Блейза Харкера и поймете, какой он…

По экрану пробежала тень. Захария сделал нетерпеливый жест, и лицо Сэма уплыло на задний план, продолжая беззвучно орать и гримасничать. К охваченным паникой толпам снова склонилось богоподобное лицо Бессмертного.

— У меня есть для вас новость, граждане Куполов, — спокойно сказал он. — Можете успокоиться. Никакая бомба сюда не попала. И не попадет. Этот человек — не тот, за кого он себя выдает. До последней минуты я не хотел раскрывать его тайну, но теперь время пришло. Иоиль Рид сказал вам, что он никогда не знал своего отца. Он поклялся стереть позорное пятно со своего имени и дать вам новый шанс на покорение континента взамен того, который украл у вас Сэм Рид. — Он сделал паузу.

— Этот человек — Сэм Рид.

После наступившего молчания внизу снова поднялся возбужденный гул. Захария позволил им немного пошуметь, потом поднял руку и продолжил.

— Мы располагаем неопровержимыми доказательствами. Рисунок сетчатки и отпечатки пальцев совпадают. Наши эксперты не могли ошибиться. Перед вами Сэм Рид мошенник и наркоман, снова наобещавший вам с три короба! Можете ли вы теперь верить его словам? Говори, Сэм Рид, Купола ждут! Пообещай еще что-нибудь! Говори с людьми, которых ты однажды ограбил! А может, ты будешь отрицать, кто ты такой? Может, нам нужно предъявить доказательства? Ответь нам, Сэм Рид!

Сэм не стал мешать тому, чтобы его лицо снова появилось крупным планом на всех экранах. Сзади тенью маячил Захария — рот полуоткрыт, а из разодранной щеки течет кровь. Все еще тяжело дыша, Бессмертный напряженно ждал ответа.

Захария Харкер потерял самообладание.

Сначала никто этого не понял, даже Сэм. Сэм знал только одно — сейчас он должен соображать так быстро, как ему не доводилось еще никогда. У него есть секунд пятнадцать, которые можно списать на намеренную паузу. После этого он должен говорить. Где-то в глубине его мозга уже был готовый ответ. Он знал это, он мог чуть ли не потрогать его. Но эти десять или пятнадцать секунд он словно шарил в темноте.

Наконец он его нащупал. Захария допустил непоправимую ошибку: Харкеры не привыкли думать быстро. Бессмертные отвыкли мгновенно оценивать грозящую опасность, видеть все ее стороны, прикидывать все возможности и инстинктивно находить оптимальное решение. Захария был Бессмертным. Он не умел думать так, как обычные люди. Его мозг был настроен на годы и десятилетия, а не на дни и недели, как у простого смертного.

Сэм засмеялся. «Нет, — сказал он, — я не буду отрицать этого. Но я хочу честно загладить свою вину. Я просто обязан это сделать. Я не сказал вам всей правды — что ж, приношу свои извинения. Харкер прав — я Бессмертный!»

Он помолчал, чтобы информация переварилась. «Мне было сорок лет, когда они прыснули мне в лицо Стимулятором Грез, — медленно рассказывал он. — Еще сорок лет меня не было. Посмотрите, разве я похож на восьмидесятилетнего? Глядите, вот!»

Он наклонил голову и, надавив на глаза, вынул контактные линзы. Потом сплюнул фальшивые зубы, стянул с головы рыжий парик и улыбнулся так доверительно, что сердца тысяч стоящих под экранами людей согрелись симпатией.

Перед ними было лицо сильного, волевого человека. Па нем еще были следы только что бушевавшей ярости, но не было никаких следов старения. Даже лысый череп не казался следствием возраста — настолько правильными и строгими были его очертания, выдававшие харкеровское происхождение. Это лицо дышало энергией и жизнелюбием, но оно не было лицом Бессмертного.

— Смотрите внимательно! Разве я похож на Бессмертного? Я — человек, такой же, как и все вы. У какого Бессмертного вы найдете такое сложение? Но я прожил восемьдесят лет! — он отступил назад и посмотрел на них пронзительным, едва не свирепым взглядом.

— Я был такой же, как вы. Но я жил на суше. И я сделал величайшее открытие. Я узнал, почему Бессмертные не хотят отпустить вас наверх. Сейчас вы поймете, почему они так стараются заморозить колонии. Слушайте, я скажу вам…

— Вы все можете быть бессмертными!

Прошло пять минут, прежде чем страсти хоть чуть-чуть улеглись. И даже после этого Сэм был почти единственным, кто услышал усталый голос Захарии Харкера:

— Отлично, Сэм Рид. Ты получишь кориум. Что это было — очередное надувательство? Если нет — тогда вперед. Дай им бессмертие!