Очевидно, он смог завоевать симпатии Мэг. Селина с трудом подавила едкое замечание, которое так и просилось на язык, и спросила, стараясь, чтобы вопрос прозвучал как можно равнодушнее:

— А чем он занимается сейчас?

— Уехал. — Мэг отнесла швабру и ведро в чулан и вернулась, вытирая руки о цветастый фартук. Селина, вздохнув с облегчением — наконец-то ей повезло, — повернулась к плите и занялась приготовлением завтрака. Однако она все же спросила с некоторой подозрительностью в голосе, потому что его отъезд, тем более после такого снегопада, казался просто невероятной удачей:

— Уехал? Как ему это удалось? Мне казалось, нас занесло.

— Это да. Если будете пить чай, я тоже, пожалуй, выпью чашечку. Но, похоже, ночью после снега прошел дождь. Нельзя сказать, что он очистил дорогу. Мне казалось, что ехать опасно, но он и слушать не хотел. Он был очень расстроен. Поначалу он был вполне весел и доволен, с удовольствием съел яичницу, болтал со мной, как со старой знакомой. — Она взяла из рук Селины чашку и села за стол, очевидно, забыв, что у нее полно дел. Селина ничего не ответила, лишь вскинула брови, задумавшись и пытаясь понять, что же могло произойти.

Не иначе Мэг рассказала ему что-то лишнее. Она взяла чашку и села рядом с Мэг, которая, разумеется, ей все прояснила, и когда Селина все узнала, она впала в отчаяние.

— Он сказал, что это очень красивый дом, я согласилась и рассказала ему все, что знала о нем и его истории. Затем я сказала, что мы все немного расстроены из-за сердечного приступа мистера Кинга, — Мэг продолжала помешивать свой чай, Селина же отстранила чашку.

Болезнь Мартина — вот о чем это чудовище не должно было узнать. И все из-за нее! Если бы она не заснула тогда, то успела бы предупредить Мэг. А та продолжала свой рассказ, хотя он уже был неинтересен Селине, потому что она и так догадалась, что произошло потом.

— Он спросил, где находится мистер Кинг, я ответила, и тогда он встал из-за стола — не закончив завтрака — и уехал.

— И как давно? — спросила Селина, стараясь быть спокойной, но сердце ее бешено колотилось, и вид чая прямо-таки вызывал тошноту. Она даже не попыталась отругать Мэг за то, что та все разболтала ему, потому что Мэг будет чувствовать себя виноватой, в то время как вся вина лежала на ней. Селина должна была предупредить ее. Это последнее преимущество в поединке Адам получил из-за ее непростительной беспечности.

Когда Мэг ответила:

— Ну, примерно час назад, — она встала и поспешила в свою комнату. У него было достаточно времени, чтобы доехать до больницы и пройти к Мартину, но она надеялась — о, как она надеялась, — что его занесет на скользкой дороге и он окажется в канаве. Но зная его, почувствовав его мощь и целеустремленность, она не сомневалась, что он добьется своего.

И в этом она была права. Как только она позвонила в больницу и связалась с Ванессой, то сразу убедилась в этом.

— Да, он был здесь, — в словах Ванессы слышалась обида. — Привратнику он назвался сыном Мартина. В это время я была в ванной, а то бы он не посмел сунуть свой нос в дверь. — Селина услышала, как ее тетушка глубоко вздохнула, а затем произнесла с горьким упреком: — Как ты могла сказать ему, где Мартин? Как ты могла? Я воспитала тебя, потому что ты была ребенком моей единственной сестры, старалась делать для тебя все, а ты так отплатила мне!

— Поверь мне, это произошло случайно, — время для объяснений и оправданий было неподходящее. — Как Мартин? Адам Тюдор еще у него? — Она должна была знать, что произошло, как воспринял Мартин неожиданный приход человека, которого Доминик назвал его врагом.

Ванесса сказала спокойно, как будто этот приступ гнева обессилил ее:

— Ушел несколько минут назад. А Мартин — с Мартином все в порядке.

— Не расстроен? — Селина вздохнула с облегчением. Она не была настолько сильной, чтобы нести бремя вины, если бы из-за ее беспечности у дяди наступило ухудшение.

— Насколько я могу судить, нет. — В голосе ее опять зазвучало осуждение, но в нем слышались и едва заметные жалобные нотки. Селина это поняла. Ее тетушке пришлось так много пережить за последние дни, и приход Адама Тюдора был той последней каплей в чаше ее терпения. — Вообще-то Мартин хочет повидаться с тобой. Это первое, что он мне сказал, когда я вошла в его комнату, после того как убрался этот тип.

Значит, Адам разговаривал с Мартином наедине. Это он так захотел? Возможно. Как же ему удалось заставить подчиниться властную и заботливую Ванессу? Вслух же она спросила:

— Мартин сказал, что хочет Адам? Зачем ему было так необходимо поговорить с Мартином? — До сего дня Ванесса никогда не посвящала ее в семейные проблемы, которые считала действительно важными. Этим ее тетушка давала понять Селине, что, хотя к ней всегда хорошо относились и заботились о ней, она не была и никогда не станет частью их маленькой семьи — их было лишь трое. И сейчас она не захотела ничего ей рассказывать.

— Нет. — Ответ прозвучал, как выстрел, но Селина не была уверена, так ли это на самом деле, правда ли то, что Мартин не сказал своей жене, чего добивается его незаконнорожденный первенец. Над этим стоило задуматься. — Я хочу попросить тебя об одной услуге, — продолжала Ванесса, и Селина, не задумываясь, согласилась, чувствуя свою вину перед ней.

— Сделаю, что смогу, ты же знаешь.

— Пришли сюда Доминика. Он мне нужен здесь. Он там, в городе.

— Я знаю, — по крайней мере, она полагала, что он там. — Я передала ему через автоответчика, чтобы он немедленно связался со мной. Подожду его звонка и скажу ему, что ты его ищешь.

— Нет, поезжай в город и привези его сюда, — чувствовалось, что Ванесса на пределе. — Я уже сама просила его через автоответчик. Но он, очевидно, заперся со своими папками и не отвечает на телефонные звонки, даже не прослушает, что записал автоответчик. Ты ведь знаешь, как он работает. Он чрезвычайно ответственно относится к своей работе.

Этого Селина не замечала за ним. Когда дело касалось ее единственного и драгоценного отпрыска, Ванесса была совершенно слепой, видя только то, что желала видеть. Но поскольку ее тетушке и так здорово досталось в последнее время, она успокоила ее:

— Ну конечно же, я поеду. Увидимся вечером. Когда я приду навестить Мартина, я сделаю все от меня зависящее, чтобы привезти Доминика.

Она не была в восторге от перспективы ехать в город, но быстро собралась в дорогу, надев мягкую кожаную куртку и теплые сапоги на меху и надеясь, что, как только выберется на шоссе, дорога будет получше; уверенности же, что ее затея принесет успех, у нее не было.

Селина еще раз позвонила по телефону, и опять сработал автоответчик. Ванесса считала, это Доминик работает с бумагами, но это было маловероятно. Он знал, что состояние здоровья отца далеко не блестящее. Даже если приступ и не был очень сильным, все равно эти первые дни являются критическими. А если так, то почему он не подходит к телефону и даже не слушает автоответчик?

Кроме того, он знал, что она должна была встретиться с Адамом Тюдором прошлым вечером. Почему же он не позвонил ей и не поинтересовался результатами встречи, не спросил о здоровье отца. Казалось, он сквозь землю провалился.

Все эти вопросы крутились в ее голове весь следующий час, однако ответы на них не находились. Бесконечные сомнения и то напряжение, которое требовала от нее скользкая дорога, вызвали у нее чувство, будто череп ее набит осколками стекла, и она была счастлива, когда запарковала свою «вольво» на довольно тихой улочке неподалеку от Эрл Корт и направилась к перестроенному многоквартирному дому, хотя и без особой надежды на успех.

Стоило ей только войти в квартиру, как она поняла, что там никого нет. Батареи были чуть теплыми, ровно настолько, чтобы трубы не замерзли. Квартира была запущенной и пыльной, в ней явно давно никто не жил.

Дрожа от холода, она прошла в гостиную и включила электрокамин. Затем прослушала все записи на автоответчике. Там был ее голос и, конечно, Ванессы.