Иссиня черные ягоды смотрелись диковинно. Такую Чили еще не видела.

  − Она хоть съедобная?

  − Вкуснее не знаю. Только под ноги смотри. Змеи.

  Чисто в пахином духе. Поешь ягоды - но там змей полно, похлебай супца - в нем муди петушиные плавают!

  − Я уж лучше красненькую...

  − Тут она чистая, − развеял Паха сомнения девушки о ,,прикопалиˮ. − Сладкая. И пахнет по настоящему...

  Чили собрала горсточку. Ммммм! Ела бы и ела! Но остаться не согласилась.

  − Я с тобой.

  Паха не стал затевать спор. Время терять. Как там в сказке? Что мне делать с вредною бабой?

  О том, что неосмотрительно поступила, увязавшись за Пахой девушка поняла, когда наткнулись на фермера. С тела срезали почти мясо. Над тем что осталось, трудились мухи и мураши.

  − Как же он так?

  Ответ красноречив. В черепе, во лбу, дырка. Хлопнули добро молодца промежду ясных очей. Но фермер еще не все. За ближайшим кустом лежал пасечник. Тоже освежеванный. Пасечника пукнули с макарова.

  Паха что хорошая ищейка обежал вокруг.

  − Не мог фермер таскаться по лесу с одним пистолетом.

  − Может, потерял оружие?

  − Оружие не теряют.

  Припрятанное фермером, нашлось часа через два интенсивных поисков.

  − Хитер бродяга, − восхитился Паха, извлекая из дупла ружье и вещмешок.

  С нежностью погладил оружие по цевью. Тигр. Девятка.

  − Чтобы этим не достался, − он порылся в поклаже. - Патроны-то все расстрелял. Только где?

  Ружья Паха упрятал обратно в дупло. До хороших времен. В вещмешке оказались спички, фляжка, кружка, в бумаге щепоть заварки, галет изрядно, сушеное мясо, одеяло из арсенала спасателей и граната. Это зачем прятать? Мог бы использовать. Клад особо не разживешься, но Паха решил его полностью экспроприировать. Понятно по уважительной причине. У них с Чили на двоих только пустые карманы, нож и стечкин с девятью патронами.

  − Нельзя этого так оставлять. Без спросу. Нельзя их отпускать. Никак нельзя.

  − Я с тобой, − опять вызвалась Чили. Страшно, а что делать? Неизвестность еще страшней.

  − Уговор помнишь?

  − Который по счету?

  − Первый. Куда я, туда и ты.

  − А как же!

  ˮЯзва,ˮ − беззлобно восхитился Паха талантом соглашаться, но делать по-своему.

  Не отстать от Пахи, надо умудриться. По лесу шурует, что птица по небу летит. Зазеваешься и след простыл, уметелил. Ни травины не примнет, ни ветки не сломит. Чили очень старалась не отставать. Уже получалось.

  Поиски продолжались до вечера. Пасечников нагнали у берега безымянной речушки. Песчаный бережок убран в ивняк. Ласковая волна шлепает в коряги и камни. Так тихо, шепни, вся округа услышит.

  Пасечники разложись рассупонились у маленького костра. Жарили мясо, попивали чаек, шутки шутили. Обычные люди.

  Чили невольно сглотнула слюну. Не от голода. От знания, чье мясо жарят. К горлу подкатила тошнота.

   ˮЖди здесь,ˮ − тронул Паха ее за плечо и передал вещмешок.

  Никакого чувства протеста или жалости у девушки не возникло.

  ˮПоосторожней,ˮ − попросила она взглядом.

  Паха кивнул головой.

  За свою жизнь Чили посмотрела прорву фильмов. И со стрельбой, и с фехтованием, и всякими там единоборствами, восточными и не очень. Сама с месяц ходила в секцию, светлой завистью завидуя навыкам Юшенг. Та, освоив немного технику, ловко проделывала трюк с пластиковой бутылкой. Ставила на манекен по отработки удара, била в него ногой, бутылка подлетала. Второй удар, с разворота, в прыжке − бац! Вода во все стороны. Юш была молодчина.

  Но перед Пахой не послушные безответные манекены. Пасечники. И сейчас у него только нож. Чили на всякий случай, подстраховать, потянулась к оружию. Попасть с такой дистанции она не попадет, но отвлечь сможет.

  Оказывается, убить очень просто. Проще, чем узел на шнурке завязать. Паха вывалился из кустов к костру и полосонул ближайшего по шее. У второго имелся шанс спастись, откинься он на спину. Ну не спастись, прожить несколько секунд или минут дольше, но пасечник вскочил с трухлины. Паха тычком вогнал лезвие в ребра. Сбил с ног. Противник и не пискнул. Поднявшись, герой поглядел на истекающего кровью первого. Зацепив за шиворот, сбросил в реку. В воде движение и плеск. Пасечник вскрикнул, отбиваясь. Затем Паха скинул второго, а следом все их шмотье. Ничего из вещей не взял. Костер запинал и засыпал. Вытер нож и руки о траву.

  − Вот и все, − доложил он, вернувшись к девушке. Посмотрел в небо. − К утру дождь будет, следы замоет.

  Чили тоже глянула на ясное небо. Высыпали звезды, катилась луна, ни облачка. Откуда дождю взяться? По заказу если только.

  Отыскали ручеек, от ручейка поднялись по ложбинке и устроил лагерь. Паха развел костер, вскипятить воду на чай, разогреть мясо.

  − Не обожгись, − протянул он ей горячущую кружку

   − Какой обходительный, − приняла Чили питье, вдохнула вкусный пар.

  − У самоедов принято. Сперва поить и кормить своих младших, стариков и женщин.

  − А раньше не своя была?

  Паха немного смутился. Чего спрашивает?

  За пройденный путь разговоров они вели о многом. Но лишь теперь коснулись болезненной темы. Наверное из-за пасечников.

  − Как думаешь, кто он?

  Пахе понятно о ком его речь.

  − Не знаю. Я его в Заречном видел. Мельком. Только никак не мог вспомнить.

  − Он такой.... Страшный.

  У Пахи своя версия. Не романтическая, не мистическая, не из фильмов ужасов. Практическая.

  − Он в темноте жил, а там не больно много углядишь. Человеку фонарь нужен или зрение особое. У белоглазых шары навылуп, а у этого шкура. Сразу и панцирь и глаза. Теплое видит. Как змея.

  Пахины рациональные объяснения Чили вполне устроили.

  Путь трудно, но подавался. Мокли под дождем, сохли под ветром, пеклись на солнце. Позагорали у реки в компании кроков. Тем более они теперь к Чили не приставали. Удирали без оглядки. Предатели!

  − Что-то у тебя с внешностью, − подшучивал Паха. - Может ночью рискнем искупаемся? С тобой.

  − А сам? Боишься? Все мужики, за женским подолом спрятавшись, храбрые, − ответствовала Чили, но как-то не очень старалась зубатиться.

  − Ничего не хочешь сказать? - пристал Паха к Чили.

  − Нет, − насупилась девушка.

  − Точно ничего?

  − Точней не бывает, − залилась Чили краской.

  Паха обнял. Потрепал короткие волосы. Потрогал уши.

  − Ты чего? - и не думала она вырваться.

  − Смотрю, не розовые ли?

  Чили захлюпала носом и разревелась.

  − Я боюсь.

  − И я боюсь, − Паха крепко-крепко прижал девушку.

  − Тебе-то чего бояться?

  − А я за компанию. С тобой.

  Километры сплетались в дни, дни складывались в недели. Погода то баловала, то удумывала капризничать. Двое честно делили и дорогу и кусок хлеба. Как и должно.

  Однажды Паха разоткровенничался. Само собой не вдруг, не от избыточности ностальгии. Наткнулись на лагерь гусятников. Трое передрались из-за добычи. Женщины. Посчастливилось дурням прихватить в лесу самоедку. Поделить не получилось, дошло до стрельбы. Стрелять лучше, чем договаривались. Не выжил никто. А добыча осталась привязанная к дереву. Медведь приплелся на вонь трупятины, заодно и свежатиной угостился, обожрал лицо, выел нутро. Это-то и послужило толчком пахиному рассказу.

  − Я ведь чего в гусятники подался. Отмстить хотел. Думал, найду гадов, что людей на минное поле загнали, прикончу....

  Чили само внимание. Это ведь не за нее он мстить собирался.

  − Получилось?

  − Пятерых. Командира их. Белого. Был среди них такой. Четверо где-то шляются. Должно быть в город подались.

  − А теперь не хочешь. Отомстить? - зацепилась Чили. Чем не возможность кое-что выяснить для себя.

  − Попадутся не спущу, а гоняться не стану.

  − Почему?

  − И без них дел полно.

  − Ты ведь тоже в город собирался.