Она чувствовала, что умирает. На грудь как будто положили тысячефутовую плиту. Попытка дышать диафрагмой тоже ни к чему не привела. В ушах стоял ровный тонкий свист, похожий на пение турбины, и ей казалось, что они начинают кровоточить. Полет был таким быстрым, что смрадный, задымленный воздух хлестал по глазам, но можно было лишь ненадолго зажмуриться. Она начала молиться и услышала, как Карлос взвыл от боли. Движение замедлилось, хватка ослабла.

– Нет! Только не у меня на руках!

Но это не был голос Карлоса. Это его мысль прозвучала у нее в голове.

Теперь Дамали почему-то знала, что ее жизнь зависит от того, доберутся ли они до другого конца туннеля. Едва скорость движения упала, она снова почувствовала мысль, которая сидела у нее в сознании, точно заноза, заставляя стремиться вперед. Надо найти Нюита.

Напор упругих вихрей, который толкал Карлоса в спину, прекратился. Движение прекратилось почти так же внезапно, как и началось. Карлос споткнулся, сделал по инерции несколько нетвердых шагов и остановился перед массивной дверью, отделанной черным мрамором. Он едва переводил дух. Его облик снова менялся, пока не стал прежним.

Почти выронив Дамали, Карлос быстро отступил на несколько шагов и задышал еще чаще. Серебряные нити, которыми был прошит ее костюм, не просто причиняли ему боль – он терял способность сражаться. Дамали знала это, поэтому отошла в сторону и просто смотрела, как он хватает ртом воздух, стоя в центре какой-то грязной ямы. Она снова могла видеть в темноте. Но не только: все ее чувства обострились как никогда. Теперь она чувствовала, что это такое – стать полностью созревшей охотницей, когда тело само преображается в ожидании боя. Стремительный полет наполнил ее кровь адреналином и пробудил самые древние системы, которые отвечают за выживание. Она была готова.

Позади, на земле, были кучей свалены мертвые женские тела. Обмякшие конечности, истерзанные шеи, широко распахнутые остекленевшие глаза... При виде этой картины ее пальцы стиснули рукоять меча с такой силой, что суставы побелели. Все прежние сенсорные данные обострились настолько, что ее затрясло. Запахи, далекий отзвук завываний погибших душ, тяжелый застоявшийся воздух, сернистый привкус – верный спутник всего, что связано с царством тьмы, отсутствие потребности в свете – все это входило в нее прямо через спинной мозг и разливалось по всему телу, достигая кончиков пальцев, пяток, макушки. Дамали ткнула мечом в сторону убитых женщин.

– Черт, Карлос... это еще что такое?

– Думаю, обед. Нюит – человек слова. Две для меня и по одной на каждого из моих ребят... – Карлос сплюнул и обошел вокруг трупов. – Но я пока не голоден.

Ожоги, гонка по туннелю, схватка – любого из этого набора было достаточно, чтобы обесточить его или, по крайней мере, отвлечь внимание от всего остального. Он знал, что Дамали разглядывает его, она прекрасно видела в темноте. Это вызывало обратный эффект – как будто отходила анестезия. Запах Нетеру, исходящий от нее, становился сильнее и смешивался с другими, которые он не мог опознать. От этого голова шла кругом. Такое бывает, когда долго сидишь в тесном, душном помещении. Еще пахло кровью жертв, которых выделил ему Нюит. Но над всем превалировал запах адреналина, который кипел в крови Дамали. Он заставлял забывать о ее серебряном костюме и о боли. Кажется, еще немного – и он сможет сорвать с нее это треклятое серебро без особых усилий. Карлос помотал головой. Надо немедленно идти к Нюиту. Иначе... еще немного – и он за себя уже не отвечает.

– У тебя около двух секунд на размышления, – бросил он. – Или мы лезем в логово прямо сейчас и начинаем драку, или я буду уже не я. Que pasa?

Дамали подняла меч. Мужчина, который стоял перед ней, снова менялся на глазах, становился выше, крупнее... Его плечи раздались в ширину еще на три дюйма. Грозная сила, которую он излучал, обволакивала ее, время от времени поднимая голову. Клыки торчали изо рта, точно у саблезубого тигра. Дамали не доводилось видеть ничего более жуткого. Глаза вспыхивали густым золотом, усиливая сходство с кошачьими. Карлос прохаживался вокруг нее, в его груди клокотало низкое рычание, точно у пантеры. Этот звук отдавался в каждой клетке ее тела, пробирал до мозга костей. Потом Карлос тяжело вздохнул, и мерцающие радужки исчезли в темноте. Но она слышала, как он ходит вокруг нее, готовый нанести удар, и поворачивалась вместе с ним, стараясь держаться к нему лицом. Это был странный танец, который исполняли они двое и "Мадам Изида".

Потом Карлос исчез.

– Страх и вдобавок внезапный выброс адреналина... – его голос звучал напряженно, в нем слышалось нетерпение. – Я же говорил: постарайся прикончить меня одним ударом. А ты тянешь. Я пытался тебе объяснить, детка. Мне очень не хотелось, чтобы ты видела меня таким.

Голос эхом отражался от стен. Дамали застыла, пытаясь понять, откуда он доносится. Она больше не слышала звука его шагов.

И тут Карлос возник у нее за спиной и обнял за плечи. Теперь его ладони больше не горели, и от ужаса по коже пробежал озноб. Он тоже вздрогнул всем телом, но скорее инстинктивно откликаясь на ее дрожь, и крепче сжал ее в объятьях. Дамали напряглась. Сейчас он укусит. Но она услышала только стон, когда он коснулся носом ее волос.

Такого она не ожидала. Вырваться из тисков этих объятий было невозможно. Огромное тело, к которому она оказалась прижата, напоминало статую. Он обнюхивал ее плечи, шею, вдыхал аромат ее волос, глухой стон рождался в его необъятной грудной клетке и поднимался к горлу. Дамали снова замерла. Где-то неподалеку есть еще один самец. И они будут за нее драться.

– Мне очень не хотелось быть таким... особенно в нашу первую ночь, – хрипло пробормотал он, обдавая дыханием незащищенную кожу на ее щеке, и по всему ее телу прокатилась обжигающая волна желания. – Но в настоящий момент я слишком далек от искупления, детка... С прошлой ночи я сам не свой.

Она чувствовала, как его тяжелый подбородок, над которым торчали клыки, чуть касается ее щеки, чувствовала мощь его мускулов. Его тело, касаясь ее спины, трепетало. Она должна не испытывать ничего, кроме ужаса, но вместо этого чувствовала странный прилив желания. С ней что-то неладно... но что именно? Она запрокинула голову, позволяя Карлосу упиваться запахом ее волос. С этим ничего не поделаешь. Ее тело обмякло, словно растекаясь, и из его груди снова вырвался почти животный стон. Она сама едва сдерживала крик, изнывая от мучительного желания. Гладкая поверхность клыка скользнула по ее виску. Наверно, именно это и разбудило инстинкт самосохранения. И тогда Дамали закричала. Если бы ее спросили, какое имя она выкрикнет в подобной ситуации, это имя она назвала бы последним:

– Нюит!

– Личный состав? Оружие, боеприпасы? Кто ранен? Доложить, быстро! – трубил Шабазз, когда попавшая в окружение команда Хранителей сбилась поплотнее и перегруппировалась.

– Мы потеряли четверых, – задыхаясь, крикнул в ответ тамплиер. – Теперь нас только восемь, одного из нас укусили, и он медленно умирает.

– Боеприпасам, можно сказать, хана, – доложил Райдер. – Так что дальше придется драться врукопашную. А мы прошли еще только полпути, если в картах все верно.

Хранители и воины Ковенанта собрались вокруг монаха-индуса. Великан-мавр держал его на руках и тяжело дышал после пробежки и драки – равно как и все остальные. Рыцарь вопросительно посмотрел на него, и мавр молча покачал головой.

– Вампир. Если бы его ранил демон, то по возвращении наверх можно было бы обратиться к экзорцисту. Но...

Монах зашипел, и мавр бережно опустил его на землю.

– Великая честь тебе, друг мой, – твердо произнес мавр. Он говорил очень спокойно, но это спокойствие далось ему нелегко.

Из уголка рта у индуса текла струйка крови. Сейчас он повернул голову; из его плеча был вырван огромный кусок плоти. Мавр отступил. Хранители с ужасом смотрели на раненого, а рыцарь в голубом одеянии занес над головой индуса огромный боевой топор с посеребренным лезвием.